Ну, немного им учинили дознание и совсем обалдели. Пятьдесят лет для пленников как корова языком слизала. Что произошло, возможно ли такое, может, врут? Думаю, не очень-то стали разбираться с этим наши ратники тех лет, но сама история, благо, сохранилась до наших дней и теперь радует нас своей сказочностью. А вот что сталось с теми татарами, неизвестно. Надеюсь отпустили их с миром.

Другая легенда гласит, что двое крестьян, уже в восемнадцатом веке, возвращались из одной деревни в соседнее село через все тот же Голосов овраг. Так же вошли в туман и в своем селении появились, нисколечко не постаревшими, через двадцать один год, где их односельчане все это время считали пропавшими без вести.

Где-то читал, что здесь были, конечно, и другие случаи, но они как-то в моей памяти не очень осели.

Мы даже не заметили, как сами очутились в окутанном плотным туманом овраге. Идя практически на ощупь, наткнулись на здоровенный продолговатый камень.

– По-моему это то, что нам надо. Мне кажется это Конь-камень, – предположил я. – Никого не видно. И спросить не у кого.

– Вон там, вроде бы, кто-то есть, – указала Елена в сторону темного пятна, недалеко от нас.

При ее словах сгусток зеленовато-молочной взвеси колыхнулся, на миг приобрел очертание огромного волосатого чудища в расфокусе и исчез, словно испугался неожиданной встречи с незнакомцами.

– Ой! С нами здесь никто не хочет общаться, – нервно засмеялась Елена.

– Да этот кто-нибудь, как и мы, наверное, заблудился и, кажись, реально испугался нас, не думая, что может кого-либо встретить вдали от туристических тропинок в нелетную погоду. Туман-то какой. А может, этот кто-то, тайный ритуал здесь на камне совершал, а мы его спугнули? Это же камень для жертвоприношения языческим богам был в древние времена, как гласит летопись.

– Вовуш, я боюсь.

– Вряд ли в наше время существуют тутошние язычники, так что не боись. Если, конечно, сюда язычник не залетел через временную трубу, или мы не очутились в его эпохе. Не бери в голову. Хотя, по местным поверьям, все может быть. Ладно, займемся делом. Значит так, Конь-камень считается мужским и лечит от разных там мужских болезней, поэтому для профилактики я на нем немного поваляюсь, а потом пойдем искать твой, Девичий камень. Он так же целебный, только для женщин. Ферштейн?

– Ес оф кос, хер генераль.

– Только гляди, женский камень, по меньшей мере, для тех, кто желает иметь детей. Ты готова?

– Ох, охальник! Быстро полежал, набрался сил и побежали, раз такое дело.

– Слушаюсь, мадам, – с этими словами я забрался на камень и улегся на него лицом вверх, блаженно втягивая в себя свежий воздух осени. Стало казаться, что и сам камень способствует улучшению настроения, излучая необычную чудодейственную энергию, насыщая ей мое, относительно не молодое, тело.

– Не видно ни зги, – услышал я несколько приглушенный голос Елены. Повернувшись к ней, увидел, полуразмытый туманом, силуэт жены с вытянутыми вперед руками.

– Что, медитируешь?

– Нет. Просто ничего не видать на вытянутую руку. Мне кажется, начинает смеркаться. Нужно искать выход отсюда. Если везде в округе такой туман, то можем заблудиться. Помнишь, однажды на машине, в тумане сбились с пути. Тогда он был не столь густой, как сейчас, и то заблудились.

– Да нет, думаю туман только здесь, в овраге у этой маленькой речушки. И сама Москва-река здесь недалеко. От них, вероятно, и тянет.

– Знаю. Все равно пойдем.

– Рановато. Ребята, наверное, еще не вернулись домой. Тем более твой женский камень не посетили.

– Ну его. Потом как-нибудь. Меня какое-то чувство беспокойства одолевает.

– Раз одолевает, тогда пошли, – с досадой согласился я, – но камни, по-моему, реально имеют определенно положительное воздействие на человека. Посмотри на меня. Я полон сил и энергии.

– Пошли, энерджайзер.

Окутывающая пелена действительно помрачнела, заклубилась концентрированными сгустками, все плотнее закрывая от нас окружающий мир, который и до этого-то был еле виден не более чем на полметра.

Придерживая друг друга под локти, чтобы не споткнуться и не свалиться на сырую землю или в канаву, мы как слепые котята, долго тыркаясь из стороны в сторону, наталкиваясь на странные, не поддающиеся идентификации предметы, не понимая, откуда они там могли взяться и что из себя представляли, шли вдоль русла, почти пересохшего, ручейка Голосового оврага в направлении, недавно возведенного в Коломенском, деревянного дворца царя Алексея Михайловича, пока не выбрались на свет Божий. Туман как-то внезапно кончился. Обернувшись назад, я не обнаружил даже и малейшего намека на его недавнее присутствие.

– Темницы рухнут, и свобода нас встретит радостно у входа, – с энтузиазмом воскликнул я, предположив, что найден выход из мрака, и осекся. При ясной, солнечной погоде все вокруг было незнакомо и неузнаваемо.

– Ой, где это мы вышли? – удивилась Елена.

– Надеюсь, там, где нас не смоют, – попытался пошутить я, увидев, как к нам, отделившись от находившейся невдалеке толпы, направилось несколько человек, одетых как робокопы из американских фильмов – в латы, черные шлемы, обвешанные налокотниками и наколенниками, и прочей угрожающей атрибутикой. Естественно одним из элементов их формы были крутые черные пистолеты в черных современных модных кобурах, пристегнутых к правой ноге каждого бойца.

– Если это не актеры какого-нибудь, снимаемого здесь, кино, то для них мы сейчас будем продуктом жизнедеятельности в унитазе. Уж очень они решительно настроены на уничтожение, как мне кажется, – поспешил заметить я, глядя на приближающихся, наверное, спецназовцев, и оказался прав.

Невзирая на призывы уважительного отношения к возрасту и, не обращая внимания на наши возгласы типа – «безобразие», нас бесцеремонно прессанули, выворачивая карманы курток и потроша сумочку жены, выбрасывая из нее все, на их взгляд, ненужное на землю. Борисовна еле успела каким-то чудом подобрать свой кошелек и мобильник, слава богу, я забыл захватить с собой деньги и телефон, а так бы остался без всего. Со словами – «Этих бомжей тоже туда», – нас грубо втолкнули в сдерживаемую агрессивными черными монстрами толпу гражданских людей, которые пытались что-то выкрикивать, поднимая над головами пластиковые плакаты с нарисованными на них, непонятными нам, символами.

– Мы, по-моему, попали в кучу каких-то демонстрантов нетрадиционной ориентации, – робко предположил я, – но то, что это не кино, это точно.

Елена Борисовна, возмущенная и перепуганная отношением к нам блюстителей порядка, вначале гневно выдавила из себя:

– Сволочи…

Затем, как всегда, последовал наезд в мой адрес:

– Это все ты. Пойдем в Коломенский парк, там волшебные камни… Вот и получили от твоих камней по башке. Вечно так с тобой.

Немного успокоившись, притесненная окружающими нас людьми и, почувствовав какую-никакую безопасность в людской массе, жена все-таки осознала, высказанное до ее тирады, мое предположение относительно того, куда мы влипли, и шепотом спросила меня:

– А почему ты думаешь, что это демонстрация педиков?

– Так посмотри, как они одеты. Нормальные люди так не ходят.

И действительно, окружающий нас люд по одежде и поведению не смахивал на обычных среднеарифметических обывателей, любящих потусить в толпе. Так же странные, незнакомые выражения на лицах скандирующих додиков вызывали некое беспокойство. Естественно и их непривычные наряды немного напрягали. Да и разговорный сленг этой молодежи и взрослых не очень-то гладко ложился в наши уши, привыкшие к более-менее нормальной русской грамматике, которой, как нам показалось, здесь не пахло.

Вскоре стало понятно, что демонстрантов, в рядах которых мы нежданно-негаданно оказались, согнали в одну кучу и насильно пытаются выдворить с территории парка на проезжую часть проспекта Андропова через ворота в ограде, которые до этого я ни разу ранее не замечал, часто проезжая вдоль забора исторического коломенского заповедника.