Было видно, как на берегу горели костры, их было больше чем обычно, был слышен шум и гам, далеко разносившийся по берегу. Там происходило что-то нехорошее.

– А куда бежать? – забеспокоились девчонки. – В темноте сейчас нормального места хрен сыщешь. Кругом муравьи и тараканы. Зажрут насмерть. Страшно.

– Так, – недолго подумав, решился я открыть тайну своего плато, – у меня есть одно секретное местечко в запасе. Только о нем никто больше не должен знать. Я думаю и в темноте мы туда доберемся. Дорогу я знаю хорошо. Там переждем до утра, может все и устаканится.

Мы схватили, лежавшие у входа, палки с обожженными концами, служившие нам оружием, в темноте нашли пару каменных топоров, которые я сделал по аналогии с оружием наших далеких пращуров, и, выскочив на улицу, низко пригибаясь, бросились бежать вдоль джунглей в сторону ручья, русло которого должно было вывести мою команду из опасной зоны бессмысленной возможной гибели или жестокости неправедного гнева.

Поскальзываясь и спотыкаясь, практически ничего не видя в темноте, не произнося ни единого слова, мы забирались вверх по склону горы, ориентируясь только по журчанию ручья. Гонимые страхом, мы достаточно быстро достигли начала источника. Теперь я легко мог найти дорогу к основанию голой скалы, вершина которой должна послужить нам убежищем.

То плато давно было выбрано мною, как резервный лагерь, на случай подобных революций. О существовании этого, удачного для дислокации, места никто даже и не догадывался.

По очереди, попив воды из родника, мы полезли по каменистым глыбам и скоро оказались у подножия отвесной скалы. Светало. Громадина, как и прежде, стояла неприступной крепостью. Недолго рассуждая об опасности подъема на плато, я подвел соратников по несчастью к зияющей черной бездне пропасти и показал на корни, послужившие мне когда-то лестницей.

Маша испуганно охнула, а Таня и Оля, не раздумывая, а скорее не осознавая, что делают, одна за другой повисли на корнях деревьев и начали карабкаться как обезьяны, поднимаясь ввысь. Тела были натренированы суровыми условиями жизни. Трудностей они не замечали.

Маша же не решалась подойти к краю обрыва. В ее глазах стояли слезы. Она боялась.

Схватив ее, как мешок, я левой рукой зацепился за корни, а правой, немного перенеся девушку над пропастью, прижал всем телом к переплетениям корней. Та судорожно за них ухватилась. Этого мне и надо было.

– Всё, всё, всё, – переводя дух, шептал я, успокаивая Машу, – а теперь, не спеша, лезем вверх. Я сзади буду тебя страховать, так что не бойся.

С этими словами я ослабил правую руку, чтобы ей ухватиться за корни. Но глупая девчонка, цепляясь руками, не нашла опоры для ног и тут же, выскользнув из моих объятий, с воплем зависла над пропастью.

У меня все похолодело. Инстинктивно сжав колени, я поймал ее в районе груди и стал пытаться поднять выше, хватая ее за одежду.

Материя расползалась, не оказывая реальной помощи, оставаясь клоками в моей руке. Тогда я железной хваткой вцепился ей в волосы и, напрягая всю свою силу, одной рукой водрузил Машу на место. Она дрожала всем телом.

Так, прижимая ее к корням, мы полезли к спасительному деревцу. На Маше остался только узкий изодранный кусочек материи, называвшийся когда-то юбкой.

Солнце поднялось высоко. Теплый ветер обдувал наши разгоряченные тела. Беспокойство переросло в усталость. Мы попадали на траву, ощущая себя в безопасности.

Немного отойдя от случившегося, я пошел осмотреть пещерку, девчонки поплелись за мной.

Каменный дом был уютен и пригоден для жилья. Лужа у входа в пещеру, как ни странно, не пересохла. Понятно, что в каменной чаше воды было достаточно много, но чтобы она сохранялась так долго – это, по крайней мере, выглядело странным. Последний дождь был дня три назад. Загадка сохранения влаги меня не сильно взволновала, важно, что у нас была вода, а это главное. Оставалось подумать о пропитании.

Присев в тени пещеры, мы стали рассуждать:

– если за нами идет охота, то они пока исследуют побережье и прочесывание свое закончат не раньше завтрашнего дня. А затем полезут на гору. На это уйдет, по крайней мере, еще один день. Значит, у нас есть два дня, чтобы запастись провиантом;

– я пойду за сухарями и за остальными вещами, спрятанными внизу, которые здесь пригодятся, а девушки будут собирать фрукты.

Подойдя к краю плато, я указал на множество плодовых деревьев, растущих по краю лужайки, расстилающейся у подножия скалы.

Татьяна впервые за последние месяцы вспылила, не согласившись с моим решением. Было видно, что это нервный срыв. Она наотрез отказалась отпускать меня одного, после чего силы были распределены следующим образом: мы с Татьяной идем за сумкой и сухарями, Оля спускается вниз и набирает фрукты для дальнейшего подъема их на верх, а Маша следит, чтобы на Олю не напали и заодно охраняет единственный лаз на плато.

Все принялись за дело.

Когда мы с Таней спустились до валуна, из-под которого бил родник, то услышали голоса, доносившиеся откуда-то снизу.

– Неужели я ошибся? – мелькнула у меня мысль.

Соблюдая все методы предосторожности, мы чуть ли не по-пластунски подкрались к группе девушек, что-то бурно обсуждавших и не заметивших нас. Я уже немного понимал все наречия, на которых говорила наша, когда-то дружная, компания, однако не без помощи своего проводника узнал, что сегодня ночью произошла стычка между итальянками и немками.

Немки хотели меня убить, итальянки встали на защиту. К ним присоединились француженки, испанки и африканки. Завязалась потасовка. Неравные силы вынудили защитниц бежать и сейчас они бурно обсуждали последствия боя, остужая в ручье полученные раны и гадали, где отыскать русскую группу и вождя.

Поняв, что это «свои», мы вышли из-за камня и были восторженно, со слезами на глазах и поцелуями, встречены нашими героинями.

Эта встреча и пополнение сил помогли нам забрать весь скарб, за которым мы шли, и затащить его наверх. Заодно приволокли наверх и кресло, добытое мной из самолета. Было глупо ютиться всем в одной маленькой пещере, не приспособленной для такого количества людей. Мы решили, что плато будет служить дозорной башней и командным пунктом, каменный вигвам будет жилищем императора, то есть меня, армия, соответственно девушки, будет готовиться к войне.

«Хочешь мира – готовься к войне», – гласит древняя мудрая пословица.

Девчонки рьяно взялись за создание укреплений и лагеря у подножия горы на лужайке. Такой трудовой энтузиазм я видел впервые.

За два отпущенных нам дня из бамбука выросли стены вокруг, наскоро сооруженных, хижин моих воинов. Подходы к лагерю ощетинились острыми колючками кактусов и расщепленными стволами бамбука, вертикально и под углом воткнутыми в землю. Наверху и у подъема стояли дозорные. Войско вооружалось острыми палками с обожженными концами, заостренными под копья, каменными топорами и просто камнями. Я руководил всем этим процессом, давая ценные указания фортификационного строительства и оснащения оружием.

Каждый воин получил по металлическому столовому ножу и по ложке, с рекомендацией заточить о камень ручку под лезвие. Сам же вооружился металлическим штырем – символом власти.

Наше преимущество заключалось в том, что мы имели настоящее оружие. У нас были созданы запасы провизии и осады мы не боялись.

Негритоски потрясающе смотрелись в лучах закатного солнца, стоя на страже наших владений.

Встреча с неприятелем долго ждать не заставила. На рассвете четвертого дня из леса появились воины противника. Они не были готовы к такой встрече. Попытки приблизиться к лагерю были отбиты градом камней и палок моих легионеров, поднятых по тревоге.