Мне безумно нравились эти наши разговоры, и не только из-за моих чувств к Лили. Мне нравилось представлять все то, что она рассказывала. Я будто своими глазами мог увидеть мир за стеной, куда дорога мне была заказана. Она же, в свою очередь, училась ориентироваться в наше мире, где, при кажущемся его спокойствии и размеренности, ты был вынужден ежедневно бороться за пропитание и нормальные условия жизни. Не работать здесь было неприемлемо – от этого зависело все: за крышу над головой, пользование коммунальными ресурсами, горячий ужин и электронные коммуникационные и развлекательные системы нужно было платить. Большая часть общества была вполне довольна сложившейся ситуацией – арийцы обеспечили их возможностью постоянного, хоть и чем-то похожего на рабский, заработка, организовали приемлемые условия жизни и обеспечили необходимым минимумом полезных технологий и какими-никакими развлечениями, заключавшимися в основном в проведении праздничных мероприятий по определенным дням, установленным Канцелярией по Делам Досуга и Отдыха. Тогда я еще не понимал, сколько терпения, граничащего с героическим, требуется для выполнения всех этих будничных, обыденных и каждодневных обязанностей. Просто и весело, скрашивая углы, а иногда и наоборот, подмечая их, рассказывал я обожаемой фройлен Хартманн о том участке мира, где она оказалась благодаря удивительному стечению обстоятельств, неблагоприятному для нее, но, хотелось верить, судьбоносному для меня.
Со временем сложилось так, что отцы наши тоже стали дружны. Я не понимал, что могло объединить столь далеко отстоящих на социальной лестнице друг от друга людей – хоть отца Лили и ее саму лишили оставшейся части безусловного дохода, тем не менее жили они припеваючи по сравнению с обычными людьми – герр Хартманн, как-никак, был руководителем большого производства, руки сам не марал, но получал годовой доход намного больший, нежели задействованные в грязном труде работники предприятия, и мог позволить себе шикарный, по нашим меркам, двухэтажный коттедж невдалеке от центральной площади нашего городка. Видимо, арийцы не были готовы рискнуть своим авторитетом в лице случайно оказавшегося на чужой территории собрата, обеспечив его такими условиями проживания и таким положением в обществе, чтобы каждый простолюдин мог собственными глазами наблюдать признаки генетического шовинизма, на фундаменте которого было построено наше общество. Тем не менее, отец Лили оказался добродушным, простым дядькой, правда, привыкшим жить по-другому, что иногда проскальзывало в его взгляде налетом грусти. Семейные встречи с этой поры стали регулярными. Иногда я оставался на ночь у Лили, иногда – она у меня. Лежа такими ночами в своих постелях, мы, обсудив события дней, им предшествовавших, увлекались мечтами о будущем, хоть и предписанном для меня, и строили грандиозные планы по возвращению фройлен Хартманн обратно, в привычный для нее ареал обитания, откуда она сможет «выписать» себе меня, ну, по крайней мере, попробует это сделать наверняка. Мы никогда не разговаривали о причинах, помешавших герру Хартманну продолжать безбедное, полное радостей существование на арийской территории – отец запретил мне поднимать эту тему. А Лили ответа не знала. Да и знать это было необязательно: во-первых, мы были детьми и не хотели вдаваться в проблемы взрослых раньше времени, а во-вторых, мы были самодостаточной компанией – у нас и без этого тем для разговоров хватало, мы умели насладиться нашим общением, не примешивая к этому необходимость сплетничать о событиях, происходящих в жизни других людей.
Глава 3. Время окончания перемен
Потихоньку подходило время последнего звонка, все ученики усиленно готовились к экзаменам, результаты которых могли повлиять на решение Распределительной Комиссии, если, конечно, вы были семи пядей во лбу. В случае успеха можно было получить небольшую административную должность на том же месте работы, куда вы направлялись после успешного прохождения курса школьного обучения. Жалование в таком случае заметно возрастало, и, сообразно с ним – социальное положение. Но я был слишком ленив, а, может, слишком молод, чтобы понимать всю важность такого рода событий и обязательность стремления к высокому показателю. Я просто жил, наслаждаясь каждым моментом, как и должно поступать любому здравомыслящему школьнику. «Всему свое время», – рассуждал я в попытке оградить себя от лишних обязанностей, – «Вот поступлю на работу, проявлю себя – это определенно не потребует такого же невероятного количества усилий – и стану хоть начальником цеха, ну, или, на худой конец, бригадиром». Но я честно старался заставить себя. С Лили из-за этого мы стали видеться значительно реже, в основном в школе – наши отцы как могли объясняли нам необходимость успешной сдачи экзаменов. Лили занималась очень усердно, хоть это ей и не было так нужно, как мне – иногда складывалось впечатление, что она давно уже знает все, что мне приходилось с трудом зазубривать. Она будто осознавала то, что упорно пытались донести до нас отцы. Моя же подготовка проходила с заметным усилием, я часто засыпал, сложив руки на цифровой учебной доске, вымотавшись до предела обилием цифр, букв и формул, их связывающих.
Наступило время экзаменов и результат не заставил себя ждать. Мы стояли перед учебной комнатой, выстроившись в очередь по двое. Каждый из пары отвечавших должен был перед началом экзамена рассказать наизусть историю становления и процветания Мирового Рейха, затем подойти к экзаменационной цифровой доске, нажатие на сенсорный экран которой запускало механизм формирования билета в реальном времени. Билет содержал пять вопросов по основным предметам и одно тестовое задание по оставшимся. Оценочная комиссия состояла из всех учителей нашей школы во главе с директором, за которым оставалось право последнего слова, то есть приходилось находиться перед шестнадцатью парой глаз, безотрывно следящих за каждым твоим движением, смущая подростковое сознание угрюмыми и требовательными взрослыми взглядами. Времени на подготовку не давалось, вы брали билет и сразу начинали попарно отвечать на поставленные вопросы. Если кто-то из пары не мог ответить на свой вопрос или не раскрывал тему полностью, второму давалась возможность улучшить свою оценку ответом на вопрос первого. У нас предусматривалась такая система оценок: 6 – полностью не готов, 5 – обладает очень малым количеством знаний, 4 – обладает достаточным количеством знаний для окончания процесса обучения, 3 – обладает удовлетворительным количеством знаний, 2 – курс обучения усвоен хорошо, 1 – обладает широкими познаниями предметов, +1 – великолепное знание школьного курса. Буквально это означало следующее: если ученик получал 6, он оставался еще на год в школе для дополнительного обучения, а в случае повторного получения этой же оценки результаты экзамена направлялись в Распределительную Комиссию для пересмотра ее решения в пользу ухудшения условий будущей работы (за всю историю школы два раза 6 получал только один ученик, чье имя стало нарицательным в стенах нашего учебного заведения. Он получил работу гардеробщика здесь же с жалованием в сто рейхмарок в год и кое-как сводил концы с концами, собственным примером доказывая необходимость стремления к лучшему, чем был у него, результату); в случае получения 5 ученик направлялся на пересдачу через месяц, а если и там не отвечал лучше, оставался на дополнительный год, по окончании которого должен был получить не меньше 4, так как три 5 приравнивались к 6; при получении учеником оценки от 4 до 1, ему вручался документ, подтверждающий успешное окончание школьного курса, и он сразу направлялся с ним по месту будущей трудовой деятельности, куда был распределен, там он вставал на учет и, спустя два положенных на отдых месяца, приступал к выполнению рабочих обязанностей; оценку +1 мог заслужить только ученик, безукоризненно ответивший на все вопросы своего билета и каждый из трех дополнительных – либо из билетов напарника, в случае его провала, либо из билета, сформированного новым нажатием на экран доски. Получение оценки +1 влекло за собой положительные последствия – Распределительная Комиссия пересматривала ваше направление, выбирала одну из подходящих свободных должностей, и через каких-то два месяца ваша жизнь, как и жизнь всех членов вашей семьи, заметно улучшалась с помощью возможностей, которые нам могут предоставить только деньги.
