– Я только за, – ответил я незамедлительно, проигнорировав её вопрос.

Она попросила счет.

– Запиши мой номер.

Я записал. За ней заехал ухажер, а я решил пройтись пешком. Она обещала позвонить мне и встретиться еще раз, как освободится, но этого звонка я так и не дождался. Возможно, к лучшему.

Пришел я домой ближе к полуночи, и долго просидел, переваривая в голове случившееся. Я никак не мог себе представить, что когда-нибудь снова увижу её, да еще и в другом краю земли. Перед глазами отчетливо всплыл её образ с нашей последней встречи, когда она стояла в прекрасном платье и махала мне вслед. Мы даже не успели толком попрощаться. Хотя если подумать, никто из нас и не догадывался о том, что мы виделись тогда в последний раз. Эти размышления сильно взволновали меня, что я забыл переодеться, и некоторое время сидел на своей кровати уставившись в пустую стену. Уведомление в телефоне привело меня в чувства. Я разблокировал телефон и увидел напоминание в календаре на девять часов вечера о том, что я должен проверить заметки. Со всей беготней на работе, я иногда становился забывчивым и писал для себя заметки в телефоне, чтобы, придя домой смог вспомнить свои планы, например: какой фильм я хотел посмотреть или какую книгу собирался прочитать. Но в этот раз я точно знал, что буду делать и поставил телефон в беззвучный режим. Я переоделся, включил компьютер и установил новую клавиатуру. Благо завтра была пятница, и мне никуда не надо было спешить. Кстати, надо заметить, что в Эмиратах, как и во многих арабских странах, отдыхают с пятницы, а началом недели считается воскресенье. Пятница у мусульман считается священной, и в этот день в мечетях читают Джума намаз. Это связано с тем, что мусульмане верят, что именно в этот день был сотворен первый пророк, в этот день он вошел в Рай и в этот день он был выведен из Рая. Это как суббота у иудеев и воскресенье у христиан. Поначалу было сложно привыкнуть к такому календарю, когда весь остальной мир пользуется другим, но со временем человек может смириться со многим, если в этом есть необходимость.

Мне и в голову не приходило, что когда-нибудь я напишу рассказ о Молли с братом, но если подумать, какую роль в наших жизнях она сыграла, и какая история в итоге из этого вышла, то это был лишь вопрос времени, когда я перенесу все на бумагу, а наша сегодняшняя встреча потревожила мои давно забытые воспоминания, чем ускорила процесс.

Мы жили на третьем этаже хрущевки по улице Абая. То был старый пятиэтажный дом с облезлыми стенами и зловонными подвалами. Район был древний и забитый такими же многочисленными следами Советского Союза. Квартира состояла из кухни, ванной и двух комнат. Кухня была таких крошечных размеров, что даже три человека помещались туда с трудом. Ванная находилась с левой стороны прихожей, и была совмещена с туалетом. Пройдя прямо по узкому коридору можно было попасть в гостиную, где стоял новый раскладной диван, который мама использовала в качестве кровати. В углу возле окна расположился телевизор со стеклянным экраном и весом не уступающим среднему холодильнику. Соседи постепенно переходили на плазменные экраны, а мы все еще пользовались старым. На полу лежал ковер с безвкусными узорами – достояние людей советской эпохи, и шторы бобового цвета отлично дополняли картину. Пройдя дальше гостиной можно было попасть в спальную, которую мы с братом нехотя делили. Тут царил бардак. Солнцезащитная пленка на окне затемняла комнату так, что на первый взгляд она казалась убранной. В шкафу не было места для моих книг, и я хранил их под двуспальной кроватью. Брат спал на ней один – привилегия старшего ребенка. Так хотелось мне думать, и не считать причиной свой беспокойный сон.

Лето. Я окончил десятый класс. У меня не получалось в полной степени насладиться каникулами. Учителя запугали нас заключительными экзаменами, результаты которых якобы решат наше будущее, и я готовился к последнему учебному году. Вместо привычного безделья, мне пришлось изучать не интересующие меня предметы. Беззаботная юность почти подошла к концу, а я ничего с этим не мог поделать. Будни мои стали однообразны: еда, сон и книги. Рядом с загоревшими знакомыми я смотрелся как альбинос. Бледный как мел. Но был в моих зубрежках и плюс. Между делом я успел увлечься художественной литературой и теперь с утра до вечера не мог оторваться от историй. Книгу за книгой я проглатывал залпом, не успев понять их смысла. В тот день я дочитывал “Триумфальную Арку”, когда открылась дверь в комнату. В дверном проеме, как в раме, стоял брат.

– Так и знал, – прокричал он басом, от которого становилось не по себе, – опять ты за свое. Сколько можно уже? Выходи сейчас же.

– Чего надо?

– Выходи, или полетишь в окно!

– Я читаю, – ответил я равнодушно, не отрываясь от романа, и краем глаз увидел, что он был в рубашке и в джинсах, а запах его парфюма охватил комнату.

Он присел рядом, пытаясь закрыть руками книгу.

– Мама просила вывести тебя на свежий воздух.

– Я вам что, баран?

– Упрямишься уж точно, как баран, – начал он уже раздражаться.

Мы с ним любили поспорить о мелочах, но редко ругались всерьез. Бывало, в детстве, чтобы приучить меня, он мог ударить в живот или применить на мне приемы борьбы, но на этом наши разногласия заканчивались.

– Давай уже, Матрос, – продолжил он настаивать, – а то новых книг ты не увидишь. Это мамины слова.

– А че это ты так вырядился? Спортивку постирал?

Он немного замешкался с ответом, но все же набрался уверенности.

– Я хочу тебя познакомить кое с кем.

– С чего это вдруг? – отвлекся я наконец от чтения и приподнял взгляд.

Брат выглядел смущенным, что случалось очень редко. Слегка помятая рубашка на нем смотрелась забавно. Он даже причесал свои жесткие кудри, о которые обычно ломаются расчески.

– С того, что для меня это важно, и к тому же для тебя будет полезно развеяться. Не то сидишь целыми днями за своими книгами. Вот настоящая жизнь, – он открыл окно, и в комнату тут же подул вечерний прохладный ветер. Запах свежих листьев, смешанных с его парфюмом, пощекотали мне ноздри. – Твои выдумки ничему тебя не научат. Вон там ты по-настоящему познаешь то, что написано в сотнях страниц.

– Ладно, только дай десять минут, – согласился я, отчасти от любопытства, а отчасти зная его упрямую натуру, и положил “Ремарка” в рюкзак

– Все равно не оставишь?

– Тебе что, мешает?

– Как хочешь, – ответил он, не обращая внимания на мою дерзость, – через десять минут, если не выйдешь, уеду без тебя.

– Так езжай, я-то тут причем? – буркнул я себе под нос и начал переодеваться, на что он одарил меня сердитым взглядом, но вышел, ничего не ответив.

Брат одолжил машину у дяди. Это был старый фольксваген форд, цвета темной морской волны, с битым передним бампером, дверь с пассажирской стороны, сколько я себя помню, не открывалась, но он мог бы дать фору любым новеньким иномаркам. Я сел на переднее пассажирское сиденье. Пристегнул ремень безопасности. Машина завелась со второго раза.

– Стартер надо проверить, – сказал брат про себя.

– Что?

– Вот если бы ты больше интересовался мужскими вещами, знал бы, о чем я говорю.

Я промолчал. Мы поехали. Его друг отмечал день рождения на даче. Только доехав, я понял, почему брат так нарядился, но меня не предупредил, и я был в футболке и в бриджах.

Народу было много. Большинство гостей были приглашены братом. Его встретили так, будто он был виновником торжества. В целом у него было множество друзей. Если один его друг, допустим, со школы, не был знаком с его другом с работы, то в конечном итоге они знакомились через брата и становились друзьями. Иногда даже лучшими друзьями. А в одиннадцатом классе, он стал чемпионом страны по боксу среди молодежи и тем самым умножил количество знакомых. Теперь он мог поехать в любой город и быть как у себя дома.