– Отношений, – невинно пожимаю плечом.

– Каких отношений?

– Не рыночных, разумеется. Твои деньги мне не нужны, и замуж, не переживай, я тоже в ближайшее время не собираюсь. Я просто хочу встречаться. Точнее, нет, не так. Я хочу попробовать. Если, конечно, я тебе нравлюсь.

Он молчит несколько секунд, уперев два пальца в висок и продолжая сканировать меня цепким взглядом.

– Сколько тебе лет? – небрежно интересуется.

А я изо всех сил стараюсь казаться невозмутимой, хоть изнутри всю трясет.

– Двадцать два.

– Я в два раза старше тебя.

– Ну и что? Ты отлично выглядишь. Мне вообще никогда не нравились сверстники, – не моргнув глазом, вру я. – Они все тупые, как пробки.

Баженов снова усмехается, а потом с минуту смотрит на меня тяжёлым давящим взглядом.

– Ты хоть понимаешь, с кем связалась, Алена? Или сама интеллектом недалеко ушла от своих сверстников?

Его слова не задевают меня, потому что не имеют ко мне настоящей никакого отношения. Алена Малинина действительно не до конца осознает, с кем она связалась, а вот Алена Черных – вполне. Терять мне настоящей нечего, поэтому я внезапно решаюсь на провокацию. Почему-то сейчас это кажется единственным беспроигрышным вариантом.

– Ну что ты, я прекрасно понимаю, кто передо мной, – произношу с язвительной улыбкой. – Старый комплексующий импотент, которому кроме денег и предложить-то больше нечего влюбленной девушке. Ну, разве что пресануть еще может, показать, какой он крутой мужик. Это же круто, правда? Тех, кто слабее пресовать?

Взгляд Баженова становится еще более заинтересованным, а губы растягиваются в хищной улыбке.

– Имей ввиду, ты сама напросилась, – вкрадчиво произносит он, поднимаясь со стула.

– Что, ударишь? – героически вскидываю подбородок, стараясь не обращать внимания на то, как внутри все буквально клокочет от переизбытка адреналина, поступающего в кровь.

– Я не бью женщин, – он подходит вплотную и наклоняется ко мне, так, что я чувствую жар, исходящий от его тела. – Но это не значит, что я не смогу по-другому научить тебя манерам.

– Изнасилуешь? – с достоинством выдерживаю его подавляющий взгляд, и надменно выгибаю бровь.

– Ну что ты, – холодно произносит он, кладёт руку мне на подбородок, и большим пальцем с нажимом ведёт по губам. – Как я могу? Я ведь импотент.

Его порочное прикосновение к моим губам заставляет застыть на месте. Кровь приливает к лицу с такой силой, что в голове начинает звенеть и становится очень жарко. Внутренний мандраж неожиданно приобретает совершенно иной характер. В груди словно обрывается что-то, а низ живота сводит горячим спазмом. Близость Баженова больше не пугает меня, сейчас я испытываю совсем другие эмоции, совершенно нелогичные, если учесть, как на самом деле я к нему отношусь. Но я списываю это на инстинкт самосохранения. Ведь от того, поверит ли он в мои чувства, зависит моя дальнейшая судьба.

Он смотрит мне в глаза и ведёт рукой вниз по щеке, прикасается к шее, прочерчивает пальцами дорожку вдоль линии декольте, заставляя нежную кожу на этом участке покрыться мурашками. Наклоняется к виску и шумно втягивает носом воздух.

– Ну что, Алена, – на выдохе произносит негромко. – Поиграем?

– Не нужно… – неуверенно кручу головой, помня о наставлениях Жанны (нельзя слишком рано ложиться в постель, иначе быстро потеряет интерес), но, кажется, мое мнение на этот счет его мало волнует. Проигнорировав его полностью, Баженов хватает меня за руку и тянет на себя, вынуждая подняться со стула. Я оказываюсь в его руках, слишком близко, слишком тесно, чтобы сохранять спокойствие. Сознание сковывает паникой, и я даже не сопротивляюсь, когда он разворачивает меня к себе спиной, делает вместе со мной несколько быстрых шагов к противоположному краю стола и укладывает на него грудью. Потом резко задирает длиннющий подол моего платья до самой поясницы, так ловко, будто всю жизнь только этим и занимался. В голове мелькает дурацкая мысль о том, что на мне слишком простое белье для соблазнительницы. Я не планировала спать с ним так быстро. Но его, конечно, это не волнует. Он накрывает ладонью мою промежность и грубо ласкает прямо сквозь тонкую ткань трусиков. А я все еще настолько обескуражена и дезориентирована происходящим, что не могу даже возразить ему. Чувствую, как он прижимается бёдрами ко мне сзади, и в ягодицу упирается его член, большой и твёрдый, как камень. Низ живота простреливает горячим спазмом, дыхание перехватывает от остроты момента.

Делаю жадных вдох, потому что мне вдруг резко начинает не хватать кислорода. Я долго готовила себя к тому, что мне придется терпеть прикосновения этого человека, прятать ненависть за улыбкой, презрение за томными вздохами, отвращение за страстными стонами. Но к тому, что его прикосновения будут возбуждать – оказалась совсем не готова.

Я теряюсь от волны совершенно новых эмоций, не представляя, как с ними справиться. Это я должна его соблазнять, а не наоборот. Это я должна с ним играть, а не становится в его руках безвольной игрушкой.

– Отпусти… – шиплю со злостью, предпринимая попытку подняться, но его ладонь упирается мне в спину между лопаток, припечатывая обратно к лакированной столешнице.

– Лежать, – раздаётся сверху в приказном тоне.

Его бёдра ещё сильнее вжимаются в мою ягодицу, позволяя в полной мере прочувствовать всю степень его возбуждения. Но этого ему кажется недостаточно. Он поддевает пальцами резинку моих трусов и оттягивает назад, из-за чего ткань впивается в мое самое нежное место, которое стало сейчас невыносимо чувствительным. Волна тягучего жара простреливает низ живота, и возбуждение становится уже просто невыносимым… Нет, это просто черт знает, что такое!

– Отпусти меня, я сказала! – дёргаюсь изо всех сил, пытаюсь вывернуться, но его рука впивается в волосы, больно сжав их у основания, и прижимает мою голову к столу.

– Я сказал, лежать… – ледяным тоном цедит он сверху.

С моих губ срывается позорный скулёж, но самое паршивое, что возбуждение никуда не уходит. У меня между ног горячо и влажно, моему телу очень нравится то, что он со мной делает, и Баженов это знает. Его пальцы проникают под тонкую полоску ткани, что должно быть, уже вымокла насквозь, касаются изнывающей плоти, и настойчиво гладят меня там.

– Течёшь… – вторя моим страхам, звучит его хриплый голос. – Неужели правда нравлюсь?

Я сжимаю зубы, чтобы не застонать в ответ. Но, кажется, ответ ему и не нужен. Баженов склоняется низко надо мной и касается губами открытого участка шеи под ухом. Касается совсем легко, почти невесомо, а меня прошибает так, будто разряд тока прошел по позвоночнику.

– Пожалуйста, отпусти, не надо… – жалобно хриплю, готовая умолять, лишь бы не свихнуться от всей абсурдности происходящего. Но жалость – это не про него.

– Надо, Алёна, – раздаётся тихое сверху, и в следующую секунду из моей груди вырывается крик, потому что его пальцы входят в меня сразу слишком глубоко.

В глазах темнеет, становится невозможно дышать, и я хватаю ртом воздух, зажмуриваюсь, а потом вдруг слышу какой-то странный звук, напоминающий вежливое покашливание.

– Константин Владимирович… – произносит мужской голос, и я резко распахиваю глаза.

К своему ужасу вижу, что у входа в гостиную стоит Николай. Стоит и невозмутимо пялится на своего шефа, скотина, будто ничего особенного в этот момент не происходит. Грудь сводит острым чувством стыда, я неосознанно дёргаюсь в попытке встать и занять более приличное положение, но рука Баженова тут же пригвождает меня обратно, так, что я больно бьюсь щекой об столешницу.

– Выйди, – строго произносит он, и я улавливаю в его голосе ноты раздражения.

Но гребаный терминатор, кажется, даже не испугался, и не собирается никуда уходить.

– Извините, что прерываю, – торопливо говорит он. – Но там ваша дочь вернулась с занятий, и уже идёт сюда.

– Почему так рано? – прохладным тоном уточняет Баженов, вытаскивая из меня пальцы.