Осн. соч.: Исторические очерки. М., 1912; На рубеже двух столетий (Воспоминания 1881–1914). Прага, 1929; Исторические силуэты. Люди и события. Берлин, 1931.

Степун Федор Августович (1884–1965), философ, историк, социолог, писатель. Изучал философию и историю в Гейдельберге (1902–1909). Защитил докторскую диссертацию по историософии Вл. Соловьева (1910). Один из создателей международного альманаха «Логос» (1910–1914). Вел эстетический семинар при издательстве «Мусагет».

Воевал на фронтах Первой мировой войны. Был близок к партии эсеров; после Февральской революции – начальник Политического управления Военного министерства Временного правительства. Преподавал в Вольной академии духовной культуры и в Российской академии художественных наук (РАХН) (1921–1922). Выслан из России (1922).

Преподавал в Русском научном институте (Берлин; до 1925). Один из создателей Религиозно-философской академии (Берлин, 1923). Профессор социологии Дрезденского технического университета (1926–1937). Уволен с запретом на публичные выступления за «жидофильство» и русофильство. Соредактор журнала «Новый Град» (1931–1933, автор – 1931–1938). После войны занимал должность гонорар-профессора по истории русской мысли в Мюнхенском университете (1946–1957).

Осн. соч.: Из писем прапорщика-артиллериста. [Одесса], 1919; Жизнь и творчество. Берлин, 1923; Основные проблемы театра. Берлин, 1923; Dostojewskij: Weltschau und Weltanschauung. Heidelberg, 1950; Бывшее и несбывшееся: В 2 т. Нью-Йорк, 1956; Mystische Weltschau. München, 1964; Чаемая Россия. СПб., 1999; Соч. М., 2000; Избр. труды. М., 2010.

Тихомиров Лев Александрович (1852–1923), политический деятель, публицист. Учился на юридическом, впоследствии медицинском факультете Московского университета (1870–1873). Состоял в народнической «Земле и воле» (1878), в исполнительном комитете «Народной воли». Поддержал принципиальное решение съезда «Народной воли» о цареубийстве (1879). Вместе с П. Л. Лавровым издавал «Вестник Народной воли». Был в эмиграции (1882 – янв. 1889).

Публично отрекся от революционных взглядов в брошюре «Почему я перестал быть революционером» (1888). Получив разрешение Александра III, вернулся в Россию и стал апологетом самодержавия. Публиковался в консервативной прессе. Полемизировал с либералами («Вестник Европы», «Русская мысль») по вопросу о свободе личности и свободе веры, инициировал широкую дискуссию о светском учительстве в вопросах веры. Консультировал премьер-министра П. А. Столыпина по рабочему вопросу, входил в совет Главного управления по делам печати (1907–1909). Редактор газеты «Московские ведомости» (1909–1913).

Осн. соч.: Начала и концы. Либералы и террористы. М., 1890; Личность, общество и церковь. Сергиев Посад, 1903; Монархическая государственность. Ч. 1–4. М., 1905; Рабочий вопрос (практические способы его решения). М., 1909; Что такое монархия? Опыт монархического катехизиса. М., 1911.

Федотов Георгий Петрович (1886–1951), историк, философ, публицист. В гимназии увлекся марксизмом. Вступил в РСДРП(б). Был арестован (1906) и приговорен к ссылке. Получив разрешение выехать за границу, в Берлине и Иене (1906–1908) слушал лекции по истории. Окончил историко-филологический факультет Петербургского университета, с 1914 г. – приват-доцент; читал курсы по истории Средних веков (1918–1920). Работал в Публичной библиотеке в Петербурге (с 1916). Вместе с А. А. Мейером организовал христианский кружок (1917; позднее – «Воскресение»). Заведовал кафедрой истории в Саратовском университете (1920–1922). Научный сотрудник факультета общественных наук Петроградского университета (1922–1925).

Эмигрировал во Францию (1925). Преподавал в Богословском институте (Париж, 1926–1940). Соредактор журнала «Новый Град» (1931–1939). Выступал против нацизма и сталинизма. В США был приглашенным исследователем в Богословской семинарии Йельского университета (1941–1943), преподавал в Свято-Владимирской православной семинарии (1943–1951).

Осн. соч.: Святые Древней Руси (X–XVII ст.). Париж, 1931; И есть и будет: Размышления о России и революции. Париж, 1932; Стихи духовные: (Русская народная вера по духовным стихам). Париж, 1935; The Russian Religious Mind. Vol. 1: Kievan Christianity. The Tenth to the Thirteenth Centuries. Cambridge, MA, 1946. Vol. 2: The Middle Ages, the thirteenth to the fifteenth centuries. Cambridge, MA, 1966; Собр. соч.: В 12 т. Т. 1–11. М., 1996–2014.

ГОСУДАРСТВО КАК ЗАВЕРШЕНИЕ ОБЩЕСТВА И ОХРАНА СВОБОДЫ124 (1905)

Приступая к рассмотрению государства и его верховной власти, мы должны прежде всего сделать несколько оговорок по поводу немалочисленных ныне теоретических отрицаний государственности. Эти отрицания производят впечатление чего-то дикого и умственно болезненного. Но, обрисовывая все великое и благодетельное значение государственности, не излишне сразу же напомнить, что действие государственности имеет свои пределы, переходя которые государство перестает быть силою устроительною и благодетельною. Быть может, именно несоблюдение должных пределов государственного, властного, регламентирования жизни и вызывает отчасти тот протест, который, хотя и неразумно, выражается в социалистическом отрицании государственности вообще.

Но хотя бы современное государство и подало повод к справедливым жалобам против себя, отрицание государственности вообще остается совершенным безумием. С тех пор как люди живут сколько-нибудь сознательно, с тех пор как они имеют историю, человечество живет на основе государственности. Современные социалисты вызывают тени доисторического прошлого, ища в нем общества, чуждого государственности, как опоры для своих мечтаний о безгосударственном будущем. Но разве может служить идеалом будущего быт диких стад одичавших людей доисторического прошлого? У них самих, как только они начали несколько подниматься из падения, тотчас появился, наоборот, идеал государственности, при помощи которого они и успевали достигать более высоких ступеней общественности и культуры. Этот идеал возникал одинаково у всех народов, порождаемый, очевидно, самою природою человека.

Везде и всегда происходило то, что обрисовывает Б. Чичерин, говоря о периоде с еще неразвитою государственностью в России.

«Положение человека, – говорит он, – определялось <…> частными, случайными, даже внешними его преимуществами. <…> Личность во всей ее случайности, свобода во всей ее необузданности лежали в основании общественного быта и должны были привести к господству силы, к неравенству, междоусобиям и анархии»… Такое положение создавало необходимость высшего союза – государства. «Только в государстве может развиваться разумная свобода и нравственная личность; предоставленные же самим себе, без высшей сдерживающей власти, оба эти начала разрушают сами себя…

Государство, – поясняет он, – есть высшая форма общежития, высшее проявление народности в общественной сфере. В нем неопределенная народность <…> собирается в единое тело, получает единое отечество, становится народом. В нем верховная власть служит представительницей высшей воли общественной, каков бы ни был образ правления <…> Эта общественная воля подчиняет себе воли частные и устанавливает таким образом твердый порядок в обществе.

Ограждая слабого от сильного, она дает возможность развиться разумной свободе; уничтожая все преимущества случайные <…> она производит уравнение между людьми; оценивая заслуги, оказанные обществу, она возвышает внутреннее достоинство человека. Заставляя всех подданных уделять часть своих средств для общественной пользы, она содействует осуществлению тех разнообразных человеческих целей, которые могут быть достигнуты только в общежитии при взаимной помощи и для которых существует гражданский союз»125.