Мерлин чуть нахмурился, перешагнув с одной ноги на другую.

- Не бойся, – шепнул Балинор. – Верь в то, кто ты есть. Верь тому, что будет.

Маг прошел вперед, и мерцающий свет упал на рукава его уже старой куртки.

Он обернулся, с тоской взглянув на призрака.

- Прощай, отец...

- Это не прощанье, Эмрис, – утешил его отец. – Потому что я всегда буду. Как и ты всегда будешь.

Мерлину стало странно легче. Сложно поверить в то, что мертвый близкий всегда рядом, но...у него почему-то получилось.

Он улыбнулся.

И отец улыбнулся в ответ.

Такой же, как у него, улыбкой.

Мерлин развернулся и пошел к свету.

Врагов было море. Они забирались в ущелье, словно накатывали черные волны. Их было действительно во много раз больше, чем камелотцев.

Моргана ледяной статуей в темном балахоне стояла на одной из скал.

Артур достаточно насмотрелся на то, как маршируют саксы. Он вскинул руку с мечом в воздух, привычный лязг прозвучал над ухом.

- ЗА МНОЙ!

И впереди грохота, в который превратилась зашумевшая в ответ армия позади него, он ринулся в бой.

И Годрик очень бы хотел ринуться за ним, обнажив меч. Но его дорога была – в горы.

Армии столкнулись. В небо взвилась чудовищная какофония, словно между гор грянула в диком бешенстве буря и с черных скал понеслись громадные камни, отзываясь злым эхом. Воздух разорвали крики, лязг и рычание. Луна спряталась за горы, и с воюющими осталась одна только бесконечная кромешная ночь – грохочущая, страшная, кровавая, болючая и кошмарная. Здесь не было времени, существовали только руки, крепко вцепившиеся в мечи, и одна громадная цель – умереть, но не дать саксам пройти Камланн. Землю вспороли первые тела, на начищенные доспехи упали грязь и пыль, на кольчугу брызнула кровь, лица исказились болью и тем диким выражением, которое бывает только в бою, когда забываешь собственное имя, помнишь только, что должен сделать.

Что привычнее в жизни, чем битва? Рубануть мечом впереди себя, услышать мерзкий густой звук разрываемой плоти, гром погнутого доспеха и непрекращающийся навязчивый звон кольчуг, занести меч снова, шарахнуться в сторону, потому что там свой, крутануться на месте, с откуда-то взявшимся криком вонзить во врага клинок и пнуть на землю, едва не упасть от внезапного сильного удара в спину, успеть подумать, что нельзя разворачиваться и бить в ответ, отскочить, услышать свист меча совсем рядом, пропустить врага мимо себя и всадить лезвие ему в плечо, скривиться от брызнувшей прямо на губы крови, пошатнуться от резкого удара, пригнуться и заметить, как товарищ прикрыл тебя, вскинуть заново меч и едва понять, что рука ранена, наплевать на это и снова броситься, сам не разбирая куда...

Гриффиндору было знакомо все это, и уходить теперь было сложно. Но он напоминал себе, что делает это, чтобы защитить друзей. Чтобы дать им возможность выиграть этот бой.

Он быстро вскарабкался на скалу, где стояла Моргана. Как раз в этот момент она сверкнула глазами, и, посмотрев вниз, Годрик увидел, как Мордред с бешеным рычанием пробивает себе путь, а потом оказывается окруженным рыцарями в красных плащах. Вчерашними товарищами. Они смотрели друг на друга, обнажив мечи, посреди разверзнувшегося ада, и Мордред бесился от их численного превосходства. Магия Морганы раскидала всех, и друид бросил благодарный взгляд наверх, продолжая свой яростный путь через битву.

Ведьма подняла ладонь, чтобы магией свалить еще кого-то внизу. Гриффиндор тоже занес руку.

- МОРГАНА! – крикнул Мордред. – СЗАДИ!

Она резко обернулась. На лице ее внезапный страх и непонимание сменились презрительной ухмылкой.

- Знаешь, дружок, если ты планировал хитрость, – крикнула она в ответ, чтобы ее было слышно над битвой, – то просвещаю: военные маневры выполняются не так. Особенно...если у твоего противника есть магия.

- ГОДРИК! – истошно завопил Борс снизу, увидев, что творится на скале. – НАЗАД!

- Ты больше никого не тронешь, Моргана, – угрюмо ответил Гриффиндор.

Пендрагон даже лень было рассмеяться – она сверкнула глазами, и на рыцаря налетел порыв ветра, способный вырвать с корнем вековой дуб.

Но Годрик вскинул ладонь в кожаной перчатке, прикрыв глаза. Ветер исчез без следа, оставив его стоять на скале.

А когда он открыл глаза, они сияли золотым волшебным светом.

Моргана оступилась, в ужасе уставившись на него. Всего секунду она просто хватала ртом воздух.

Эта секунда дала рыцарю возможность взглянуть вниз. Артур был похож на медведя, врезавшегося в стан врага и раскидывавшего противников с растущей яростью. И когда он вскинул голову, на Годрика взглянул чистый и жгучий гнев. Ярый, страшный, полубезумный. С громким рычанием король снова ринулся в бой, оставляя за собой след из павших саксов.

Мосты были сожжены.

Он знал, что когда-нибудь этот день придет.

Только не думал, что это будет в пылу битвы. А еще он все равно не был готов к тому, что это больно.

Моргана очнулась от шока.

- Ты один из тех четырех, да? – крикнула она. – Но я послала вам худшее древнее проклятье! Ты должен быть мертв!

- Считай, что я мстительный призрак! – ответил рыцарь, призывая всю магию, которая только была в нем и ждала своего часа.

Он не мог убить Моргану без Экскалибура, он это знал, но вот ранить и притащить королю – мог. Магия взорвалась в нем и боевой мощью ринулась на ведьму.

У той, конечно, была своя. Моргана отбила его атаку и направила свою. Их заклинания слились в одну сплошную громадную вспышку, за которой Годрик перестал видеть бой внизу. Он рычал, ловя ее заклятья и пытаясь прорвать ее оборону. Пожалуй, именно теперь он почувствовал, как мало знает собственную магию, в отличие от Морганы, которая пользовалась своей свободно и мастерски.

Годрик забыл обо всем, кроме волшебства в своих руках, и старался не думать, о том, что за ним наблюдает все рыцарское братство. Все его товарищи сейчас могли видеть, что он маг. Ненавидели ли они его? Злились? Хотели ли убить, как только он спустится со скалы? Какие проклятья сейчас слал ему на голову его король? Был ли у него теперь вообще дом, куда он мог бы вернуться? Дадут ли ему хоть минуту на объяснения или на месте лишат жизни? А если он будет ранен – понесут ли вместе с другими в лазарет, вспомнив, что до этой битвы они были друзьями, или оставят здесь истекать кровью?

В какой-то момент он едва не задел Моргану, и та отскочила, ударившись спиной о скалу. А потом вдруг зловеще ухмыльнулась...и послала сноп пламени не в него, а вниз, прямо к алым плащам.

- Нет! – громыхнул Гриффиндор, бросаясь наперерез и перехватывая пламя. С яростным рыком обернулся к ведьме. – Я сказал, ты никого больше не тронешь!

- Это уже зависит от тебя, – довольно процедила Моргана и метнула следующее заклятье в противоположный конец, и если бы рыцарь не успел его перехватить, то он бы приземлился на головы Гарету, Гахерису и Бламуру.

И тут началась игра на смерть.

Размешать кашицу. Наложить. Оттянуть и отрезать бинт. Обмотать. Зафиксировать.

Гаюс работал машинально, не задумываясь, мысли принимали вид коротких приказов и названий лекарств. Старое тело очень быстро затекло и устало от одних и тех же движений, но лекарю не впервой быть на поле боя. За стенами палатки, казалось, творился настоящий ад, непрекращающийся грохот заглушал даже стоны и вскрики раненых на носилках и на земляном полу.

- Бинты! Мне нужны бинты! – после очередного чудовищного грома выделился голос королевы.

Свободных рук не было, наоборот, множество раненых лежало за стенками палатки, изнывая от боли и дожидаясь помощи. Некоторые не дожидались и умирали прямо там, глядя в высокое кромешно-темное небо. Гвиневра выбежала из закутка, где занималась своим раненым, быстро нашла глазами бинты, но как только попыталась их отсчитать себе, в палатку вдруг ворвались рыцарь, защищающийся мечом, и орущий во всю мочь сакс, размахивающий топором. Они чуть не навернули столик, сакс наступил на одного из раненых, и тот взвыл, тут же захлебнувшись кровью.