Он ничего не понимал. Если Дизир хотел приговорить Артура к смерти, то почему они решились сами его убить прямо здесь и сейчас? И если это был акт мести, то почему они уговаривали его принять магию? Чего они на самом деле хотят?

Времени на раздумья не было, Мерлин вылетел из пещеры и присел около Артура, на чьих коленях лежала голова Мордреда. Юноша был в бреду, его глаза ничего не видели. Мерлин ощупал рану.

- Как он?

- Рана не простая, тут замешано колдовство.

- Ты можешь что-нибудь сделать?

Маг замер. Мог ли? Конечно, мог. У него магия в пальцах сейчас вибрировала. Но станет ли? Ни за что. Мордред тяжело ранен, это не его вина, такова была судьба. И в эту судьбу он вмешиваться не будет.

- Это выше моих возможностей, сир, – объявил он. – Мы должны вернуть его в Камелот.

- Дорога долгая и трудная, – выдохнул Артур. – А если он не выживет?

- Слушай, я думаю, только Гаюс может его спасти.

Мордреда аккуратно уложили на лошадь, и отряд теперь ехал тише, а потому вдвое медленнее. Вечером они остановились на ночлег еще не в городе. Мерлин часто подходил потрогать лоб спящего в горячке друида, но ему не становилось лучше, скорее наоборот. Однако магу больше не нравилось то, что почти все время с ним рядом сидел Артур, словно своим неотрывным взглядом мог вылечить юного рыцаря.

- Я не должен был позволять ему поехать, – однажды сказал он.

- Он хотел показать себя, – попробовал возразить слуга.

- И он показал. Он спас мне жизнь второй раз.

На площадь Артур вел под уздцы своего коня, в седле которого лежал Мордред. Друида тут же доставили Гаюсу, который его перевязал и выдал точно тот же вердикт: рана связана с колдовством. Артур, бывший все время рядом, попросил найти хоть что-нибудь, чем можно помочь, и лекарь пообещал. С трудом оторвав взгляд от Мордреда, король ушел, а старик смертельно-серьезно посмотрел на своего ученика.

- Только магия может его спасти, Мерлин.

Эмрис знал это. И он сидел неподвижно, не дрогнув ни одной черточкой.

- Я не могу спасти человека, которому суждено убить Артура, – глухо ответил он.

- Если Мордреду суждено забрать жизнь короля, почему он только что спас его?

- Я не могу игнорировать то, что сказал дракон.

Гаюс резко скрестил руки на груди. Мерлин знал, что перешел границу. Но он не повернет назад. Не сейчас, когда спасение его короля было так близко и так просто. Потом он подумает о своей совести и об изменившейся душе. Потом он, вероятно, раскается и повесит на себя еще один повод для чувства вины. Но не сейчас. Сейчас он не имел права жалеть будущего убийцу. Потому что либо Мордред, либо Артур. Однажды ведь Мерлин уже был перед таким выбором и принял то же решение, отравив Моргану. Да, в том, каким злодеем она стала, его вина. Но разве нет и его заслуги в том, каким королем стал Артур?

- Что случилось с юношей, который зашел в мои покои всего несколько лет назад? – холодно поинтересовался Гаюс.

- Он вырос, – убийственно спокойно ответил Мерлин. – И понял значение долга.

Город за окном, в которое он пялился уже, наверное, целую вечность, нисколько не изменился, когда он в очередной раз отпил вина, зато за спиной зашуршали юбки.

- Это не твоя вина, – сказала Гвиневра.

Конечно. Он знал, что она это скажет. Мерлин тоже так сказал. Вот только это полная чушь, каждая капля крови Мордреда, красная, как этот напиток, – его вина. Как может быть иначе? Это его рыцарь, каждый шрам на его теле – это просчет военачальника. Так же как каждый умерший не от старости крестьянин – это непростительная ошибка короля. Утер говорил ему привыкнуть, что люди будут умирать за него, но разве к этому можно привыкнуть? Когда каждый погребальный костер – это твоя новая морщина на еще молодом лице.

- Он умолял тебя позволить ему ехать, и это был добрый поступок с твоей стороны.

- Это было глупостью, – отрезал Артур.

- Нет.

- Как-то ты мне сказала, что у Мордреда сильно развито чувство долга.

- Это правда.

- Также ты сказала, что он порывист. Я должен был к тебе прислушаться.

- Нет, не должен был, – Гвиневра мягко покачала головой и шагнула ближе. – Если бы Мордред не поехал, это ты бы лежал в покоях Гаюса сейчас. Мордред исполнил свой долг, чтобы ты мог исполнять свой – быть королем.

Для нее это была правда. Она всегда повторяла, что для каждого из жителей Камелота умереть за своего короля – это добровольный выбор, который они делали с гордостью. Но это никогда не означало, что он готов принять этот их выбор как что-то само собой разумеющееся.

В дверь постучали и после разрешения вошли Гаюс и Мерлин. Мордреду не стало лучше.

- Я думал, что если мы доставим его к тебе в Камелот, ты...

- Посох, нанесший рану, был выкован при помощи сильной магии, – степенно возразил лекарь.

- Да все равно.

- От яда, который течет в его венах, нет средства.

- Должно же быть...что-то, что ты можешь сделать.

Он понимал, что повторяет это, как ребенок, но он не мог потерять еще и Мордреда. В чем-то слухи, распускаемые ненасытными дворцовыми сплетницами, были правы – этот мальчишка действительно стал королю, как сын. Как сын, которого у него не было, но однажды мог быть. Этот порывистый искренний мальчик был очень похож на Годрика, а значит, наверное, на когда-то юного Артура. Ему было всего лишь двадцать девять, но от детства его отделяла тысяча и одна смерть, и он не мог допустить еще одну настолько нелепую и возмутительную.

- Лишь провидцы Дизира сами могут нейтрализовать свое колдовство, – безжалостно припечатал старик. – Боюсь, нам нужно готовиться к худшему.

Ну уж нет.

- Я отправлюсь к ним.

- Сир, я не думаю, что это...

- И буду молить о пощаде. Готовь лошадей, Мерлин. Выезжаем немедленно.

- Зачем рисковать стольким ради одного человека? – спросил Мерлин, пока они пробирались к пещере.

Иногда Артур думал, что знал лучшего друга как облупленного. Но порой он оглядывался и не знал, кто стоит перед ним. Например, сейчас. Это что, сейчас спросил человек, выбегавший впереди него к дракону, чтобы отвлечь на себя огонь? Человек, который закрывал его от дорокка и какого-то черта топавший за ним на поле боя, хотя едва умел держать меч правильно? Как вообще работала его голова?

- Я поступил бы так ради любого рыцаря.

- Но явно не ради меня.

- И ради тебя тоже. Слуг трудно найти, даже плохих.

- Я тронут.

- Мордред спас мне жизнь, есть ли бОльший долг?

- Долг перед своими людьми? Перед своей судьбой?

- Тебе как будто не все равно.

- Так и есть. Меня волнует, кто ты. Кем тебе суждено стать.

- Если такова моя судьба, она свершится в любом случае.

- Между судьбой и участью есть разница.

- Ты слишком много думаешь, Мерлин! Ситуация крайне проста: брат по оружию спас мне жизнь, и когда ему угрожает опасность – я обязан сделать все, чтобы его спасти.

Перед пещерой Артур-таки вытащил меч и воткнул его в землю. Если какие-то суеверные старухи все еще считали это место священным, что ж, он спляшет под их дудку, чтобы вернуть жизнь Мордреду. Только вот он все равно не понимал, как Мерлин узнал, что это место священно.

В пещере все выглядело точно так же, даже старухи стояли в тех же позах. Они вообще люди? Хотя...как только магия не извращается.

Они ждали его. Ну еще бы. Артур проглотил свою гордость и встал на колени. Что бы сказал отец на эту сцену...

- Я и мои люди действовали самонадеянно и глупо, – произнес он. – Мы обесчестили это место и оскорбили вашу веру. Я смиренно прошу вас о прощении. Одному из нас, сэру Мордреду, предстоит заплатить самую страшную цену. Я пришел просить вас о его пощаде.

- Зачем нам тебе помогать? – прошипела одна из старух.

- Я прошу не за себя. А за юношу, который виновен лишь в том, что он пожертвовал собой ради короля.

- Будущее хранит много боли и страданий для тебя, Артур Пендрагон. Тебя и твоего народа.