Женщины снова переглянулись. Поймали взгляд старика, который не говорил, но, видимо, слушал. Затем Клара развела руками.

- А какой у нас выбор? Пусть будет так. Да хранит вас небо, спасибо вам.

Оба друга синхронно склонили головы и покинули пещеру.

Всю дорогу до города Гриффиндор вслух рассуждал о предстоящей ночи. Салазар его не слушал. Он наоборот не произнес больше ни слова, утопая в своих мыслях.

А мысли эти были о несчастной семье магов, внезапно нарушивших спокойное и тихое течение его жизни. Потому что что он делал последние полтора года в Камелоте, а до того – год в Мерсии? Жил в свое удовольствие, пряча от соседей свою магию, развлекаясь с местными девицами и посмеиваясь над другом. Он давно жил так, словно остального мира не существовало, потому что этот мир его не любил и не нравился ему. А сегодня ночью он собирался выйти из дома и добровольно подвергнуть себя опасности ради совершенно незнакомых людей.

Внутри так быстро и четко возникло решение помочь бедному семейству, что он не успел понять, откуда оно взялось и почему, собственно. Но образы худых, грязных, измученных людей, настолько уставших от страха и отчаяния, что уже не удивлявшихся никаким бедам, не выходили у него из головы. Их худоба, их кашель, их беззвучные, сухие слезы тронули что-то еще живое в нем, вызвали то, чего, как ему казалось, уже давно не было – сочувствие. Салазар давно не умел жалеть людей, даже близких. Он мог их уважать или презирать...но не сочувствовать им, чужие беды словно пеленой были закрыты от него. Но эта семья, эти их острые коленки и глубокие морщины, грязные ладони и убитые взгляды... Взгляды, каждый из которых мог зажечься магией. Взгляды, золото в которых навлекло на них ненависть всего мира и сейчас гнало на верную смерть.

Наверное, в этом все и дело. Они были магами. Такими же магами, как он. Уэйн был чуть старше, чем был Сэл, когда мать впервые попыталась его убить, утопив в реке руками бандита. Этот мальчишка точно так же не причинил никому вреда, как и он, когда на него бросились злющие гончие богатого рыцаря, в поместье которого они однажды приехали семьей, когда как бы совершенно случайно в нужный момент дверь в псарню оказалась открытой. А женщины? Лила и Клара были из тех же женщин, дома которых поджигали ночью просто за то, что соседи якобы видели, как они пользовались магией. Все эти случаи, о которых рассказывала Матильда, были правдой, и теперь эта правда явилась в размеренную и полную лжи жизнь Слизерина, чтобы показаться во всей своей отвратительной жестокости.

Он понимал отчаяние и боль этих людей. Он ненавидел их гонителей, как ненавидел своих. У них был общий враг. А значит, он сделает все, чтобы они вышли из этих земель живыми, даже если придется раскрыть себя или прикончить парочку рыцарей.

В городе они сразу пошли в дом Гриффиндоров и рассказали все Пенелопе. Та выслушала все с предельной серьезностью, а потом спросила:

- Годрик, ты не пойдешь сегодня в патруль?

Муж, вышагивавший по комнате, кивнул.

- Не пойду. Мы наденем плащи, постараемся быть осторожными.

- Очень постараетесь, – напряженно уточнила волшебница и переплела пальцы рук. – Хорошо, что от меня требуется?

- Всем интересующимся говорить, что он уехал на охоту, – ответил Салазар, удобно устроившийся на скамье. – Про меня не упоминай, мое отсутствие дома все равно никто не заметит, зато если скажешь, что мы вдвоем, а в лесу увидят двоих магов, сложить два и два будет легко.

- Никак замаскироваться не получится?

- Нет, иначе нас не узнает сама семья, да и нам понадобится вся магия, которая есть, – Годрик подошел ближе и опустил ладонь на плечо жены. – Позови к себе соседок, пусть будут свидетели, что ты была дома. Если нас застукают, ты будешь непричастна. Мы вернемся поздно, нужно, чтобы ты не спала.

Пенелопа подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом, и, кажется, все поняла.

- Я буду готова. Только не попадитесь...

Слизерин вернулся к себе, чтобы проверить перепелок, насыпать им корма, собрать яйца и убрать помет. Подумав, он наложил на них легкое заклятье сна, которое действовало часов шесть. Затем прибрался в и так чистом доме и залез в свои вещи, чтобы найти что-нибудь самое грязное и истрепанное. Увы, грязи он не терпел в любом виде, а всю истрепанную одежду с некоторых пор стал отдавать Пенелопе по ее же просьбе – и влюбленная в шитье волшебница возвращала ему вещи перешитыми так, будто это были совершенно новые и вообще другие вещи. Поэтому пришлось взять обычные штаны и черную рубаху и слегка потрепать их магией. Скривившись, Салазар надел выбранные вещи и накинул плащ из грубой зеленой ткани, который вообще-то планировал разрезать на кое-какие приспособления, но...

Он не стал брать лошадь у соседа, как обычно делал перед охотой, чтобы никто не знал, что он уехал. Поэтому ему пришлось выйти раньше, и вышел он через черный ход и пошел окольными путями, закрыв голову капюшоном, вон из города. В лесу он был, когда уже сумерки дрожали между стволами. На выбранном месте он прождал минут десять, ощущая непривычный легкий мандраж, прежде чем зазвучал конский топот, и из чащи вынырнула вороная кобыла Гриффиндора. Рыцарь был гораздо менее щепетилен в одежде, зато его жена занималась этим делом с огромным вниманием, поэтому, скорее всего, ему тоже пришлось исправлять свой наряд магией – на нем были грязные потрепанные штаны, синяя рубаха и старый серый плащ из простой грубой ткани.

Притормозив кобылу, Годрик подал ладонь другу, и Салазар запрыгнул на лошадь сзади него. Они двинулись к знакомым местам и добрались довольно быстро, но было еще слишком светло. Поэтому они оставили лошадь в закрытом месте и присели на землю, дожидаясь, когда спустится темнота. Время от времени Годрик вставал и принимался ходить. Изредка лесную тишину нарушали насвистывания ночных птиц.

- Что ты будешь делать, если придется сражаться с рыцарями? – негромко спросил Слизерин.

- Мне не придется, – напряженно ответил Гриффиндор. – Мы сделаем все быстро, тихо и никому не навредим.

Сэл неожиданно разозлился. Его взбесила слепота друга. Перед ним открылся весь масштаб ужасной трагедии, перед ним разверзся сам ад в своей жестокой правдивости, а он все еще продолжал закрывать на это глаза!

- Ты когда-нибудь повзрослеешь? – вдруг раздраженно зашипел Салазар. – Это не игра в прятки, Гриффиндор! Это война, разве ты не видишь?

- Да, война, которой быть не должно.

- Но она есть! Она началась, и она в разгаре.

- Что ты хочешь от меня? – повернулся к нему рыцарь. – Чтобы я потворствовал бессмысленной вражде, которая ни к чему не приведет?

- Я хочу, чтобы ты перестал видеть все в розовых тонах, – отрезал Салазар. – Пришло время выбрать сторону.

- Нет никаких сторон! – зашипел в ответ рыцарь. – Не должно быть войны между двумя классами, каждый из которых имеет право на существование. Войны не приносят ничего хорошего, не ими достигается великое.

- Да ты что? – хохотнул друг, расслабленно сложив руки на коленях. – Скажи, а твои приятели-рыцари слышали эти твои философствования? Вы же должны гордиться каждым боевым шрамом и кичиться военной славой. А ты предлагаешь прекратить все войны. Нехорошо, сэр рыцарь...

Годрик сощурился.

- Что-то я не припомню, чтобы тебя самого как-то волновало, есть в мире войны или нет.

Салазар пожал плечами, фыркнув.

- То были ваши игры. А сейчас полноценная травля ни в чем не повинных людей. Ты же слышал эту семью...

- Слышал, Сэл. Слышал. А еще я слышал множество людей, чьи жизни сломала магия.

- Гриффиндор, ты защищаешь тех, кто едва не сжег меня заживо?

- Черт возьми, я не защищаю их! Все виноваты, понимаешь? И маги – и люди!

- Чем виноваты маги? Ну да, устроили парочку разбоев в старые добрые времена. Можно подумать, в то время головорезов в лесах не существовало.

- Парочку разбоев? Да тебе в пору к Кандиде за книжками идти! Там и узнаешь, что творили маги до Великой Чистки, а люди...