- Знаешь, если бы Артур знал, что ты обладаешь магией, – произнес он, помогая новобранцу с креплением мантии, – все было бы...совсем по-другому.
Мордред промолчал, глядя в сторону, и Мерлин многое бы отдал, чтобы прочитать его мысли в этот момент.
- Скажи мне кое-что.
- Конечно.
- Ты спас Артуру жизнь. Почему?
Голубые глаза друида вдруг посмотрели на него твердо и как-то...вдохновленно. На секунду Мерлин поверил этим глазам.
- Потому что Артур прав, – уверенно сказал Мордред. – Любовь, которая нас объединяет, важнее власти, которой мы обладаем. – Его губы грустно улыбнулись. – Моргана об этом забыла.
Это был весь маленький разговор, который не дал Мерлину ответов, а лишь задал еще больше вопросов. Самое ужасное, что ему хотелось просто взять и забыть обо всех посторонних знаниях. Забыть о словах Килгарры, словах ватеса, словах Диамайра. Забыть о взгляде преданного им маленького Мордреда. Забыть о вечном страхе за жизнь короля, который не давал расслабиться. Забыть обо всем и просто поверить мальчишке, сияющему от радости и гордости больше, чем его кольчуга и доспехи от солнца. Дать шанс. Сердце накрывала смертельная тоска, когда он осознавал, насколько черствым оказался со всеми этими предсказаниями.
А ведь Гаюс был прав, называя их с Артуром братьями-близнецами. Прав, потому что, боги, как же Мерлину бы хотелось сейчас тоже быть доверчивым и наивным, каким он был девять лет назад, когда только пришел в Камелот. Как бы ему хотелось снова быть тем амбициозным пареньком, который больше понимал в принципах, чем в суровой реальности, который мало разбирался в людях, но яро верил в свои идеалы. Который разбрасывался вторыми шансами, который легко прощал и легко любил, который плохо понимал людские маски, но зато ни за что бы даже не задумался о том, чтобы винить исправившегося человека в его прошлых грехах.
Тот паренек был чище. Тот паренек спасал Моргану и Мордреда, веря в то, что они смогут победить свою судьбу. Тот паренек был, наверное, в сто раз благороднее его, зачерствевшего во множестве вариаций чужого будущего и верного, кажется, из всех своих прежних принципов лишь полубезумной идее сохранить живым короля. Мерлина пугало то, каким он стал. Но ведь он не специально. Он не собирался быть таким. Это судьба отчего-то решила, что именно он не сойдет с ума, если ему доверить нити жизней всех вокруг. Отчасти Мерлин сопоставлял эти чувства с тем, что испытывал его друг каждый раз, когда приходилось становиться судьей и выносить приговоры. Вот только Артур строил свое королевство, следуя своим принципам и идеалам. А Мерлину все больше казалось, что его просто бросили в водоворот, где он убегает от путанных слов и собственных страхов.
Годрик постарался найти Мерлина сразу после посвящения. В конце концов, на пирушку он успеет в любом случае – они длятся и за полночь, а он все равно туда заглянет ненадолго. Да и вид друга его беспокоил.
- Мерлин! Дружище, ты чего такой мрачный?
- Гриффиндор, – кивнул Эмрис. – Ты-то мне и нужен. Иди к Гаюсу, я сейчас Кандиду найду, мне срочно нужно вам кое-что рассказать.
Когда они собрались в покоях лекаря, пока сам хозяин обходил своих больных, Мерлин со смертельно серьезным видом поведал всю историю: о спасении маленького Мордреда из Камелота, второй встрече с ним и зловещем обещании, предупреждении ватеса, видении в воде, словах Килгарры, роли Мордреда в ишмирских приключениях и разговорах с ним и в довершение – о словах Диамайра.
Мерлин смолк, и первое время царила тишина. Потом, выйдя из глубокого раздумья, Кандида озвучила свои выводы:
- Мы не можем рассказать Артуру о магии Мордреда, но мы можем добиться его изгнания из ордена и, возможно, из Камелота. Есть предложения?
Годрик ошарашенно уставился на бывшую королеву. В своем роскошном бордовом платье, с высоко собранными, как обычно волосами, она выглядела собранно и сосредоточенно. Мерлин вздохнул.
- Чтобы Мордреда изгнали, мы должны его подставить, а ты пойдешь на это?
- Чтобы защитить короля и Альбион – да, – твердо ответила Когтевран. – Это не будет подлостью, ведь мы устраняем врага.
- Вы серьезно? – только и смог выдохнуть Гриффиндор, но на него не обратили внимания.
- Из ордена его могут изгнать за позорную трусость, – словно купец о делах заговорил Мерлин. – Но это предполагает бой, значит придется рисковать, а рисковать жизнью Артура я не стану.
- Значит, остается изгнание полное, – кивнула задумчиво Когтевран. Поднялась, сложив руки на груди, и стала вышагивать по покоям. – Подставить легко, но вот как его вывести на чистую воду?
- А мы все же собираемся его разоблачать или просто устранять из Камелота, пока он еще ничего не натворил?
- Ну, ты спросил меня о принципах, так вот, они у меня есть. Я пойду на второй шаг, если не найдется пути для первого. Как мы можем его разоблачить?
- Причем лучше, чтобы это было гласно, потому что оставлять Артура с ним наедине я не собираюсь. Рядом должны быть рыцари, это сразу превратится в государственное дело...
- Сто-оп!!! – крикнул Годрик, вскакивая со скамейки.
Оба друга уставились на него, а он на них. Он не мог ушам своим поверить. Ему казалось, что они просто его разыгрывают. Потому что это было слишком дико, чтобы быть правдой.
- Вы что, издеваетесь? – спросил рыцарь. – Вы сейчас планируете изгнание из Камелота невинного человека!
- Ты не слышал Мерлина? – спросила Кандида. – Мордред не невинный мальчик. Об этом говорят не только слова ватеса и великого дракона, но и его прошлое. К тому же, он друид, а мы не можем пренебрегать знанием того, что Артуру предсказано пасть от руки друида. Руадан погиб, веря, что это его судьба. Мордред может быть более удачливым, если мы не примем меры немедленно.
- Да вы себя послушайте! – Годрик мотнул головой, взяв себя в руки. – На каком основании вы судите его? Прошлое? Что в этом прошлом говорит о его настоящем чувстве ненависти к королю? Это был мальчик, чьего отца казнил Утер. Это для вас доказательство? Тогда позвольте напомнить, что женщина, чьего отца также казнил Утер, сейчас счастлива замужем за его сыном и делит с ним трон Камелота! Почему Гвиневре вы даете больше прав, чем этому мальчишке?
- Потому что Гвиневра не владеет магией, – возразил Мерлин, – и она...
- Прошу прощения, – Гриффиндор убийственно сощурился, вперившись взглядом в друга, – я сейчас слышал слова Утера Пендрагона? С каких пор владение магией считается для тебя аргументом принадлежности ко злу, Мерлин?
- Отца Гвен даже сам Утер признал ошибкой суда. Магия же до сих пор вне закона.
- Ага. Якобы королеве легче от того, что ее отец известен как казненный ошибочно, а не за преступление? Это как-то вернуло ей его?
- Отца Гвиневры казнил Утер, а не Артур, – возразила Когтевран. – А магия запрещена законами обоих. У Мордреда есть причина ненавидеть нынешнего короля. И вообще, – она скривилась, – куда подевались пророчества и предсказания провидца и дракона?
- Да пусть они летят к черту! – развел руками рыцарь. – Они ничего не значат.
- Ты так ничего и не понял, – покачал головой Эмрис. – Сколько ни пытайся, эти пророчества исполняются.
- Это ты ничего не понял, – ответил Годрик. Потом резко развернулся всем корпусом и склонился над столом, чтобы ближе увидеть лицо друга. – Мерлин, ну подумай. Это же не твои принципы, ты не в это веришь. Помнишь, ты взял с меня слово, чтобы я ничего не говорил Слизерину о словах Килгарры насчет его судьбы? Ты дал ему шанс.
- Может, я ошибся.
Мерлин поднял на него глаза, и в них была столетняя усталость. Годрик отшатнулся, поняв ответ на собственный вопрос.
- Так вся разница в том, что Слизерину дракон напророчил быть угрозой всего лишь Альбиону, а не твоему любимому другу? А Мордреду все сулят быть убийцей Артура? В этом все дело, да? Тебе плевать на Альбион, ты хочешь лишь сохранить живым друга?
Эмрис смотрел на него тяжелым взглядом и молчал. Годрик угадал. И пораженно молчал в ответ. Он вдруг подумал, что Мерлин даже немного похож на Салазара. Они оба продадут все, вплоть до собственной жизни, за тех, кто им дорог, но... Разве не была главной идея, а не человек, который ее несет? Разве идеалы Камелота не важнее их всех тут вместе взятых? Даже Артура? Гриффиндор мог понять стремление друга сохранить живым короля...но не ценой невинного мальчишки, который виновен лишь в том, что какая-то крылатая ящерица и друид объявили ему судьбу убийцы. Не на том держалось королевство, не эти законы диктовал Альбион.
