- Хорошо. Если ты хочешь так, тогда давай так. Сэр Гвейн, я ПРИКАЗЫВАЮ вам остановиться и не делать этого. Мы найдем другой способ.

- Какой?! – взорвался Гвейн. – Мы все перерыли! И плевать мне на твои приказы, ты должен жить! Не надо за меня решать мою личную жизнь. Я хочу жениться на этой ведьме – и я женюсь, даже если ты пошлешь против меня всю армию Камелота. Надеюсь, ты помнишь, что я твой лучший мечник.

С этими словами он повернулся к ведьме.

- Я клянусь во всем, чего ты от меня потребовала. Говори ответ на вопрос.

Колдунья еще раз улыбнулась.

- Женщины больше всего хотят распоряжаться своей жизнью сами.

В ту же секунду, как она договорила, лошади почему-то заржали и взвились на дыбы. Мужчинам стоило огромного труда успокоить скакунов, но когда им это удалось – уродливой женщины и след простыл.

Гвейн вернулся домой быстрее них и куда-то пропал. Артур с порога потребовал его найти, но никто не знал, где лучший рыцарь Камелота. Взбешенный король ушел на поле, чтобы выбить дух из тренировочных чучел, где и провел всю ночь. Мерлин издалека наблюдал за ним, думая, что все зашло слишком далеко. Он никак не ожидал такой жертвы от Гвейна. Нет, он не сомневался в его благородстве и самоотверженности, но не до такой степени. А если вспомнить, как начинались их отношения? Гвейн терпеть не мог знать и считал Артура избалованным, лицемерным фанфароном. А теперь он продавал себя за жизнь этого “фанфарона”. Мерлин не ожидал, что эта история примет такой оборот.

На следующее утро Гвейн просто пришел вовремя, появившись из ниоткуда. Артур с ним не разговаривал. Все трое молчали весь путь до темной чащи. Там все повторилось: тьма, громадная фигура, угрозы. Артур принялся перечислять все ответы, которые им удалось придумать, старательно не называя последний, видимо, надеясь избежать исполнения мерзкой сделки. Но все ответы были неправильными, Гвейн злился, наблюдая за сценой, и наконец король, сжав зубы, сказал фразу той ведьмы.

Неизвестный маг взревел так, что деревья закачались.

- Эта Рагнелл! – завопил он. – Она знает меня! Она так надеется исцелить себя! Но у нее ничего не получится, потому что вы, людишки, не знаете, что такое милосердие и равенство! Она...а-а-а!

Что-то его схватило и вытянуло с поляны. Мрак, окутавший чащу, вздрогнул и каплями стек на землю, возвращая день. Скоро от странного приключения остался мрак только в душах.

- Он...умер, что ли? – спросил Артур.

- Видимо, да, – ответил Гвейн, и больше они не сказали ни слова.

Мерлин мучился тоской, пока ехал за ними в Камелот. Кусал губы и весь издергался.

У ворот их встретила та же ведьма, чьим именем оказалось леди Рагнелл. Гвейн все с тем же мрачным и каменным выражением лица посадил ее перед собой в седло, и они вместе въехали в город. Во дворце он действительно при всех объявил ее своей женой и потребовал от короля пира. Артур не смог ничего ему сказать, и пир был дан. Тоскливое и страшное зрелище, все таращились на невесту и молча ели, если не пропадал аппетит. Мерлин весь пир смотрел на Гвейна, который слегка злоупотреблял вином, но больше ничем не выдавал эмоций, и Эмрис радовался, что сегодня ночью все закончится.

Поэтому он вздохнул с облегчением, когда почти в полночь радостный Гвейн прилетел в королевские покои, где, конечно, никто не спал. Его лицо сияло, он дышал, как загнанная лошадь, но свободно и непрестанно смеясь.

- Все...это было...этого не было! Ничего...она... – никак не мог он объяснить. Мерлин, стараясь не улыбаться, подал ему кубок с вином. – Она была правда заколдованная! На нее наложили заклятье, и снять мог только “чистый сердцем человек”. – Он гордо огляделся. – Все слышали, да?

- Так что случилось? – недоверчиво спросил Артур.

- Мы пришли в спальню...

- Без этих подробностей.

- Молчите, сир, здесь самое интересное. Так вот, мы пришли в спальню, и я, как высокоморальный муж, ее поцеловал. И тут знаете, что? Она стала красавицей! Обернулась самой красивой женщиной на свете, – тут он спохватился и отвесил поклон Гвен. – Уступая лишь вам, конечно, моя королева. И она мне рассказала о своем проклятье. Сказала, что теперь у нее такая судьба: либо она будет красавицей днем, чтоб меня не позорить, но уродкой ночью, что не слишком приятно; либо она будет уродкой днем, но красавицей ночью. Сказала, чтоб я выбирал теперь, раз я ее расколдовал.

- И что ты ответил? – спросил Мерлин, уже зная ответ.

- Я сказал ей, что это ее судьба: либо днем терпеть насмешки и оскорбления, либо ночью неприязнь от меня. Сказал, что это ее выбор и только она вправе его сделать.

Надо ли говорить, как горд был Мерлин за друга в этот момент?

- И она сказала, что этим своим решением я ее расколдовал полностью! Она теперь всегда будет красавицей. Сказала, что освобождает меня от обязательств, потому что теперь она может жить свободно. Вне Камелота, конечно. Там, где разрешена магия. Хотя, от такой красотки теперь бы я не отказался, – усмехнулся он напоследок. (1)

Гвен, не стесняясь, бурно обняла его.

Артур ничего не сказал.

Но на следующее утро Гвейн обнаружил в своей комнате огромное количество бочек с лучшим вином и пивом, какие только поставлялись в Камелот.

А Мерлин, когда уложил всех спать, взял своего коня и поехал в лес. Там, на условленной поляне он нашел красивую белокурую девушку в обществе сэра Теодора. Спешившись, он протянул ей флакон, который дал ему Гаюс.

Выпив жидкость, девушка обернулась Кандидой Когтевран.

- Ну что, эффект произведен? – весело спросила она, поправляя на себе платье и надевая плащ.

- Слишком сильный, на мой взгляд, – ответил Мерлин.

- Главное, что действенный. Они ничего не заподозрили?

- Да кто бы в здравом уме заподозрил в той старухе тебя?

- А меня в том маге из темной чащи? – спросил Теодор, подержав секунду волосы королеве, чтоб ей было удобнее надеть плащ. – Похоже было, что это я колдую?

- Все было отлично, – заверил их Мерлин. – Как вы так угадывали? Я имею в виду, один поднимает руку, а другая из кустов колдует...

- Я не в кустах сидела, – с достоинством возразила Кандида. – Я пряталась за деревом.

- Хорошо, но... Зачем ты развернула эту историю с женитьбой? Мы же другое собирались сделать.

- Они меня разозлили. И я решила, что того урока им будет недостаточно.

- Это было жестоко.

- Разве? – вскинула брови королева и положила ладони на бока. – Внешность – не порок. Любить нужно не за нее. Леди Рагнелл не сделала им ничего плохого, так что Гвейн мог не переживать за свой брак по этому поводу. Для них обоих это было жестокой жертвой лишь потому, что оба боялись магии колдуньи. А это именно то суеверие, ради которого затевался весь этот спектакль.

- Согласен, но как же брак по любви? Разве не жертва – навсегда отказаться от возможности жениться на любимой женщине?

- Это жертва, которую сплошь приносят короли и королевы. Династический брак не предполагает любви, мы растем, зная, что у нас нет на нее права. Так что не вижу ничего такого страшного в том, чтобы рыцарь почувствовал, какого это.

- Учитывая, что ни ты, ни Артур не принесли в конце концов этой жертвы, – хмыкнул Мерлин.

- Ну так и я освободила бедного рыцаря, – пожала плечами Когтевран. А потом вздохнула. – Все сражаются по-своему, Мерлин. До людей должно дойти, что магия не зло. И если для этого нужны жесткие меры – да будет так.

“Жертва – не жертва, – думал Мерлин, возвращаясь в цитадель, – но, бьюсь об заклад, Артур этого никогда не забудет.”

- Давай, Сэл, это же просто.

- Гриффиндор, я не буду играть в тупую игру, которую ты и твой приятель-король придумали от нечего делать.

- Не увиливай от темы. Давай. Три вещи, мысли о которых постоянно лезут в голову перед сном.

- Бренность нашего мира, отсутствие хорошего вина в тавернах и ожидание, когда же мой закадычный друг наконец повзрослеет?