- И как ты вернулся?

Артур усмехнулся, вспомнив блеск глаз Мерлина, его бредовые, но почему-то очень вдохновляющие речи, камень и меч, что сейчас бил его по бедру в ножнах.

- Один мудрый человек мне сказал, что именно то, что я не вижу в людях зла, делает меня хорошим королем.

- А я думал, твое самомнение – это сказки, Пендрагон, – криво усмехнулся король Мерсии. Его собеседник по-мальчишески улыбнулся.

- Я знаю одно: король не должен терять веру в людей. Потому что если он перестанет в них верить, он будет слушать только себя, а это не приводит ни к чему хорошему. Вспомните моего отца.

- Твой отец был сильным королем.

- Да. И очень одиноким.

Баярд вышел тогда к ужину во всеоружии своего обаяния.

Правители Камелота остались в Мерсии дольше, чем планировали, потому что не оставили своего теперь-друга разбираться со всей пустотой дворца одного. Они послали гонца в Камелот, и скоро в Мерсию прибыли лорд Летард и лорд Рингер, которые почли за честь остаться на время при дворе лорда Баярда и помочь ему найти нужных людей. По совету Гвиневры король Мерсии взял в новый Совет трех человек из придворных, потому что королева Камелота вместе со своими проницательными слугами узнала в них благородных и честных людей.

И когда уже все стояли во дворе замка, чтобы попрощаться, они наконец-то чувствовали себя друзьями. Несмотря на заключенный в битве при Бруньяле мир, отношения оставались натянутыми, но теперь... Теперь Баярд с искренней благодарностью сжал руку Артура.

- Я этого не забуду, – пообещал он. – Ты не так плох, Пендрагон. Может, ты даже в чем-то лучше своего отца. И когда наступит судный час, вспомни про меня. Потому что я захочу сражаться на твоей стороне.

Обернувшись к королеве Камелота, он немного растерянно улыбнулся и поцеловал ее ладонь.

- Леди Гвиневра, я ошибался в вас, – сказал он. – Я никогда бы не подумал, что буду целовать руку служанке...но вы были рождены быть королевой. Я благодарен за вашу помощь и завидую Артуру – у него прекрасная жена.

Домой они возвращались с триумфом. В Камелоте их ждал покой и порядок, за которым зорко следили советники, а также леди Кандида. Но несмотря на все это, Гвен не потеряла желания изучить латынь, поэтому теперь частенько по вечерам Артур лез головой под подушку, чтобы не слышать ее ‘‘Amo, amavi, amatum, amare… Clamo, clamavi, clamatum, clamare… Dormio, dormivi, dormitum, dormire…”

Это странно, но Салазар вправду был рад за Годрика и Пенелопу. Он удивлялся сам себе, однако на ум не шли никакие саркастические замечания. Пусть он не верил в вечную любовь, но прямо сейчас из-за этой романтичной ерунды его друг был счастлив, как наевшийся мяты котяра – так, может, оно стоило того? Хоть немного?

Конечно, это не уберегло его от сюрпризов. Например, незадолго до свадьбы он спросил у рыцаря, где тот собирается жить со своей новоиспеченной женой. И был абсолютно сбит с толку заявлением, что тот купил себе дом неподалеку.

- В смысле, ты купил? – ошарашенно спросил Сэл. – На какие деньги?

- Ты что, забыл, что рыцарям за подвиги полагается жалованье? – ослепительно улыбнулся Годрик. – Я копил.

- Что...как...ты...так, стоп. – Слизерин помотал головой, ловя за хвост мысль. – То есть. Хочешь сказать, у тебя все это время были деньги?

- Ага.

- И ты на них купил себе дом, чтобы не брать в долг у меня?

- Ага.

- А на мои деньги спокойно ел, пил и одевался?

- Ага.

- Так в чем здесь логика?!

Друг расхохотался. Салазар всегда поражался его беспечности и легкости. Гриффиндор жил так, словно ему не приходится касаться земли, словно все проблемы уже заранее решены, а плохого конца вообще не существует. Вот и теперь он преспокойно глядел на пыхтящего возмущенного друга. Однако возмущался Слизерин лишь из гордости, потому что денег у него было в три раза больше, а нужд примерно столько же, поэтому все эти шутки про долги были просто шутками.

Так что после торжества Сэл вернулся в пустой дом, зная, что теперь он будет пустым всегда. Вторая кровать здесь больше ни к чему...а впрочем, ее можно придвинуть к первой, и тогда будет двухместная. И больше не будет сумасшедшего комка энергии, который бы будил его по утрам. Больше не будет потасовок на полу кухни. В пустом темном доме остались живыми только его тупые птицы. В ту ночь по приходу домой ему на миг захотелось свернуть им всем шеи.

Но он просто пошел в трактир и нашел себе пару на ночь. Это был уже другой трактир, потому что без Коринн трактир ее отца трещал по швам. Жаль, ведь до другого трактира идти было гораздо дольше. Но зато там женщин было больше, и они были чище.

Спустя три месяца после ухода Коринн Салазар не мог не признать, что ему не хватало ее. Конечно, его выбор проводить ночи только с ней в свое время лишил его разнообразия. Однако количество, как оказалось, действительно не всегда означает качество, потому что мало кто из новых женщин умел целоваться так, как Коринн. Вдобавок, мало кто из них был достойным собеседником. И уж точно он бы не смог среди них найти кого-то настолько же сильно похожего на него, как была похожа Коринн. Ему частенько не хватало ее присутствия – молчаливого и уверенного, полного наглого цинизма и понимающей иронии. Коринн всегда пахла вином, какой-то мужской простотой и все равно женской тайной одновременно. Нельзя было не согласиться, что ее трудно заменить.

В то утро Слизерин проснулся с очередной пассией. Она была неплоха, но он не был удовлетворен. Солнце уже давно поднялось, но он ленился и не хотел вставать. Девушка рядом с ним наконец проснулась и, что-то щебеча, пробежала пальчиками по его оголенному плечу. Он уже хотел было остановить ее и попрощаться, как в дверь простучали пароль.

На секунду он совершенно растерялся.

Кто мог к нему заявиться сегодня?! Годрик и Пенелопа уж явно заняты, Кандида никогда не являлась сюда сама, ведь это было ниже ее достоинства (о, как он ее понимал), а Мерлин наверняка занят, потому что занят Артур. У кого еще есть пароль? Если только...

Не успел он додумать мысль, как дверь приоткрылась, и от нее послышался голос Матильды Гриффиндор.

- Вставай! – рявкнул маг с перепугу, и сам вскочил с кровати, живо натягивая штаны. Девчонка судорожно схватила платье.

- Это твоя жена? – спросила она громким шепотом. – Мать?

- Собирайся живее, – не стал отвечать Слизерин, однако они все равно не успели: женщина встала на пороге комнаты, иронично улыбаясь.

Девушка, чьего имени Сэл не запомнил, стянула пальцами не до конца надетое платье и вылетела мимо купчихи из дома. Женщина проводила ее любопытным взглядом, а потом все с той же иронией взглянула на мужчину.

Слизерин не знал, покраснел ли он, но все в нем в тот момент горело от такого непривычного ему чувства – стыда. Он распахнул над собой черную рубаху, надевая ее и надеясь спрятаться в ней от глаз матери друга, но надолго этого не хватило, и пришлось выглянуть.

- А мне Годрик сказал, что ты скучаешь, – наконец хмыкнула Матильда.

- Ни слова. Пожалуйста, – маг опустил голову, жутко смущенный закатывая рукава до локтей.

Женщина звонко рассмеялась.

Она ведь ничуть не изменилась. Эта была здоровая, в меру симпатичная женщина за сорок лет. У нее были те же лучистые морщинки у глаз, что и у ее сына, и вечно лохматящиеся каштановые волосы. Вот только глаза ее были синего цвета, и лицо более круглое. И почему так случается? Почему Годрик, ненавидевший отца, унаследовал от него цвет глаз и форму лица? Почему Сэл – точная копия своей матери? Это что, компенсация ненависти в мире? Доказательство того, что то, что ненавидят, можно любить?

- Я не ждал вас...сегодня, – нервно прочистив горло, сказал Салазар.

- Почему? – вскинула брови Матильда. – У меня в Камелоте два сына. Одного я только что спровадила в добрый путь, теперь второго надо на вшивость проверить.

Ну вот опять.

Слизерин не смог ничего с собой поделать – губы дрогнули в улыбке, а сердце растаяло.