6 – Гвен читает “Песнь о нибелунгах”, германскую эпическую поэму, загадочным образом оказавшуюся в Камелоте веков за шесть до своего появления. Но почему бы и нет, правда? В сериале ведь тоже не задумывались о подобных вещах.

7 – строки из японской средневековой книги “Записки у изголовья”, написанной Сэй-Сёнагон – придворной дамой при дворе императрицы, так же загадочным образом появившейся в библиотеке Камелота за пять веков до своего написания.

====== Глава 63. Бывают тучи на земле, как в небе.* ======

Это случилось посреди февраля, совершенно неожиданно.

Накануне был обычный день. Он проснулся, разбуженный громким воплем Гриффиндора прямо в ухо, еще не открывая глаз, двинул кулаком в его сторону и, видимо, попал куда-то в плечо. Потом был свален на пол, завернут в одеяло и спрятан под кровать. “Отлично,” – подумал он тогда и демонстративно захрапел. Это было испытание на выносливость, потому что Сэл знал, как нетерпелив Годрик, а Годрик знал, как претит Сэлу спать там, где ходили его ноги. Первым сдался Слизерин и, выбравшись на свет, с довольно убедительным возмущением бросился на друга, и они оба покатились по полу, наслаждаясь старой-доброй потасовкой.

После завтрака Гриффиндор умчался в город, потому что опаздывал в патруль. Салазар же медленно доел, мановением магии вымыл посуду и, закатав рукава рубашки, пошел в хлев к своим питомцам. У них он и просидел до обеда, слушая их клекот, подбирая яйца и вручную убирая их помет, не применяя магию, чтобы убить время.

В обед пришла Коринн.

И она выглядела, как обычно, даже, кажется, была в хорошем настроении. Скинув плащ, она бодро поинтересовалась:

- Слизерин? Ты с курами?

- Перепелами! – ответил маг из хлева. Это была уже обычная шутка, которую начал Годрик, а продолжила Коринн, и Сэл просто усмехнулся на нее.

Когда Коринн появилась в хлеву, закатывая рукава и собирая старым гребнем волосы наверх, на ее лице была беззаботная веселость. Она присела рядом с ним на корточки у полки с птицами и с ходу пристроилась убирать помет с другого конца.

Ее присутствие он ощущал, как нечто само собой разумеющееся. Понятное, привычное и объяснимое. Он не воспламенялся радостью, когда она появлялась, не изнывал от тоски, когда она уходила, но все же когда он мог знать, что она рядом, пустота в его душе становилась менее очевидной и резкой. Когда рядом была Коринн, он мог убедить себя, что не так одинок, как ему кажется. В принципе, с Коринн он и не был одинок.

С ней не было никакой неловкости. В ее присутствии он мог быть каким угодно – ленивым, подлым, трусливым, злым, наглым, грубым, циничным, пустым, глухим и самовлюбленным. Ее ничто не отталкивало. Что бы он ни сделал, она на все могла ответить язвительностью и смехом. От нее он скрывал только магию, и то какая-то часть его понимала, что если бы он ей открылся, она бы не испугалась. Впрочем, то же работало и наоборот – на нее он не злился. Что бы она ни делала, все казалось ему до такой степени понятным, что он знал, что сам поступил бы так же на ее месте. Наверное, в этом и была причина всей этой гармонии – они были похожи. Так сильно, как только могут быть похожи мужчина и женщина. Коринн так же цинично усмехалась, глядя на снующих по городу рыцарей, спокойно погружалась в работу, наслаждалась их общими ночами и без сожалений уходила под утро. А еще, возможно, в этом была и причина того, что они не могли по-настоящему полюбить друг друга. Потому что как можно полюбить кого-то настолько глухого ко всякой романтичности, надежде, вере и чистоте, как они?

Итак, в тот день несколько часов они просидели в хлеву. У девушки было настроение поболтать, так что она начала высказываться насчет спектакля, разыгранного уличными комедиантами, который они посмотрели прошлой ночью. Сначала Салазар молча слушал, но затем втянулся в разговор, потому что решительно не был согласен с некоторыми ее мнениями. И они провели достаточно времени в бурном споре об этой дешевой сценке, потому что Коринн находила в ней какой-то политический подтекст, а маг считал это смешным. Ну какой политический подтекст в обычной сценке, разыгранной фиглярами из пестрой уличной братии? Даже если бы там был подтекст, то явно не в пользу короля, а кому нужно сочинять сценку, в которой бы критиковали правящего монарха? К тому же, весь Камелот, кажется, был влюблен в своего правителя, даже Сэл это заметил, как ни мало он обращал внимания на то, что происходило вокруг. Затем спор перешел на героев этой сценки, потому что у любовников нашлись разные мнения о том, кто там молодец, а кто дурак. В конце Коринн засмеялась с какой-то его реплики и по-ребячески швырнула в него горсть опилок, которую зачерпнула из-под лап перепелок. Слизерин, нахмурившись, долго стряхивал с себя опилки, перепроверив раз пятьдесят свои волосы на наличие мусора.

Потом они пошли в спальню и как обычно провалялись пару часов. Потом она ушла, не оставшись на ночь, потому что домой обещал нагрянуть Гриффиндор, и остаток дня Сэл просидел опять в хлеву, легонько отталкивая перепелок от края полки, подсыпая корм и задумчиво поглаживая иногда безмозглые милые головки.

На следующий день маг собрал достаточно много яиц и с довольным спокойствием сел обедать. Когда от двери послышались шаги, он сначала проворчал что-то себе под нос, потому что подумал, что это покупатель. Но потом поднял голову и коротко присвистнул.

На пороге стояла Коринн. И в этом не было ничего удивительного. Но на ней было теплое синее платье и застегнутый наглухо плащ. В руках она держала небольшую котомку.

- Привет, – сказала она, закрывая за собой дверь.

- Ты что, сбежала от отца и переезжаешь ко мне? – усмехнулся Салазар, наливая себе вина в кубок. Коринн тоже усмехнулась на шутку.

- Умерь самомнение, Слизерин, – парировала она, подходя ближе, и повела плечами. На ее лицо упала пара черных прядей, и маг вдруг заметил, что она отчего-то бледна. А еще под глазами выделились темные круги. – Если бы я выбрала твой дом в качестве убежища, отец бы разнес здесь все на мелкие кусочки, и вскоре над развалинами витали бы перья.

- Не недооценивай меня, – нарочито обиженно произнес маг, протянул руку и обвил ею ее талию. Привлек ее ближе к себе, не вставая со стула. По узким губам растеклась кривая улыбка с кучей намеков в уголках.

Но ладони девушки вдруг уперлись в его плечи.

- Нет, – сказала она. Сэл поднял голову, вопросительно глядя на нее.

Она почему-то закусила губу. Зачем-то помолчала.

- Я вообще-то попрощаться пришла, – наконец заявила Коринн.

Салазар удивленно поднял брови.

- Ты что, серьезно? – спросил он, отпуская ее талию. – Ты ушла от отца?

- А почему нет? – девушка чуть рваным движением поправила ворот и пошла вкруг стола. – Когда-то же должна была. Так не может продолжаться вечно, я не могу и не хочу так жить.

- И куда ты пойдешь? – поинтересовался Сэл, тем временем разрезая рыбу на своей тарелке.

- В Асгель. Скорее всего. Или лучше в Карлеон... Туда отец точно не сунется.

- Так далеко? Я думал, в деревню какую-нибудь...

Коринн улыбнулась, самодовольно и весело, и единственное, что портило образ – эти ее бледность и круги под глазами. “Наверное, всю ночь с отцом орали друг на друга,” – подумал маг.

- Неужели ты считаешь меня настолько неамбициозной? Жизнь в деревне мне осточертела еще в детстве. Нет, я пойду во дворец. Поступлю в служанки к принцессе Елене или к Аннис...

- С трудом могу представить тебя в роли служанки, – усмехнулся Салазар, пережевывая рыбу и отпивая вино. – Тем более женщины.

Коринн хмыкнула.

- Ни одной приличной мысли в голове, Слизерин, – нарочито строго пожурила она. – Как же ты тут без меня выживешь, а?

- Я буду очень стараться.

Они посмотрели друг на друга молча. Салазар подумал, что она принимает верное решение, в конце концов, он и Годрик сами поступили точно так же. И прямо сейчас не ощущал ничего, кроме одобрения. Она хочет уйти и жить по-своему? Молодец!