- И еще, – спохватилась девушка. – Твой друг просил передать, что за твоими перепелками присматривает соседка, что с ними все хорошо.

Слизерин вздохнул с явным облегчением.

- Спасибо, – сказал он, и она услышала в его голосе искренность.

Пен кивнула и собралась уходить.

- Хэй, – окликнул ее маг. Взгляд его был теперь каким-то странным. – Как ты относишься к Годрику?

Девушка оторопела.

- А причем здесь он?

- Просто так. Скажи, пожалуйста. Желание умирающего, – дразняще улыбнулся Слизерин, и она не могла не растаять перед этой улыбкой, адресованной как будто другу...ей.

- Ну, – задумчиво протянула она, – я не знаю... Он верный друг, а еще хороший рыцарь... Хотя бывает грубым и заносчивым.

Волшебница покраснела от того, что только что осудила человека, причем за его спиной. Маг смотрел на нее задумчиво.

- Он не всегда такой осел, – сказал он вдруг. – Он может быть очень хорошим. Дай ему шанс, ладно?

Пенелопа не слишком поняла, о чем он, но кивнула. Стражники открыли дверь, и она покинула темницы, много раз оборачиваясь, чтобы еще раз посмотреть на того Салазара Слизерина, которого увидела только сегодня. И он ей очень нравился.

Артур как раз сидел на кровати, когда в покои вернулась Гвиневра. Он не переставал любоваться ей. Кроме того, после потери их сына, она изменилась. Эта перемена в ней была мала и в то же время бросалась в глаза, стоило посмотреть на ее походку, на манеру держать голову, на черты лица, на жесты рук. Смерть ребенка изменила все в этом теле и в этой душе. Нет, Гвен оставалась собой: доброй, мудрой, смешливой, невероятно сильной и порой до смешного робкой и неуверенной. Но когда он видел ее улыбку, ее взгляд, он понимал, что изменилось абсолютно все. Его жена больше никогда не будет прежней. Это было просто невозможно. Она стала старше, побывав матерью пару месяцев. Она стала сильнее, пережив боль. В ней не осталось детства, его отрезал этот проклятый август, забрав все, что было до. Она больше не была девочкой, это была женщина, познавшая слишком многое, чтобы все еще оставаться юной. Все, кто видел теперь королеву, понимали, что она уже не то солнце, что взошло на трон полтора года назад. Она все еще улыбалась, она все еще смеялась и была счастлива, но часть ее навсегда была мертва. И это придавало всем ее чертам, ее шагам, ее движениям и взглядам оттенок взрослой, усталой высоты.

- Помочь? – улыбнулась она.

Король вздохнул.

- Не откажусь.

Королева опустилась на кровать рядом с ним, принявшись пальцами перебирать его светлые волосы, что явно не способствовало сосредоточению внимания, зато снимало напряжение. Даже слишком сильно.

- В чем именно проблема?

- Я не знаю, кому верить. Обе стороны говорят свою правду.

- Не в первый раз. Обычно ты так не маешься.

- Да, но это магия! Не обнаглевший фермер или продажный дворянин, у которых все на лице написано. Это магия. С ней ни в чем нельзя быть уверенным. Откуда я знаю, может, Слизерин обманул Годрика? Или обманывает леди Ева? Об обмане не узнаешь, пока тебя не тыкают в него носом. Как понять, кто из них лжет?

Гвиневра задумалась. Потом заставила его посмотреть ей в глаза.

- С этим я могу помочь.

Он приготовился внимательно слушать. Ее лицо вдруг стало очень серьезным.

- Прости, что напоминаю, – начала она, – но. Твоя мама умерла, чтобы жил ты.

Артур почувствовал, как все самообладание вмиг сдуло ветром, а в горле до жути пересохло.

- Ей не давали выбора, – пробормотал он. – Я просто...родился.

- Думаешь, если бы у нее был выбор, она бы приняла другое решение? – твердо спросила Гвен, с вызовом глядя на него.

- Мы этого никогда не узнаем.

- Я знаю, – женщина помрачнела и жутким, болезненным для них обоих жестом опустила ладонь на живот. Пустой уже месяц живот, в котором не живет их дитя. Зная, что она сейчас скажет, Артур накрыл ее вторую ладонь своей, сжав тонкие пальцы. – Я бы отдала все в этом замке, в королевстве, во всем мире, чтобы вернуть нашего сына. Я бы сто раз умерла, я бы убила и прокляла, чтобы только увидеть его.

- Я знаю, – искренне ответил он.

- Тогда как ты можешь верить женщине, стремящейся убить своего ребенка?

Артур моргнул.

Истина засияла божественным светом.

Все было так просто, а он этого не видел.

Он пораженно уставился на жену, которая, увидев это выражение лица, насмешливо, ласково улыбнулась.

- Ты невероятна, – горячо произнес он, поднося ее ладонь к губам.

- Это ты невероятен, – ответила королева. – Умудряешься быть мудрым и беспросветно глупым одновременно. Я никак не пойму этого. Это целое искусство.

- Учился у Мерлина, – проказливо ухмыльнулся король. Гвен закатила глаза.

- Мерлин хоть не строит из себя индюка, когда ошибается.

- Я индюк?!

- Самый настоящий, – королева быстро чмокнула его в губы и поднялась. – Тебе пора. Не знаю, как Слизерин, а Годрик уж точно заждался его освобождения.

Артур бы еще поспорил на тему бытия индюком, если бы в комнату не вошла Пенелопа. Девушка сразу перепугалась, что зашла не вовремя, покраснела и побледнела за секунду и уже рванулась уйти, но он успокоил ее, встав с кровати:

- Ничего, я уже ухожу.

На выходе из покоев он обернулся, успев заметить, как его жена и ее служанка обменялись заговорщическими взглядами и пожали друг другу руки с видом командиров, выигравших хитрую кампанию. Король поднял брови.

- Я не понял, это был заговор против меня?

Гвен замахала на него рукой.

- Если и так, ты об этом не узнаешь.

Уходя из спальни, Артур улыбался, будучи рад тому, что у его жены появилась верная и близкая подруга.

Когда король вошел в камеру, Слизерин все еще стоял у окна, словно превратившись в статую, но в куртке он чувствовал себя лучше. Хотя все-таки не отказался бы от расчески, зря Годрик об этом не подумал. Может, ему удастся потребовать у них расческу в качестве предсмертного желания?

А еще он хотел в туалет.

И хотелось поскорее со всем этим покончить.

Однако он совершенно не был готов к тому, что произошло дальше.

- Ты свободен, – объявил король, пока стражники убирались подальше в глубь коридора.

Слизерин моргнул. Тупо перевел взгляд с открытой настежь двери на своего гостя.

- Прошу прощения? – растерянно и недоверчиво произнес он.

- Ты свободен, – повторил Артур. – Можешь идти и жить дальше. Суд постановил, что ты невиновен и все обвинения против тебя ложны.

Салазар не сделал ни шагу в сторону двери. Он в недоумении и подозрении рассматривал лицо посетителя.

- Вас Годрик упросил оставить меня в живых? Чем он за это заплатил? Что с ним будет?

Артур возмущенно нахмурился. Не понравилось, что люди считают, что его можно уговорить красивыми глазками. Ну, может в это верили другие, но только не Слизерин.

- Годрик здесь не причем, – ответил король. – Просто правильный взгляд на ситуацию да своевременный совет умного человека.

- Но меня обвинили в магии, – как заведенный повторил Сэл. Артур пожал плечами.

- И что?

- Как “и что”? Вы же...

- Я не мой отец, – жестко отрезал король.

Салазар внимательно вгляделся в его лицо. Он никак не мог поверить в то, что происходящее – не фарс. Он искал подвох. И не находил его в открытом взгляде голубых глаз.

- Так вы не верите моей матушке?

Артур вздохнул, его лицо приняло какое-то доверительно-серьезное выражение.

- Я не знал своей матери, – произнес он. – Но я знаю, что она отдала жизнь, чтобы жил я. Я не верю той матери, которая готова убить своего ребенка.

Слизерин сглотнул.

В последние часы он как-то сильно размяк. Наверное, сказывалась близость смерти, а еще боль и одиночество, давившие после вчерашнего разговора с матерью. Он размяк настолько, что позволил себе понять, что Пенелопа Пуффендуй – очень даже хороший человек, который достоин его уважения. А теперь вот, получается, размяк настолько, что уже готов поверить Артуру Пендрагону.