– Саске! – крикнула девушка, горько оплакивая разорванную вещь, – в чем я домой пойду?!
– Поздно, – прошептал Учиха, избавляясь от лифчика.
Пока не было поздно, куноичи самостоятельно сняла футболку, поблагодарив мысленно напарника, что хоть ее не разорвал. Но и эта мысль утонула в пучине, когда Саске опустился немного ниже.
Все перемешалось: чувства, эмоции, воспоминания, действия, время… Кроме них и этого момента ничего не существовало. Все хлопоты и проблемы растворились в воздухе, наполненном страстью, а прошлое и вопросы разбились об реальность Сакуры и Саске, в которой были только они. Словно прошла сотня лет с последнего вдоха, и, наконец, вместе они могут выдохнуть, отпустив все, что накипело за это время. А дальше… они не думали – чувствовали… будь это тихий стон, когда ниндзя стали единым или же первое движение навстречу друг другу.
Саске никогда не мог понять покорность Сакуры перед ним. Почему за одну и ту же ошибку других она отправляла в небо за звездами левым хуком, а ему мило улыбалась? Что за внутренний барьер она поставила на него, или же маску постоянно надевала? Но когда эмоции полностью одолевают Харуно, шиноби видит ту, вторую, сторону девушки. Как сейчас. От обыденной скромности и стыдливости не осталось и следа. Куноичи в порыве страсти не только царапала спину, а пыталась уложить на ту же спину Учиху, хотя в этом медик пока не преуспела.
Когда развязка была уже совсем близко и до самого пика оставалось всего ничего, обладатель Шарингана на мгновение задумался. Ведь в прошлый раз в последний момент он отодвинулся, ибо последствия соития тогда все еще обременяли шиноби. Но теперь, когда все призраки прошлого отошли, а о завтрашнем дне можно говорить уверенно… Саске лишь сильнее прижал к себе Сакуру. Она должна понять этот жест.
И всего за секунду до конца, когда их взгляды пересеклись, – куноичи открыла еще одну истину… А после прозвучало его имя.
Сбитое дыхание. Нет, попытки успокоить сердцебиение. И зрительный контакт – зеленый и красный. Шиноби смотрел на девушку глазами проклятого клана, сейчас ему не нужны слова, он прекрасно читает все по глазам, даже без гендзюцу. И даже желание куноичи поцеловать ниндзя не утаилось от Шарингана.
Харуно не боялась этих глаз, больше не боялась. Клан Учиха принес немало горя миру, но именно эти глаза поставили точку в Четвертой мировой войне шиноби, да и как можно ненавидеть то, что является частью любимого человека? Девушке хотелось сказать о всех тех мыслях, что приходили в голову, но зачем слова? Есть верный способ, от которого Саске не откажется, – Сакура коснулась губ шиноби. Легкое, нежное, даже невинное касание.
Шаринган потух.
========== Глава 3.2. Конечный пункт. ==========
Наруто. 21.3
– Я думала, ты скажешь, что… эм… – в желании сказать что-то типичное для Сакуры Яманако закусила губу. – Что-то вроде… – Выражение лица куноичи изменилось, лучшая подруга Харуно постаралась вложить в мимику как можно больше боли, грусти, печали. – Саске, – Ино постаралась подделать голос ученицы Пятой, – я хочу быть с тобой, не покидай меня снова! – и потянула руку к розововолосой. – Как-то так я представляла ваше расставание, – вернувшись в свое истинное обличие, продолжила цветочница. – Уж слишком ты была спокойна на войне, словно знала о предстоящей помощи. – Теперь дочь Иноичи размахивала палочками перед лицом Харуно. – Но, что я вижу! Не прошло и полугода, а все вернулось на круги своя, словно ничего и не было. – Куноичи лишь с улыбкой слушала речь подруги. – Я серьезно, могла бы хоть две недели побыть жестокой и бессердечной Сакурой, ты ведь умеешь, – вздохнула наконец Яманако. Ну что говорить, если все равно ничего не поделать. Стоит появиться на горизонте Саске, как Сакура меняется до неузнаваемости – цветет, словно вишня весной. Медик лишь прикрыла рукой губы – спрятала улыбку перерастающую в смех, чем немного удивила Яманаку. – Слишком ты добренькая сегодня, что случилось, Харуно?!
– Ино, я уже не Харуно. Пора запомнить, – снисходительно ответила ученица Принцессы Слизней.
– Чтоб тебя, Учиха. – Ино наконец обратила внимание на полную миску еды.
Сакура продолжала наблюдать за подругой, отодвинув свою порцию, – сейчас ей хотелось сладкого. Ну а следующим вопросом Яманако попала в точку:
– В последнее время ты сама не своя, постоянно улыбаешься, никого не бьешь, не кричишь, случайно не беременна?
У куноичи отвисла челюсть (хорошо, что лапшу уже проглотила), когда будущая мама кивнула.
***
– Как думаешь это правильное решение? – смотря на закат солнца, спросил Седьмой Хокаге у советника.
– Таким образом ты дал возможность Саске защитить Коноху, не надевая мантии Каге, – вздохнул Шикамару, подперев стенку. – Убил двоих зайцев сразу, – Нара посмотрел на спину главы селения. – Ведь так, Наруто?
Узумаки улыбнулся и если бы эту улыбку увидел гений Скрытого Листа, то однозначно сказал бы, что так улыбаются только мудрые правители.
– Как знать. – Солнечные лучи освещали мужчину. – Но, – джинчурики обернулся, – Сакура-чан все же выбрала Саске-теме. – Полились крокодильи слезы, и такое мужественное лицо резко стало детским. – А я думал, после той миссии все поменялось. А оказалось, что чувства милой Сакуры были ненастоящими, то есть настоящими, но это не была любовь, и…
Образ идеального Хокаге рушился прямо на глазах Шикамару.
Немного отступив, Наруто позволил уходящим лучам солнца попасть на только что подписанный документ. Постепенно все меньше слов освещали лучи света. И вот, после недлительного времени последняя строка лишилась «освещения».
Учиха Саске назначен на пост капитана Военной полиции Конохи.
***
Саске поправил маску АНБУ и подошел к шумным коллегам. Во время работы члены особого отряда оправдывали все мифы, следующие за ними на кончике плаща: ни один ниндзя не действовал за велением сердца, как это постоянно делал Наруто (хорошо, что Шикамару сейчас за всем следит) или же мало кого интересовало прошлое участника команды, оттого, что здесь ценились только твои навыки. Возможно, именно поэтому Седьмой отправил обладателя Шарингана сюда.
Под маской не видно язвительной улыбки, не замечалось злого взгляда, да и за столько лет все стихло. Учиха не раз доказал преданность своему слову: защищать Коноху. Потому помалу Срытый Лист принял шиноби, конечно, остались те, кто все еще питал ненависть к последнему из Учих, но это лишь пережитки прошлого.
- Саске-сан, поторопитесь, мне хочется попасть на вступительную церемонию в Академию! – Весело крикнул мужчина, радость АНБУ-шника от завершения нелегкой миссии быстро переросла в ожидание встречи с дочерью, а здесь все чувства переплелись с гордостью отца, ведь ребенок поступил в Академию ниндзя.
Шиноби лишь криво улыбнулся, хотя этого никто не заметил, и ускорил шаг. У него тоже есть с кем встретится. И это не только четыре стены дома и болтливый Наруто, постоянно заходящий в гости.
- Кстати, - молвил еще одни член команды, тем самым привлекая обладателя Шарингана к разговору. – А не пора клану Учихи активно заняться заполнением квартала, а то от уже столько лет пустует?
- Ну, на все свое время, - перебил друга счастливый отец. – Наруто-сама тоже не сразу сделал предложение Хинате Хьюга.
Саске был благодарен товарищу, который перевел разговор на тему свадьбы добє. Обсуждения подобных тем после окончания миссии больше всего надоедало шиноби. Нет, это не раздражало, но было не комфортно обсуждать личное с теми, кто… кто… Ниндзя мотнул головой. Кажется, план Наруто сработал, пусть этих людей нельзя назвать друзьями, но он уже мысленно наименовал их товарищами.
- Саске-сан, вы ведь были во время признания. Правда, что наследница Хьюга едва не упала в обморок?
- Не знаю как Хината, но Наруто дрожал как осиновый листок перед Хиаши. – Хмыкнул шиноби, вспоминания той день.
Тогда Узумаки не только боялся грозного отца девушки, но и левого хука от Сакуры, которая более полугода пыталась свести эту парочку. Беременность творит чудеса, и ученица Цунаде тому яркий пример. Куноичи не только была растрогана нежной любовью Хинаты, но решила объяснить сие одному придурку, что есть люди любящие его всем сердцем. Перевоплощение жены только поначалу удивляло Саске, позже он просто смирился, пусть творит что хочет. Возможно, так джинчурики да забудет свою первую любовь.
