Рабочий день заканчивался в 18 часов, но из-за большой загрузки я, как правило, задерживался и попадал домой уже затемно.

В течение первого месяца службы, из области поступило всего два задания, которые я выполнил с помощью Николая Ивановича, и с чувством собственного достоинства продолжил конспектирование законов и других материалов, наивно полагая, что в этом, наверное, и будет заключаться моя основная деятельность.

Иллюзию развеял вышедший из отпуска прокурор. Он остался недоволен результатами, и спасло меня от разноса только наличие объемного конспекта, записи в котором перевалили за две сотни листов.

С этого дня началась настоящая работа.

Для начала Виктор Петрович поручил мне организовать несколько проверок на предприятиях и подготовить по их результатам представления в адрес руководителей. Проверки худо-бедно я провел и представления подготовил. Однако Виденеев их забраковал и потребовал переработать. Результаты оказались получше, и на этот раз удовлетворили его.

Затем прокурор направил меня в суд для поддержания государственного обвинения по уголовному делу. Оно было самым простым, но выглядел я в своем первом процессе, прямо скажу, не как Плевако.

Далее, как из рога изобилия, на меня посыпался целый ворох поступающих в прокуратуру жалоб граждан по самым разным вопросам, начиная от мелких кляуз и заканчивая сообщениями о преступлениях.

К ним добавились задания облпрокуратуры по моей отрасли надзора, а также другие текущие дела, требующие оперативного разрешения. И я понемногу стал «тонуть» в этой бешеной круговерти.

Однако, являясь по зодиаку Бараном, и наделенный по видимому от него упрямым характером, сдаваться не собирался и каким-то непостижимым образом пока оставался на плаву.

К чести моих коллег, они оказывали мне посильную помощь, а Илья Савельевич взял под свой личный патронаж, поскольку за почти тридцатилетнюю службу здорово поднаторел во всех хитросплетениях прокурорской деятельности.

Как поется в одной песне, «если долго мучиться, что-нибудь получится». Через несколько месяцев, я более – менее стал ориентироваться на новом поприще и почувствовал себя увереннее.

Все прокурорско-следственные работники у нас привлекались к дежурствам, связанным с выездами на места происшествий по фактам насильственной смерти. Они были недельными и достаточно трудоемкими, так как довольно часто, по тем или иным причинам, на территории обслуживания кто – нибудь погибал. Были тут убийства, тяжкие телесные повреждения, повлекшие смерть, разного рода суициды, а также производственные травмы (в основном на шахтах) с летальным исходом.

Выезды осуществлялись в составе оперативных групп, с участием работников уголовного розыска и экспертов-криминалистов. При необходимости в них участвовал и судебные медик.

На месте происшествия работник прокуратуры проводил следственные действия и руководил действиями группы. Хотя такие мероприятия длились, как правило, несколько часов и в том числе ночью, в любую погоду – никаких отгулов за них не полагалось. Да мы и не настаивали.

Самым важным было тогда раскрытие преступлений «по горячим следам». И это нередко удавалось, особенно, если с нами выезжал начальник угро Толя Пролыгин. В этом случае оперативники «рыли землю рогом», находили и быстро доставляли нам всех вольных и невольных свидетелей преступления, а порой и их исполнителей.

К слову, тогда эти деяния, как правило, совершались по пьянке или на бытовой почве и раскрывать их было намного проще, чем сейчас, когда криминал стал профессиональным.

Со второго месяца службы стал выезжать на происшествия и я. К этому времени Виктор Петрович организовал новому сотруднику комнату в общежитии шахты имени Менжинского, в пяти минутах ходьбы от прокуратуры.

До сих пор помню выезд на свое первое убийство, в июле 1980 -го.

Раннее утро. Берег затянутой туманом Лугани, в старой части города. А на зеленом лугу тело молодой женщины с разбитой головой. В составе прибывшей на место происшествия группы я, Пролыгин и два оперативника. Пока осуществляю осмотр и оформляю протокол, опера исчезают в близлежащем детсаде, где устанавливают, что убитая в нем работала, а накануне к ней приходил освободившийся из мест лишения свободы муж. Между ними произошла ссора, во время которой тот пригрозил женщине расправой.

Розыскники с Пролыгиным уезжают опросить подозреваемого по известному им адресу, а мы с вызванным судебно-медицинским экспертом осматриваем тело.

Преступление мы раскрыли за несколько часов. Злоумышленника взяли дома, где он жег в печи окровавленную одежду и обрезок биллиардного кия, послужившего орудием убийства.

Когда я допросил задержанного в ИВС* по уже возбужденному уголовному делу и тот был препровожден в камеру, присутствовавший при этом Анатолий спросил,– это твое первое убийство?

– Первое.

– Быстро раскрыли, хорошая примета на будущее.

Так оно и оказалось. За десять лет работы «на земле», в Первомайске, Стаханове и Попасной, из таких преступлений, по которым довелось работать, «глухарями» остались всего два, да и то из-за недостаточности улик. Не иначе везение.

Из милиции еду в прокуратуру, где докладываю о результатах Веденееву. Он удовлетворенно хмыкает и приказывает передать дело Лельчук.

– Кстати, рекомендую тебе самому понемногу осваивать следствие и отработать пару-тройку дел. В будущем пригодится.

Совет был дельным и, хотя своей работы было невпроворот, через неделю я принял к производству свое первое уголовное дело.

Оно оказалось интересным и запомнилось.

Подследственного звали Андреем Бадером.

Был он моих лет, родился и вырос в Первомайске, в рабочей семье. С детских лет увлекся боксом и по окончанию средней школы имел разряд кандидата в мастера. Несколько раз выступал на первенство области и грезил о большом спорте.

Но, как говорят, не судьба. На летней танцплощадке в городском парке, к его жене пристал вернувшихся из лагерей местный авторитет с приятелями. Завязалась драка. Андрей здорово отделал блатных и изувечил «сидельца». За что получил трехлетний срок, а в зоне увеличил его, избив за придирки одного из вертухаев*. Жена не стала ждать мужа, оформила развод и сошлась с другим парнем.

На свободу Бадер вышел другим человеком. Жестоким и озлобленным.

Для начала, решив отомстить бывшей жене, пришел к ней домой и жестоко избил мужа.

Затем через своих родителей, у которых жил, пригласил ее якобы для примирения. Там, отправив стариков к соседям, понудил девушку заняться с ним сексом, обещая впредь не вмешиваться в ее жизнь. А при этом записал действо на портативный, спрятанный под тахтой магнитофон. Далее последовал шантаж – вернись ко мне или прокручу запись мужу.

В итоге супружеская пара обратилась с заявлением в прокуратуру. Я тогда как раз дежурил, опросил их, а затем, по указанию прокурора, возбудил дело и принял к своему производству.

При задержании Андрей оказал сопротивления высланному за ним милицейскому наряду, своротив одному сержанту скулу, а второго пытаясь пырнуть ножом, за что получил дополнительную статью в обвинение.

В ходе следствия у меня с ним установился психологический контакт, вину Бадер признал полностью, так что дело я завершил в установленный законом двухмесячный срок.

При этом имел место занимательный случай.

Дело я иногда брал с собой, работая с ним, когда семья отправлялась спать. Одним таким вечером, придя домой и чмокну в щечку Леночку, притащившую мне тапки, я прошел в зал. Там извлек из портфеля и положил на стол пухлый том, затем вымыл в ванной руки и отправился ужинать на кухню. Таня, накрыв стол, присела рядом.

Пока ел, мы обменялись новостями, а затем я снова направился в зал. На ковре сидела трехлетняя дочура и, что-то бормоча, вырывала из дела листы (несколько смятых уже лежали рядом). Остальные от любознательного человечка удалось спасти.

– Не иначе тоже юристом будет, – сказал я в тот вечер Тане, и как оказалось впоследствии, не ошибся.