— Скажи мне, почему, — требует он. — Что ты можешь сказать в свое оправдание, Мак?

— Талия, — шепчу я.

Он впечатывает мою спину в стену, и нож вонзается глубже в мою плоть. Кровь стекает по моему горлу, пока взгляд его горящих глаз прикован ко мне. — Я, черт возьми, не верю ни единому твоему слову.

Боль от лезвия - ничто по сравнению с его взглядом. Разочарование и ярость, ощутимое сожаление о том, что он впустил меня в свою жизнь. Как же дошло до этого? Не имею ни малейшего понятия. Я не должна была связываться с ним. Слезы теперь брызжут из моих глаз, и нет ни малейшей возможности сдержать их.

— Это правда, — говорю я ему. — Ты видел ее фото. Прямо там, на стойке в ванной...

— Заткнись! — кричит он. — Просто заткнись нахер.

Вдавливает нож сильнее и глубже, и я начинаю задыхаться. Его глаза бешено бегают по мне. Понимаю, что прямо сейчас он принимает решение, жить мне или умереть. Но никакого решения не приходит. Если меня раскрыли, то есть только один способ, как со мной разберется Синдикат. Единственный выход для меня - смерть. И даже тогда Лаклэну, скорее всего, придется разгребать за меня часть всего этого дерьма.

Я не буду перед ним извиняться. Я знаю, что это ничего не изменит. Поэтому вместо этого я предлагаю ему то, что могу. Единственное, что мне от него нужно, прежде чем моя судьба решится.

— Тебе станет легче, если ты оттрахаешь меня со всей ненавистью, на которую способен? — шепчу я.

Малая частичка страшится, что он отвергнет меня. Ненависть в его глазах прослеживается явно. Боюсь, она затмила все, что было между нами.

— Ты, нахер, шутишь, — мрачно смеется он. — Ты думаешь, что от этого мне полегчает?

Я не могу заставить себя произнести хоть слово, поэтому просто киваю. Мне нужно почувствовать его, любым способом. Мне нужно почувствовать его в последний раз.

— Полагаю, есть только один способ узнать это, — говорит он.

Он разворачивает меня, и прижимает рукой мои лопатки так, что я расплющиваюсь на стойке. Он держит меня за горло, задирает платье на бедрах и ножом избавляет меня от стрингов. Прежде чем я понимаю, что он делает, он засовывает материал мне в рот, а затем зажимает его ладонью. Сзади раздается звук расстёгивающейся молнии его джинсов, и вот он уж глубоко во мне. Господи, он чертовски твердый. Я не знаю, что с этим делать.

— Ты уже вся мокрая для меня, Мак. — Он скользит во мне и выходит из меня, хватая меня за запястья, заводя их за спину.

— Разве и это ложь?

Я качаю головой и бормочу с кляпом во рту. Это лишь раззадоривает его еще больше. Его рука опускается и прижимает мое лицо к стойке, пока он тянет меня за запястья другой рукой. Положение неудобное, как и должно быть, но мне все равно.

Я уступаю ему. Это ведь наказание. Он двигается во мне жестко и быстро, дергая меня как секс-игрушку для своего удовольствия. Я принимаю это. Он имеет безусловную власть надо мной. Я заслуживаю все, что он мне дает. Более того, я хочу этого. Я хочу его так чертовски сильно, что одно это причиняет мне боль.

Мне удается немного повернуть голову под тяжестью его хватки и посмотреть на него. Я устанавливаю зрительный контакт, а он ладонью перекидывает мои волосы мне на лицо, снова погружая мой мир в темноту.

— Я даже смотреть на тебя не могу, — рычит он. — Черт! Мак. Что ты наделала?

Он продолжает трахать меня, но не получает удовольствия. Могу точно сказать. Он сжимает мою талию обеими руками, резко врываясь в меня. Грудью падает мне на спину, и утыкается лицом в мои волосы, вдыхая.

— Ты уничтожила меня, Мак, — говорит он. — Ты, нахрен, раздавила меня.

Слезы продолжают струиться у меня из глаз, а я пытаюсь найти слова извинений. Но они звучат слишком приглушенно, чтобы он понял. Он убирает ладонь с моего рта и я выплевываю ткань.

— Черт возьми. — Он выходит из меня и поворачивает лицом к себе, приподнимая меня так, что моя задница свисает со стойки, а я прямо перед ним. — Я должен смотреть на тебя, — кряхтит он, проскальзывая снова внутрь меня. — Я не хочу. Но я должен. Ты лжешь, блядь…

Я протягиваю руку и рывком поворачиваю его лицом к себе. На секунду он целует меня в ответ, как будто забыл. А потом он кусает меня и отстраняется. Моя губа кровоточит, как и мое горло. Он размазывает кровь пальцами, прежде чем обхватить рукой мою шею.

— Я просто должен сделать это сейчас, — говорит он. — Для тебя все это было игрой. Чертовой игрой.

— Нет, — слабо протестую я.

Он резко входит в меня, когда я отказываюсь.

— Каждое слово, что ты мне говорила, было ложью.

— Это не так.

Он толкается сильнее. Так сильно, что скрип стойки под его напором указывает на то, что стойка проломится подо мной.

— Каждое чертово слово, — кричит он.

У меня такое чувство, что я тоже сейчас сорвусь. И не из-за того, что он делает это со мной грубо. Все дело в его словах. Он повторяет их снова и снова. Я обманщица. Это ничего не значило. Я сделала это с ним. Я предала его. И это выводит меня из себя.

— Заткнись! Заткнись! Заткнись! — рыдаю я. — Это не было гребаным спектаклем! Я влюбилась в тебя Лаклэн!

Он замирает где-то на середине, а его взгляд обдает холодом, пока он бесстрастно изучает меня. Я не могу смотреть на него, когда он такой, поэтому зарываюсь лицом ему в грудь. Не имеет значения, верит ли он мне или нет. Я сказала ему. И я уже очень давно никому не говорила этих слов.

Мир вокруг нас замолкает и замирает. Он не двигается. Я тоже не хочу. Я не смотрю на него. Через некоторое время он обхватывает мой затылок и снова начинает двигаться внутри меня. Все совсем не так, как раньше. На этот раз он не пытается навредить мне, он пытается кончить. Звуки, которые я так люблю, выходят у него из горла, когда он подводит меня так близко к краю, как только может.

Он шепчет что-то настолько тихо, что я не могу разобрать, а затем кончает с мучительным вздохом. Последний раз. Рыдания вырываются из моего горла, когда осознание омывает меня.

Когда я открываю глаза, он все еще внутри меня. Его глаза прикованы к моему лицу, он расстроен. Я знаю, что мне делать. Я хотела просто попросить его сделать это. Я хочу, чтобы он был тем, кто это сделает. Я знаю, что он будет добр ко мне. Он не будет докапываться до сути или пытать меня. Он сделает это быстро. Но я также знаю, что это убьет его.

Возможно, я смогу убежать. Я могу просто уйти и уехать куда-нибудь очень далеко. Но я знаю, что нет никаких шансов, что это произойдет.

Глубоко в своем сердце, я уже знаю, что это будет либо он, либо я.

Мои взгляд падает на нож, лежащий на стойке в пределах досягаемости, и прежде чем я могу подумать, он хватает его и передает мне. Его лицо бесстрастно. Никакой злости. Никаких эмоций. Ничего. Из-за меня и того, что я ему сделала.

— Давай, — говорит он. — Это, наверное, лучшее решение, Мак. Потому что я чертовски уверен, что не хочу использовать его на тебе.

Губы дрожат, рука тоже начинает дрожать. Господи, я действительно теряю нить происходящего. Вопрос никогда не стоял так, я просто не могу причинить ему вред. Я уже достаточно боли ему причинила.

Я выбрасываю нож вперед, а затем швыряю его через всю комнату, всхлипывая, а Лаклэн прижимает меня к своей груди.

— Будь ты проклята, Мак. Я знал, что должен был избегать тебя.

— Я знаю, — шепчу я снова. — Почему же ты этого не сделал?

Его зрачки темнеют, и инстинктивно я знаю, что мне не понравятся следующие слова, что он произнесет.

— У меня не было выбора в этом вопросе. Русские хотели обменять тебя на свою крысу. Они хотят твоей смерти.

— Что? — задыхаюсь я. — Почему они хотят моей смерти?

— Подумай об этом, Мак.

Я вспоминаю девять лет боли и вины, когда смотрю ему прямо в глаза, вытаскивая ответы для себя.

— Ты собирался отдать меня им, не так ли?

Лаклэн чешет пальцами лицо и отводит взгляд.

— Я не знаю. Я не знаю, какого хрена я собирался с тобой сделать, Мак. Это не имеет значения сейчас, не так ли?