Лаклэн подъезжает к клубу и выключает зажигание. А потом он поворачивается на своем месте и протягивает руку, чтобы нежно поцеловать меня. Боже, я так облажалась.
— Не стоит беспокоиться за Скарлетт, — говорит он. — Ей не причинят вреда.
Не отвечаю ему, поэтому он тянется к моей руке и сжимает ее.
— Ты мне веришь?
— Верю, — шепчу я. — Но просто поклянись, пожалуйста. Дай мне свое слово. Вы, ребята, в этом разбираетесь, да?
Даешь слово?
Лаклэн, кажется, не выглядит довольным, что я все еще сомневаюсь в нем, но он все равно кивает.
— Даю тебе слово, милая.
— Что бы ни случилось, — настаиваю я. — Пообещай, что не причинишь ей вреда. Она не имеет никакого отношения ни ко мне, ни к моей жизни, ни к моим решениям.
— Неужели ты думаешь, что я на это способен? — спрашивает он.
Разочарование, которое сквозит в его словах, пробивает мою броню.
—Я и не хочу, — наполовину смеюсь, наполовину плачу я.
О, Господи. Эти слезы настоящие. Я действительно плачу. Какого черта?
Лаклэн выглядит таким же растерянным, как и я.
— Я знаю, ты - хороший человек, Лак. Я вижу это каждый день, что провожу рядом с тобой. Я чувствую себя в безопасности, когда ты рядом, и я никогда не чувствовала так себя ни с кем. Но потом я думаю о том, чем ты занимаешься и на кого работаешь. Некоторые вещи меня устраивают. Как те, что произошли прошлой ночью... ты должен был это сделать, я хотела, чтобы ты это сделал. Меня сбивает с толку то, что я чувствую. Я сама это не очень понимаю. Я больше не знаю, что я делаю, и я хочу сказать тебе…
Его телефон звонит, и он нажимает игнор, сосредотачивая свое внимание на мне.
— Сказать мне, что, милая?
— Я хочу рассказать тебе…
Его телефон снова звонит.
— Черт возьми, — чертыхается он. “Только одна секунда, любви”.
Он отвечает короткими обрывистыми фразами, громкость его голоса при этом нарастает, в нем снова сквозит разочарование к тому времени, когда две минуты спустя он нажимает отбой.
— Господи, — бормочет он. — Я хочу, чтобы ты все мне рассказала, дорогая. Что бы это ни было.
Я тоже хочу ему рассказать. Но сейчас он переживает из-за чего-то другого, и сейчас не время.
— Сегодня вечером, — говорю я. — Мы поговорим об этом сегодня вечером. Я знаю, что тебе нужно идти.
Он проводит ладонью по моей щеке и горлу и снова целует меня, прежде чем отстраниться. Через мгновение Ронан появляется с обратной стороны двери авто.
— Он отведет тебя внутрь, — говорит Лак. — Я не знаю, сколько времени меня не будет.
— Ладно. — Я сжимаю его руку. — Тогда, наверное, увидимся позже.
Он лишь улыбается.
— Всегда, дорогая моя.
***
Как только мы с Ронаном оказываемся внутри, я выхожу в уборную.
Убедившись, что в других кабинках никого нет, я просачиваюсь внутрь и буквально вырываю папку из сумочки. Я открываю ее и нахожу там хренову тучу фотографий и заметок.
Есть фотографии Донована, идущего в клуб и обратно, его дома, который, как оказалось, выглядит печально, маленькая двухуровневая квартирка, и пару тех мест, где он обычно бывает. Меня не удивляет, что он любит тусоваться в захудалом кабаке или борделе, принадлежащем русским. Но что меня удивляет, так это то, что он везде фигурирует с Мэнди.
Какого черта она с ним делает в борделе, и хочу ли я вообще это знать?
Я просматриваю остальные фотографии в поисках ответа. Оказывается, бордель не единственное место, где эти двое любят тусоваться. Тут есть фотографии, где Донован в переулках со спущенными штанами и головой между ног.
Гадость.
Я начинаю перескакивать через них, думая, что они все одинаковые, но потом что-то бросается мне в глаза. На одной из фотографий Донован заходит в бордель с Мэнди, но уходит с ней один из русских. Мерзостная мерзость.
Между ними есть связь? И если да, то почему мой парень думал, что для меня важно знать это. Я просматриваю соответствующие заметки и получаю на свой вопрос единственное объяснение.
У меня было предчувствие. И я последовала ему.
Конечно, следующая серия фотографий Мэнди и русского. Похоже, она встречалась с обоими мужчинами по всему городу. Иногда два или три раза в день.
По фотографиям видно, чем они занимаются, но в этом всем что-то не так.
Даже отбросив в сторону тот факт, что мне не нравится Мэнди, я не могу понять, почему любая женщина будет зацикливаться на этой парочке более двух секунд. Охотно, судя по всему. Если они не шантажировали ее.
Может ли это быть так?
Неважно, как я к ней отношусь, вынуждена признать, что Мэнди хорошенькая. Она относится к тем женщинам, которую большинство парней сочтут желанной.
Я очень сомневаюсь, что у нее проблемы с привлечением мужского внимания. Ну, может быть, за исключением Лаклэна. Но Донни и этот русский чувак далеки от самых горячих парней на планете, а Мэнди кажется недальновидной в этом плане. Не могу понять, что она нашла в этих двоих.
Я снова просматриваю фотографии и хмурюсь. Здесь должно быть что-то еще, что я упускаю из виду. Что означает, что мне придется сделать что-то, чего я делать не хочу. Мне нужно поговорить с Мэнди.
Глава тридцать пятая
Маккензи
Я нахожу Мэнди в раздевалке. Она готовится к своему танцевальному сету. Она подводит глаза жидкой подводкой, когда я сажусь рядом с ней, прочищая горло.
— Чего ты хочешь? — спрашивает она и брезгливо морщит нос.
Изображаю для нее некое подобие улыбки. Ее голос напоминает мне звук, производимый при царапании ножа об стекло. Но все же... Если у нее неприятности, я могу ей помочь. И я бы хотела ей помочь. Независимо от моих чувств к ней.
— Послушай, Мэнди, я думаю, что мы начали не совсем правильно.
Она завинчивает колпачок на подводке для глаз, а затем обращает свое внимание на меня. В ее взгляде просматривается подозрение, но я все равно продолжаю.
— Я просто хотела начать все с чистого листа, — говорю я ей. — Я подумала, что мы могли бы узнать друг друга лучше.
Она смеется, и смех у нее выходит немного сумасшедшим. А потом она скрещивает руки и откидывается на спинку стула, оценивая меня.
— Ты думаешь, я дура, да? — спрашивает она. — Ты действительно думаешь, что этот милый маленький поступок сработает на мне?
Ладно, видимо, по-хорошему с ней не получится. Я пожимаю плечами и пробую другой подход. Не могу же я заставить Донована ненавидеть меня больше, чем он уже меня ненавидит.
— Слушай, я просто знаю, что Донни доставал других девочек, и я подумала, может, он и тебе доставляет неприятности.
— И что ты собираешься с этим делать, если это так? — огрызается она. — Изобьешь его ради меня?
Я не отвечаю, потому что ненависть в ее голосе застает меня врасплох. Я знала, что не нравлюсь ей, но в этом сквозит и нечто другое. То, как она смотрит на меня сейчас, как если бы она действительно хотела, чтобы я сдохла. Я просто не могу поверить в это. Я ничего ей не сделала. Я знаю, она хотела Лаклэна, но это не ревность. Нет, это что-то личное.
В любом случае, очевидно, что это безнадежно, так что я встаю и иду к выходу.
— Просто забудь об этом, — почти кричу я через плечо. — Мы вернемся туда, откуда начали - к молчанию. Ты права, так, наверное, будет лучше.
— Меня это не заботит, — отвечает она. — На самом деле...
Ненавижу, что я притормаживаю, чтобы расслышать то, что она собирается мне сказать, но я это делаю. И когда она не договаривает фразу, оборачиваюсь, обнаруживая на ее лице враждебную ухмылку.
— Сомневаюсь, что ты пробудешь здесь долго. Она щелкает своей жвачкой. — Потому что знаешь, что я думаю?
Я закатываю глаза, но все равно отвечаю.