ГЛАВА 1

– Можно? – в класс заглянула женщина средних лет с волосами, неравномерно окрашенными в блонд. В руках она держала пуховик и сумку. – Извините, Алла Петровна, у меня старший в одиннадцатом, я с того собрания на это, надо везде успеть… – она посмотрела на учительницу с виноватой улыбкой.

– Да, конечно, проходите, вот есть место, рядом с папой Гены Штольского, – она указала женщине на первую парту. Крупный мужчина, сидевший там, с интересом посмотрел на вошедшую в класс маму.

Алла Петровна окинула обоих каким-то умиротворённым взглядом и продолжила родительское собрание:

– Вот хорошо, что вы подошли, – она сверилась с записями у себя на столе, – Мария Иннокентьевна… как раз собиралась ваш вопрос осветить.

Учительница обвела всех родителей взглядом и сообщила:

– У нас в девятом «А» сложилась, – она сделала усилие, сжимая улыбку, расплывавшуюся без спроса по лицу, – романтическая пара… – она многозначительно посмотрела на пришедшую только что Марию Иннокентьевну и её соседа по парте. Те переглянулись, недоверчиво изучая друг друга.

После некоторой паузы учительница продолжила:

– Я бы не стала при всех заострять на этом вопросе внимание. Но, во-первых, Гена Штольский и Аня Тимофеева нисколько не скрывают своей… дружбы, а, во-вторых, это настолько редкий случай в школьной практике, что я непременно хотела уделить этому внимание.

Она откинула назад волосы, слегка тряхнув головой, и возвела взгляд к потолку.

– Эти дети, – продолжала она, – так наивно, так бесхитростно относятся друг к другу… Что… что просто все учителя, вся школа любуется ими. Вы знаете, – она пронзила обоих родителей взглядом, – что они оба стали теперь учиться?

Родители снова переглянулись.

– Что там скрывать, – продолжала вести собрание классная руководительница, – ни Аня, ни Гена никогда не стремились к хорошим оценкам. Как-то вот всегда прохладно относились к учёбе, а ведь дети очень хорошие… очень! .. – она восторженно посмотрела на родителей.

– Анечка, – учительница сложила руки у груди, – к доске выйдет, на Гену посмотрит – щёчки розовые!.. Глазки блестят!.. И так, глядя на него, и говорит, и говорит, прямо как по учебнику, на все вопросы отвечает, ничего не упустит… – классного руководителя охватила как бы некоторая экзальтация, – а Гена! Гена выйдет отвечать и тоже глаз с неё не сводит… и говорит, говорит, говорит… И не к чему придраться, очень хорошо всё знают! Мне иногда кажется, если их вдвоём поставить у доски, они так хором и будут отвечать слово в слово. Домашняя работа всегда сделана, всё чисто, аккуратно. Вы знаете, ведь я им во второй четверти «отлично» вывожу и по литературе, и по русскому, а раньше ведь не больше «тройки» было, редко «четыре»! – она округлила глаза и обвела взглядом класс. – Всего-то полтора месяца прошло, как Гена её сумку по школе носит. И теперь все учителя в один голос отмечают их успехи.

Тут она как бы очнулась от очарования, охватившего её, разомкнула руки и обратилась к конкретным родителям.

– Как вам это удалось? – она перевела взгляд с отца Гены на мать Ани.

      Мужчина, немного помявшись на своём стуле, самодовольно заметил:

– Ну, я всегда сына рублём поощрял… Теперь за успехи особенно, так сказать, одобряю… М-да-а…

– Да они сами занимаются у нас каждый день, – заговорила Мария Иннокентьевна, – старший у меня – одиннадцатиклассник, тоже учится, он и за ними присматривает, говорит, вслух всё учат, читают все уроки… Да! – охотно рассказывала она. – Аня у нас ещё рисует! У известного художника занимается… А теперь у неё почти каждый день свежие цветы стоят, – она улыбнулась, тронув за рукав соседа по парте.

Он самодовольно ухмыльнулся:

– Ну да, я поощряю… рублём, так сказать… А что, цветы рисует?

– Нет… – задумалась Мария Иннокентьевна, – цветы почему-то не рисует… Гену вашего только… Так в портрете выросла! – расширила она глаза на Гениного папу.

Родители, довольные друг другом, перевели взгляд на классного руководителя.

– Ну вот, видите, какая замечательная, плодотворная у них… дружба, – вытянула руки ко всем родителям учительница, как бы ища поддержки, – я вот, может быть, диссертацию напишу о влиянии романтических отношений на успехи в учебном процессе. Ну, статью в педагогический журнал, так уж точно!

– Что ж теперь им всем влюбляться что ли?.. – пробасил чей-то отец из середины класса.

– Нет, не всем, конечно, – растерялась Алла Петровна, – но я хочу вам сказать, что и бояться этого не нужно! Видите?! Видите, как бывает!.. – она ладонью показала всем на первую парту, где сидели радостные родители новоиспечённых отличников.

Она перевела дух, приложив руку к груди, посмотрела на наручные часы и продолжила:

– Так, и последнее… Школа, как всегда, устраивает к Новому году дискотеку для старшеклассников. Как раз у детей будет возможность пообщаться друг с другом лишний раз… Они там и играют всегда во что-нибудь интеллектуальное… И танцы… Двадцать девятого декабря все нарядные приходят к восемнадцати часам. Волноваться не о чем, будут дежурить учителя… завуч тоже… Теперь, – она ещё раз посмотрела на часы и сделала довольное лицо, – я вас отпускаю. Всех с наступающим Новым годом! Следите за оценками в электронном журнале!

***

Прозвенел звонок на урок. Девятый «А», как всегда перед математикой, ждал конца перемены в коридоре. Высокий шатен, обильно сдобренный прыщами, отлепил спину от стены возле кабинета, поднял с пола чёрный рюкзак и розовую клетчатую сумку. Взгляд его был устремлён в сторону кучки девушек, оживлённо обсуждавших что-то. Одна из участниц обсуждения тоже изредка посматривала в его сторону, едва заметно вздёргивая подбородок, как только ей удавалось застать его за разглядыванием. Её каштановые с рыжинкой волосы, перехваченные сзади резинкой, мягкими волнами спускались почти до пояса.

К кабинету математики, не особо торопясь, подошла невысокая учительница с короткими белыми волосами. Её небольшая голова венчала несколько расширенное книзу, но вполне бодрое тело. Качнув крупными серьгами, она открыла дверь и впустила девятый «А» в кабинет.

Прыщавый шатен, стоявший ближе остальных к двери, с ленцой засунул голову в класс и, передумав заходить, стал пропускать туда одноклассников.

– Вы как пингвин, Марина Михална, – прозвучал он приятным баритоном и насмешливо уставился на учительницу.

Она метнула в него возмущённый взгляд:

– Штольский!..

– Императорский, Марина Михална… пингвин… – добродушно пояснил он, – самая холодоустойчивая птица. Заводит птенцов при шестидесятиградусном морозе на ураганном ветру… Вот как вы нас… – он усмехнулся, – тоже любите, – и он опять сунул нос в дверь, а затем прошёл туда сам, небрежно закинув на плечо розовую сумку.

В классе было настежь открыто два больших окна, из которых, весело танцуя, в класс залетали редкие мелкие снежинки. Марина Михайловна хмыкнула и окинула его спину многообещающим взглядом. Штольский достиг последней парты, сгрузил там свой рюкзак, розовую сумку и, едва взглянув, кивнул вошедшей однокласснице с длинными волосами:

– Ань, я здесь.

      Аня, до этого весело шепчущаяся с другой девушкой, собрала губы в кружок, свысока глянула на сидящего Штольского и прошла к последней парте.

– Все пишут самостоятельную работу, номера на доске! – пронзительным голосом вскричала математичка.