В России не просто ограблено

живущее в ней население,

но главное – что испохаблено

ума и души устремление.

Из канувшего я тысячелетия

и в веке не сегодняшнем рождён,

отсюда это чувство, что в ответе я

за всё, к чему душевно пригвождён.

И каждый вечер – вовремя и кстати —

сама за рюмкой тянется рука,

налью немного тёмной благодати

и пью за то, что жив ещё пока.

Стихи текут, как откровение,

как поколения звучание;

потом постигнет их забвение

и навсегда уже молчание.

Бедняга! В час его зачатия —

и это видно по нему —

была ужасной антипатия

супруги к мужу своему.

Когда затеян ужин пышный

и разговор течёт несложный,

то собеседник никудышный,

но собутыльник я надёжный.

Рассчитывать глупо, что всё неизменно

в повадке крутого подонка:

сегодня бандиты одеты отменно

и мыслят корректно и тонко.

Ещё не изменило чувство вкуса,

я больше понимаю даже вроде,

но груда накопившегося мусора

мешает моей умственной свободе.

– Теперь я устаю от малой малости,

я счастлив, но порой изнемогаю…

– А чем ты занимаешься на старости?

– Долги плачу и детям помогаю.

Солидарно, совокупно и соборно,

совпадая в упованиях глухих,

мыслят мерзко, озверело, подзаборно

очень много современников моих.

На старости, в расслабленном покое

поймал себя на том, что и сегодня

я думаю о женщинах такое,

что краской бы залилась даже сводня.

Я людей молчаливых боюсь,

чересчур они смотрят внимательно

или скажут нелепую гнусь

и расстроят меня окончательно.

Как автор музыки волшебной

мог оказаться мелким гадом?

Но жизнь духовная с душевной

текут раздельно сплошь и рядом.

Сказать могу я мало лестного

об отношении к писателям,

но кто меня слегка попестовал —

тем буду вечно я признателен.

Я написал бы свой портрет

без разных пакостных опасок —

как несусветный винегрет

из хаоса случайных красок.

Езжу я далеко и окрест;

повторения делать нельзя:

обезлюдело множество мест,

где отправились к Богу друзья.

Земной когда заканчиваю путь,

сочувственную жалостность гоня,

умение уместно подъебнуть

во мне оборотилось на меня.

Я некрасиво раньше ел —

кромсал еду зубами резвыми,

я чмокал, чавкал и сопел;

теперь я клацаю протезами.

Надеюсь я – не вяжут веники

решатели задач осмысленных,

мои крутые соплеменники

в лабораториях бесчисленных.

Кошачьи концерты и свадьбы собачьи,

а у молодых – сексуальные сны

душе говорят о высокой удаче —

приходе на землю гулящей весны.

У огромной, смиренно молчащей страны

отнимаются честь и достоинство,

а сплочённые рабством гнилые гавны

единятся в охранное воинство.

В различных побывал я возрастах,

и близости ценил я, и приятельства,

все возрасты я прятался в кустах

доверчивости и доброжелательства.

Вчера мне снился дикий бред:

к нам гости едут – круг наш узкий,

а в доме выпить – нет как нет,

а также нету и закуски.

Молчит народ непросвещённый,

но если свет вольётся в души,

народ воспрянет возмущённый

и просветителей удушит.

Вот самый яркий из кульбитов

большой идейной лотереи:

нет горячей антисемитов,

чем озарённые евреи.

Мой долг весьма различным людям —

он лишь растёт день ото дня,

в душе я должен даже судьям,

на зону бросившим меня.