Наша похоть – таинственный текст,

Божьи замыслы в нём сокровенные,

потому что ведь именно секс

восполняет потери военные.

По многим я поездил городам,

и разные бывали впечатления,

теперь, когда немного я поддам,

то вру про них, сопя от умиления.

Уплыли годы услаждений,

уже во тьму готов билет,

но много блудных побуждений

ещё бурлит на склоне лет.

Прошёл я когда-то сквозь тучу сомнений,

и стих мой душевный пожар;

я чтец-декламатор моих сочинений,

я сам отыскал этот жанр.

Кипит вокруг военный пыл,

кипит, шипя, планета;

Творец создал нас, но забыл,

зачем Ему всё это.

Ликует от виршей лихих

поэтов шумливая свора,

обильно родятся у них

стихи из душевного сора.

А я бы многое отдал,

когда б дознаться смог,

кто на планете правит бал.

Но ясно, что не Бог.

Сполна познавши в жизни толк

и обретя покой отрадный,

я одиночка. Но не волк.

Скорей баран я. Но не стадный.

Спокоен я, идя ко сну, —

ведь миновал я все напасти

и не ловился на блесну

ни процветания, ни власти.

В железном грохоте и лязге

идёт безумный перепляс,

но длятся свары, брань и дрязги,

одолевающие нас.

Во времени уже довольно скором

на некоем отсюда расстоянии

я с тенями увижусь, по которым

грустил я при недавнем расставании.

Затмение Луны – явление,

естественное по природе;

а на Земле умов затмение —

оно откуда к нам приходит?

Я не мечтал о громкой славе,

не ждал от жизни улучшения,

но иногда к худой шалаве

питал позывы искушения.

Года промчались, будто конница —

то гладко было, то колдобинно,

но все события мне помнятся;

которых не было – особенно.

А хорошо, что мы родились.

Что в нас была живая искра.

И денежки у нас водились.

Кончались только очень быстро.

Промолчал несведущий провизор,

и не дал ответа эрудит:

холодильник или телевизор

на российском поле победит?

А разве изменилось в мире что-то?

Работают угрюмые работники,

повсюду на людей идёт охота,

но так же скопом гибнут и охотники.

А жалко всё же, что соитие

и завершающий момент —

не эпохальное событие,

а быта мелкий элемент.

Есть мир вещей и мир идей,

и каждый дивно разноцветен,

и в оба мира иудей

проник и быстро стал заметен.

Испуги, страхи, ужасы, тревоги

текут безостановочной рекой,

они витают роем на дороге,

ведущей человека на покой.

Я всю жизнь мою нынче сполна пролистал,

как листал бы страницы журнала:

интересные там попадались места,

только было и стыдных немало.

Ещё сгорел я не дотла,

ещё в решеньях скор,

однако на хуй все дела

послал с недавних пор.

Да, в мире от добра немного толка,

зло всюду норовит на пьедестал;

но вдруг найдись Кащеева иголка,

и я б её обламывать не стал.

Я многих в жизни потерял,

и книги их – в потёках пыли,

моей души материал

они когда-то покроили.

Творя поклоны властной силе,

народ вершит свой крестный путь;

самодержавие в России

меняло форму, но не суть.

Земное гаснет бытиё,

надежд на льготу нет,

но жизнечувствие моё

острей на склоне лет.

Прекрасно знают и невежды,

что если рвёшься напрямик,

то с дамы сложные одежды

сметаются в единый миг.