– Привет, Кисель.

– Я больше не Кисель, – ответил тот.

Глядя на хозяина снизу вверх, Сомов усмехнулся:

– А кто ты теперь? Зорро?

– Вот что, Рыжий, если ты будешь давить на меня, то я против. Иди откуда пришел.

– Не буду, Кисель. Ой, – спохватился он. – Прости. Паша.

– Павел.

– Прости, Павел. Ну уж тогда и ты меня Михаилом называй.

– Я согласен, Михаил.

– А где твои окуляры? Очки с толстыми линзами, которые так все любили? Особенно девушки.

– Мне сделали операцию – теперь вижу третью строчку снизу.

– Круто. Теперь бы мы тебя Соколом прозвали. Ты где-нибудь учишься, Павел?

– А что?

– Да просто спрашиваю.

– Тебя это так волнует?

– Очень.

– Да мы вроде друзьями никогда не были?

– Ну не были. А теперь вот интересуюсь. Ну, сказать-то можешь?

Длинный губастый Паша все еще приглядывался к однокласснику.

– В Академии культуры на краеведческом факультете.

– Класс! – вырвалось у Мишки. – Уже всех педагогов за пояс заткнул? Всех запугал эрудицией? И версиями? Потусторонними особенно?

– Тебе чего надо от меня? – нахмурился и без того серьезный Паша. – Я ужинать собирался.

– У меня вопрос по краеведческой теме, представляешь?

– С трудом. Тебе-то она зачем, эта тема?

Мишка покачал головой:

– А вот надо. И кстати, я не один. – Он оглянулся назад.

– А кто с тобой? – насторожился Паша. – Я и тебя-то не больно рад видеть, а кого-то еще – так и совсем. Я, наверное, пойду… – засомневался он. – А ты оставайся, если хочешь, – он все говорил без тени улыбки. Паша кивнул в темноту: – Только смотри, у соседей собака злая.

– Я с дамой, Кисель.

– Павел, – мрачно поправил гостя хозяин дома.

– Я с дамой, Павел.

– И зачем мне твоя дама?

– Да ты знаешь ее – учились вместе!

– Мне безразлично – я вас всех терпеть не мог.

– Это особая девушка!

– Привет особой девушке. И пока.

Паша уже хотел было закрыть дверь, но на лестнице послышались легкие шаги.

– Сюрприз! – сказал Мишка Сомов.

Из-за косяка вышла, покачивая бедрами, она, девушка в джинсовом костюме, и привалилась к косяку.

– Привет, Киселев. – В руках она держала пылающий красный шлем.

Паша затрепетал: что-то очень горячее всколыхнулось в нем, и прилив этих чувств отразился на его лице. А потом, когда греза стала явью, у него отпала нижняя челюсть. Он смотрел на гостью и моргал глазами.

– Я тебе говорил, – вполоборота бросил Мишка. – Если бы ты вышла сразу, его бы кондратий схватил.

– Юля? – прошептал Паша. – Пчелкина?

– Она самая, Киселев, – улыбнулась девушка.

Мишка покачал головой:

– Эффект разорвавшейся бомбы.

А Паша все моргал и моргал глазами, поедая взглядом налившиеся формы девушки, ее веселые лисьи глаза и лукавую улыбку.

– Какая ты стала…

– Да, Киселев, время пошло мне на пользу, – согласилась Юля. – Сомову тоже нравится.

– У тебя сейчас слюна потечет, Павел, – ревниво заметил Мишка. – Ты, кстати, бешенством не заболел? Тебя ведь, говорят, собака кусала. Нездоровая. В девятом классе.

– Это было в десятом. И собака была здоровая, – заметил Паша. – У нее потом кровь брали. А ты, Пчелкина, как в Вольжанске-то оказалась?

– В гости приехала.

Мишка усмехнулся:

– У нее тут бабушка живет, и потом, она по мне соскучилась. Может, мы пожениться собираемся.

– Правда? – горестно заволновался Паша.

– Нет, неправда, – ответила Юля. – Мы с Мишей друзья. (Сомов разочарованно развел руками.) Но самые лучшие, – Юля положила руку ему на плечо. – И у нас к тебе дело.

– Какое?

– Важное. Очень. По твоему профилю. Ты готов помочь нам? Мне? – на всякий случай уточнила она.

– Готов, – тотчас кивнул тот.

Это был непроизвольный, непродуманный кивок. Он шел из глубин его подсознания, всего естества.

– Вот и молодец, Паша, – улыбнулась Юля.

– Тебе можно называть его Пашей, а мне нельзя? – поинтересовался Мишка.

– Да, ей можно, а тебе нельзя, – ответил за девушку Киселев.

– Ну, дает! – покачал головой Сомов. – Ладно, стерплю.

– А чего мы тут стоим? – спросила Юля. – Пошли на улицу, посидим у подъезда. Там и расскажем. В этом деле помочь нам сможешь только ты, Киселев, потому что ты в своем деле мастер. Надевай ботинки, – кивнула она на его длинные ступни в старых порванных тапочках. – Мы ждем!

В лифте Паша то и дело смотрел на Юлю. Если даже для Сомова она взрослела с каждым приездом и Мишка всякий раз восхищался ее ладностью, то что говорить о Киселеве: он-то не видел Пчелкину с восьмого класса! Для него она из легкой Дюймовочки, грезившей спортивными достижениями, превратилась в прекрасную взрослую женщину. В принцессу на выданье! А ведь он мечтал о ней когда-то днями и ночами!

Юля тоже присматривалась к Паше и время от времени улыбалась.

– Чего? – вдруг сконфуженно спросил Паша, когда лифт уже несся вниз.

– Да так, – пожала плечами девушка.

Киселев повзрослел, возмужал, он был уже не таким устрашающе худым, похожим на скелет, с вечно оттопыренной нижней губой и невидящим взглядом. Вислая губа, конечно, осталась, но все остальное более или менее пришло в норму. А главное – взгляд: он стал сосредоточенным, как у молодого ученого, решившего во что бы то ни стало стать великим изобретателем.

– Ну правда, чего?

– Да, и чего ты так загадочно улыбаешься, Белоснежка? – спросил Сомов.

– Пашин череп вспомнила, – призналась она. – Тот самый, с проклятием.

– Да-а, – протянула Мишка. – Было весело!

– Не мне, – мрачно ответил Паша. – Родителей к директору вызвали. А они потом обыск устроили. И все кости, которые я выкопал, и выварил, и лаком покрыл, выбросили. Сказали: или мы, или кости.

Лифт вздрогнул и остановился.

– Признайся, ты ради костей и от предков бы отказался, – усмехнулся Мишка.

– Не смешно. Отправим тебя в интернат, сказали, – добавил Паша.

И двери лифта разъехались. Они вышли на парадный подъезда. Было уже темно. Ближние дома лучились огнями. К счастью, обе лавочки оказались не заняты. На одну из них и приземлились трое молодых людей.

– Ты готов, Паша, выслушать страшную историю? – спросила Юля.

– Я всегда готов выслушать любую страшную историю, – ответил их долговязый одноклассник.

– Ты ведь знаешь развалины завода купца Мельникова за городом?

– Еще бы, – откликнулся тот. – Я про них все знаю.

Хоть было и темно, но Юля перехватила взгляд Мишки. Кажется, они пришли по адресу.

– И про страшного призрака знаешь, который появляется на развалинах?

– Директора завода? – усмехнулся Паша. – И про него знаю. Хотя никакого призрака директора завода не существует.

– Вот и мы об этом. Не про директора завода. Про того, что с головой быка.

– А-а, – радостно кивнул Паша. – Это другое дело.

– Реакция положительная, – заметил Мишка Сомов.

– А что ты про него знаешь?

Киселев внимательно посмотрел на девушку.

– А что вам именно нужно?

– Все. Буквально все.

– Говорят, у него огромная голова и рога. У этого призрака. И что он ревет странным рыком, похожим на мычание. И появляется он крайне редко.

– Всё верно, – призналась Юля.

– Расскажи ему, Белоснежка, – посоветовал Сомов. – Или хочешь, я расскажу.

– Я сама расскажу, – решила не отпускать инициативу Юля. – Ты прав: ребята, которые тусуются вокруг завода, уже не раз видели на развалинах человека с головой быка – почти что греческого Минотавра. Иногда по ночам он подавал голос. Несколько дней назад один парень погиб, другой покалечился. Едва выжил; мы говорили с ним сегодня в обед.

Глаза Паши вспыхнули любопытством:

– И что он рассказал?

– Много чего!

– Он видел его? Близко?

– Слушай, Киселев, и внимательно, – сказала Юля.

И она подробно рассказала Паше про то, что они узнали всего несколько часов назад. Еще в середине рассказа Паша подскочил с лавки и стал взволнованно ходить рядом с ними и оживленно кивать.