Ирений посидел, собираясь с мыслями, и решил, что в сутане ему будет теплее, а монаху всегда помогут его собратья. Стащив с него одежду, он отправился искать ближайшую кузню, чтобы подзаработать на еду. Ирений давно привык зарабатывать так в Старом Свете.

– В общем, вы оставили доминиканца лежать на площади в компании двух мёртвых стражников, – задумчиво проговорил господин Клемент, выслушав их рассказ.

Личный секретарь императора не сильно изменился за прошедшее время. Его узкое лицо с горбатым носом повисело над отчётом, который Филь был вынужден написать, изломанные брови подвигались туда-сюда, дивясь чему-то, затем чёрные рачьи глаза остановились на недавних путешественниках.

– Уверен, что у этого Валафара, – господин Клемент снова опустил нос в отчёт, – теперь на тебя зуб.

Он с сочувствием посмотрел на Филя.

– У нергалов вроде три жизни, одну ты отнял, другую он, возможно, потерял ранее. А может, и нет. Но минимум одна неприятная встреча тебе с ним гарантирована.

Филь равнодушно пожал плечами.

– Ещё раз встречу – опять укокошу!

Господин Клемент согласно покивал.

– Да уж укокошь, будь добр. Вот же проклятье нам на голову! Хуже сердаров, ей-богу.

Последняя ремарка относилась, по-видимому, к недавнему побоищу, устроенному сошедшим на берег моряком в Унсете, о котором Габриэль не преминула поведать накануне. Застав дома жену с любовником, моряк схватился за нож и, пока его не успокоили стрелой из арбалета, покрошил жену, любовника, троих своих детей, прибежавшего на крики соседа и опцион портовой стражи. По общему мнению, такое мог совершить только сердар, и ещё хорошо, что у него не оказалось при себе меча.

– А вообще, спасибо тебе, малыш, за службу, это надо было сделать, – устало произнёс господин секретарь.

Филь, которому в мае исполнялось семнадцать, поморщился при слове «малыш». Он ждал, когда Клемент начнёт выговаривать ему за что-нибудь – без этого не обходилась ни одна их встреча, но господин секретарь вдруг переключился на Ирения:

– Чума уже в Италии?

– Да, – ответил Ирений. – Видел много людей с бубонами за ушами и на шее в той церкви, где мы настигли нергала.

Господин Клемент тяжело вздохнул.

– Значит, она замкнула круг… Ну, жди теперь пожара! Выкосит каждого второго, и самое ужасное, что даже у сердаров нет средства от неё.

– А откуда она вообще взялась? – спросил Филь. – Выскочила как чёрт из коробочки!

Господин Клемент угрюмо объяснил:

– В тот год, когда наш император превратил Хальмстем в груду камней, генуэзцы в Старом Свете, воспользовавшись засухой и голодом в крымских степях, организовали скупку детей у татар по дешёвке. Делали они это для нас, но татары решили, что для работорговли. Их хан, узнав об этом, возмутился и двинул войска на Каффу, осадив её. А прошлым летом, когда среди осаждавших появилась чума, хан решил использовать трупы умерших воинов для мести и приказал перебрасывать их через городские стены. Потом он снял осаду и уехал в свои степи. Осаждённые разъехались, развозя чуму по Европе. И теперь нам предстоит каким-то образом изолировать Империю, пока мы сами тут все не перемерли!

Вид у Клемента сделался печальный. Такой господин секретарь сильно нравился Филю. По меньшей мере он не цеплялся к словам и не учил жизни.

– А вам, Вайларк, следовало бы вместо лечения монаха вылечить рану на своём лице, – безрадостно заметил господин секретарь. – Раны от когтей нергала остаются с нами на всю жизнь, если не излечить их в первые сутки Арпонисом.

– Я это переживу, – произнёс Прений невозмутимо.

– Но монаха-то вы вылечили как следует?

– Конечно, – подтвердил Прений.

– А как вы смотрите на то, чтобы опять послужить Империи? Господин де Хавелок теперь заседает в Совете, должность Мастера Хальмстема свободна.

В глазах Филя это было щедрое предложение человеку, который всего четыре года назад был кузнецом в замке, два года назад недолго служил армейским декурионом, затем примипилом Чрезвычайного трибунала и год назад сделался Ментором в Алексе.

Прений оказался не дурак и согласился:

– Готов!

– Тогда приведите себя, пожалуйста, в порядок. Сбрейте эту вашу ужасную бороду и подстригитесь, а то вы выглядите как престарелый леший. Также я советую вам поискать доброго лекаря: настоящий возраст он вам не вернёт, но поможет сбросить десяток-другой лет с вашего облика. Я слышал, что сердарские настои творят чудеса после тесного общения с веларой.

– Мне есть к кому за этим обратиться, – ответил Ирений.

– Ну а потом приходите ко мне, и мы обсудим, что нам делать с чумой на наших границах.

– А мне что делать? – спросил Филь.

На лице господина Клемента в придачу к безрадостности проявилось выражение безнадёжной усталости, словно было в его жизни нечто безмерно надоевшее ему, навязчивое и осточертевшее до последней степени.

– А ты отправляйся к своему родственнику, – он показал на раздвижную дверь слева от себя. – У него на тебя свои планы!

Невысокий, полный, кудрявый и уже заметно седой император Флав приветствовал вошедшего в своей манере: бросив выглядывать что-то в одном из трёх окон, освещавших просторный зал с огромным столом посередине, он устремился к Филю, обежал вокруг гостя, оглядывая его с головы до ног, придвинулся почти вплотную к нему, взялся одной рукой за его пуговицу, а вторую положил ему на плечо.

– Неплохо, неплохо, – проговорил он скороговоркой. – Даже отлично! Живой-здоровый, на своих ногах, и румянец во всю щёку… Ну, теперь я спасён!

Он повернулся к двери, ведущей в его личный кабинет, доступ в который был только у его жены и у господина Клемента.

– Руфина! – гаркнул Флав. – Он здесь!

Вторая сестра в семье Фе всегда выделялась статью. Когда она вплыла в зал, Филь увидел, что по обводам и маневренности Руфина напоминала теперь тяжелогружёную шхуну. У юноши невольно сжалось сердце – так он по ней соскучился.

Руфина держала на руках полугодовалого сына, о рождении которого Филь слышал. Флав назвал его Флэвор. Малыш выглядел хорошо откормленным, а характером, видимо, пошёл в отца, потому что беспрестанно крутил головой, желая видеть всё и сразу.

– Она едва не съела меня живьём, когда узнала, на какое дело я тебя послал, – скороговоркой выпалил император, глядя на спешащую к ним жену. – Эти проклятые семейные сцены, лучше бы я никогда не женился! С другой стороны, они натолкнули меня на идею, где можно с пользой спрятаться, так что нам будет чем заняться следующие пару лет.

– Филь, – приблизившись, выдохнула Руфина грудным голосом, – мальчик мой дорогой!

Юноша испугался, что если она споткнётся, то раздавит его вместе с племянником, но обижать её не хотел и мужественно принял неизбежные объятия с непременными поглаживаниями по голове, будто он был маленький.

– Где ты пропадал, почему даже весточку не прислал? Я волнуюсь, матушка волнуется, даже Лентола уже спрашивала о тебе. Да что Лентола, Хозеки давно сошли с ума, беспокоясь, куда ты делся!

– Очень занят был, – ответил Филь, впервые за последние месяцы припомнив, что у него имеется невеста, и какая невеста!

Вспомнив о прощании, которое она устроила, он расплылся в улыбке, решив покончить с этой аудиенцией как можно скорее. Что бы ни было захватывающего у Флава в рукаве, он разберётся с этим потом, а пока его дорога лежала прямиком в поместье Хозеков. Оставалось отпроситься у императора.

– Верно, ты же собрался жениться, – уловив нетерпеливое выражение на лице Филя, ухмыльнулся Флав. – Тогда Западная башня и тебе сможет стать прибежищем, когда приспичит. Даю отпуск на десять дней, езжай в свою Менону!

При упоминании башни Руфина скривилась:

– Ты совсем там поселился, скоро дети забудут, как ты выглядишь, ещё и Филя сманиваешь туда!

Флав нервно пожал толстыми плечами.

– Подрастут – заново познакомимся, а пока с ними даже говорить не о чем. Я задумал отапливать оттуда весь замок, – сказал он Филю, игнорируя рассерженную жену, которая махнула напоследок брату и выплыла с сыном из зала. – Наша гильдия дала первый газ, пока немного, потому что зима на дворе, но уже облегчила мои траты на освещение. А ещё я хочу не тратиться на дрова.