Петр Петрович издали разглядел третий по счету пост ГАИ. Он сразу же включил левый поворот и попытался уйти в левый ряд и спрятаться за грузовик от гаишника, стоящего у обочины чуть вдали от поста. У Петра Петровича не было доверенности от бывшей жены на управление ее автомобилем. Петр Петрович пропустил пару машин и дернул руль влево, но было уже поздно. Гаишник шагнул одной ногой на первую полосу шоссе и поднял руку – поток машин, ехавших по первой полосе, приостановился. Гаишник посмотрел на авто, которым управлял Петр Петрович, и выдернул его из второго ряда движением жезла. Первым и сиюминутным желанием Петр Петровича было дать по газам и смыться от гада на ближайшем повороте. Но проехав вперед метров пятьдесят, он струсил и счел за благоразумное нажать на педаль тормоза. «Попал», – пронеслось в его голове.

Петр Петрович достал две купюры по сто и пятьдесят рублей и распихал их по разным карманам брюк. Отстегнул ремень безопасности, вышел из машины и направился к гаишнику. На ходу разводя руки в стороны:

– Командир, я вроде ничего не нарушал. – Гаишник взял под козырек.

– Капитан ППС Волков. Проверка документов.

– Да у меня все в порядке. – Петр Петрович протянул инспектору документы на машину.

– В порядке, говорите, а где ваши права?

– А… забыл… сейчас, – Петр Петрович начал шарить по своим карманам.

– Не употребляли?

– Да ты что, командир, как такое возможно, я пятый год в завязке. – Петр Петрович отыскал права и протянул их инспектору.

Капитан перестал вертеть в своих руках документы и посмотрел на права Петра Петровича:

– Так, стало быть, вы Левин?

– Да, а кто еще?

– А машина принадлежит кому – Левиной?

– Ну да, это моя жена.

– А где доверенность от нее на управление транспортным средством?

Петр Петрович побил себя руками по карманам.

– Командир, дома, наверное, забыл.

– Пройдемте на составление протокола.

– Капитан, может на месте все порешаем? – Петр Петрович протянул гаишнику зажатые в руке пятьдесят рублей.

– Это что… на чай?

– У меня больше нет. Только на бензин стольник остался. – Петр Петрович достал из другого кармана брюк сто рублей. – Вот, видишь, нет больше.

– Пройдемте. Составим протокол, а машину вашей супруги на штраф-стоянку заодно определим.

– Командир, ну не надо на штраф-стоянку, держи еще стольник. Хрен с ним, как-нибудь доеду без бензина, – Петр Петрович протянул капитану сто рублей.

– Это нарушение по квитанции стоит пятьсот рублей, еще и штрафную стоянку придется оплатить. Чего вы мне это суете? – судя по всему, капитан сегодня эти бумажки за деньги не считал.

– Больше нету, капитан, пойми.

– Подгоняйте машину к посту на стоянку. И проходите на пост для составления.

«Вот заладил – составление протокола, составление. Неужели не отпустит, душегуб проклятый?» Петр Петрович взмолился:

– Капитан, ну войди в положение, помилосердствуй, меня жена с сынишкой в монастыре ждет, я, правда, на мели, ребенок болеет.

– У всех у вас кто-нибудь да болеет. – Капитан еще раз взглянул в права Петра Петрович. И ни с того ни с сего спросил:

– Слушай, а ты случайно не еврей?

– С чего ты взял такое, капитан?

– У тебя фамилия Левин, у меня был один знакомый жид с такой фамилией.

– Да нет, капитан, это путаница в документах. Над «е» забыли две точки поставить. Я Лёвин с двумя точками на перевес, через «ё» читай. У меня мама русская, а папа тоже русский. Ну отпусти, капитан, за Христа ради умоляю, отпусти. Чего тебе стоит?

– К старцу Власию едешь?

– К нему, к нему к родному еду. Отпусти, прошу тебя.

Петру Петровичу осталось только лишь встать на колени, чтобы расцеловать этому козлу сапоги.

Капитан Волков выхватил из рук Петра Петровича сто пятьдесят рублей и сунул ему в руки документы.

– Капитан, а через сколько поворот на монастырь?

– Через двадцать километров.

– Спасибо, капитан, за то, что вошел в положение.

Капитан ничего не ответил. Инспектор ППС Волков сделал шаг-другой в сторону трассы и вытянул руку с жезлом вдоль дороги – кому-то в очередной раз «повезло».

Белый «жигуль» шестой модели притормозил и съехал с трассы на обочину, обдав пылью все вокруг себя. Капитан взял под козырек:

– Капитан ППС… Предъявите для проверки ваши документы.

– Командир, да у меня все в порядке, – водитель протянул инспектору права и документы на свою машину.

– Страховка имеется?

– Да вот, смотри.

– А техосмотр проходили?

– Смотри, вон на стекле висит.

– Не употребляли?

– Да нет, я вообще не пью.

Инспектор подошел к машине, посмотрел через лобовое стекло на техталон и протянул документы водителю «шестерки»:

– Честь имею!

Петр Петрович сел в машину, пристегнулся ремнем, включил левый поворот и выехал на трассу. «Повезло же мне нынче с гаишником, всего в сто пятьдесят рублей мне обошелся, могло быть хуже во сто раз, да запросто могло».

Петр Петрович ехал к старцу. Ехал за подсказкой, без капельки надежды на удачу – скорее, от безысходности тупой ехал, по безнадеге, скорее, формально ехал, ехал в никуда, по формальным соображениям. И такое в нашей жизни бывает, иногда и зачастую.

Проехав еще с двадцать километров, на шестидесятом километре от МКАД Петр Петрович включил правый поворот и остановился на обочине шоссе у небольшого придорожного кафе. Он вышел из машины, чтобы свериться, не проехал ли он поворот, ведущий к монастырю.

В это время на крылечке перед входом в кафе сидел смуглый с узким разрезом глаз молодой человек лет тридцати. По внешности это, скорее всего, был таджик или туркмен, одет он был в белый халат с засученными по локоть рукавами. Он сидел на крылечке и чего-то то ли бубнил, то ли напевал, подперев ладонью подбородок. Скорее всего, он напевал себе под нос национальные мотивы, песни о родине своей. Петр Петрович прервал его за этим занятием:

– Любезный, подскажи, скоро ли поворот на монастырь Свято-Пафнутьевский, к старцу Власию.

– Через полтора километра поверните направо – вы там указатель увидите, – ответил с безразличным видом то ли узбек, то ли туркмен, на чистейшем русском языке. Петр Петрович раскрыл рот от удивления.

Сказав это, он оторвал правую руку от подбородка и, не вставая с места, махнул за спину в даль дороги, указывая Петру Петровичу направление его дальнейшего передвижения по трассе Москва – Калуга.

– Спасибо вам, молодой человек.

Отойдя на пару метров, Петр Петрович задумался: «Бывает же такое, никогда бы не подумал. Не русский, а на русском языке так лопочет, что иному русскому и не снилось – заслушаешься». Петр Петрович сел за руль, пристегнул ремень. Перед тем как отъехать от кафе, он еще раз посмотрел в сторону загадочного парня. В это время молодой человек ласкал за ушком сощурившегося котеночка-мурлыку. Серый котеночек ластился об ногу напевающего себе под нос национальные мотивы то ли таджика, то ли туркмена, разговаривающего при этом на чистейшем русском языке. Петр Петрович надел темные очки, включил по ошибке правый поворот, точно женщина за рулем, повернул голову назад, убедился в том, что никого не заденет, и выехал на трассу. Через полтора километра он разглядел указатель на монастырь, попытался включить правый поворот, но он был уже включен, и повернул, съехав с трассы Москва – Калуга. И часа не прошло, как он выехал из Москвы. Через пять километров Петр Петрович повернул по указателю еще раз направо, а затем налево. Вскоре он припарковался на стоянке возле монастыря.

На стоянке по первому взгляду могло сразу разместиться несколько десятков машин. Она имела гравийную основу, а не асфальтовое покрытие. На часах было около двух часов дня, солнце на небе к этому времени уже стояло в зените, и поэтому на улице палило нещадно. На стоянке помимо машины Петра Петровича было припарковано еще пятнадцать-двадцать машин.

Выйдя из машины, Петр Петрович взял в руки бутылку с водой, сделал три-четыре глотка и положил бутылку в тенек, под переднее сиденье. Прихлопнул дверку и поставил машину на сигнализацию, щелкнув брелоком. Петр Петрович облокотился локтями на крышу машины и осмотрелся по сторонам. Монастырь был обнесен высокой каменной стеной. Стена была бугристой неровной поверхности. За десятилетия и столетия углы кирпичей под воздействием ветра и дождей сточились и стали округлыми во многих местах. Поэтому свежепобеленная стена со стороны казалась сложенной из бесформенных кирпичей неопытной рукой мастера, не по уровням, не по плоскостям. По верхним краям стена не держала линию горизонта и имела перепады по высоте, от бойницы к бойнице. Судя по всему, монастырь был внушительных размеров – во всяком случае ни в одну, ни в другую строну не просматривалось окончание высоких белокаменных стен, окружавших монастырь. Головные монастырские ворота, открытые нараспашку, были огромными по высоте и ширине. Через такие ворота при случае и кран подъемный запросто мог проехать. Петр Петрович зашел за ворота. Справа сразу же за воротами стоял небольшой деревянный домик наподобие сторожки [не больше строительной бытовки], к оконному стеклу которого был прикреплен небольшой тетрадный листочек. Петр Петрович наклонился к стеклу и прочитал короткую и лаконичную надпись на листочке в клеточку: «Пожертвователей и благотворителей старец принимает вне очереди».