«Эх, бедный Тиграш. Похоже, не дождется он свою хозяйку».

– И что ты сделаешь? – Ехидно поинтересовалась я. – Ты же связан. О! Ну, конечно, загипнотизируешь или пробуравишь взглядом насквозь.

– Если бы ты не была моей сестрой… – Звучно скрипнул зубами Еринэль.

Да-а-а. Умею я выводить из себя. Этого не отнимешь.

– Знаю-знаю. Тогда народ из твоего клана не жаждал бы моей смерти, а эльф, который грохнулся со скалы, был бы жив. – Кивнула я. – Знаешь, у меня и до нашего знакомства имелись враги, но после их как-то сильно прибавилось.

– Семейные узы – это всегда так волнительно. – «умилился» сероглазый. – Но, может, отложите выяснение отношений и хотя бы намекнете сколько еще нам предстоит здесь торчать в ожидании остальных?

Еринэль открыл было рот, явно собираясь сообщить брюнету нечто язвительное, но его оплошностью воспользовались агрессивные местные чтобы довольно бесцеремонно засунуть кляп ему в рот. Среброволосый бросил в их сторону взбешенный взгляд янтарных с изумрудными крапинками глаз. Но его проигнорировали. Даже самый свирепый взгляд плохая замена брошенным клинкам.

В этот момент откуда-то послышалась красивая мелодия. Будто невидимый музыкант принялся любовно перебирать струны лютни, безошибочно складывая отдельные ноты в удивительно прекрасную музыку. Брюнет отреагировал на музыку не совсем обычно. Он принялся интригующе копаться где-то в недрах своих штанов с очень озабоченным видом.

– Мне не нравиться, когда кто-то чешет интимные места в моем присутствии. Вы можете делать это где-то еще? Ну, правда неприятно.

Брюнет поморщился, будто вместо сладкого спелого персика откусил приличный кусок лимона вместе с кожурой и теперь не знал как быть. Выплюнуть – не солидно, а есть противно. Но поисков не прекратил. Наконец, его изыскания увенчались успехом, и он извлек под свет факелов небольшой хрустальный шар. Как ни странно, именно это произведение неизвестного стеклодува умудрялось издавать чарующие звуки. Слышала я музыкальные шкатулки, а вот хрустальные шары – никогда.

Брюнет провел рукой над поверхностью шара и в глубине хрусталя возникло надменное лицо прекрасной эльфийки. Выглядела она высокомерно как верблюд, который набрал полный рот слюны и никак не мог решить кого же осчастливить своим метким плевком. Сероглазый умудрился изобразить невероятно сложный поклон, при этом постарался чтобы его было видно только с выгодных ракурсов.

«Просто мастер сэлфи какой-то», – ошарашенно подумала я. – «В инстаграме точно собрал бы миллионы подписчиков».

Тем временем эльфийка снизошла до разговора. Она милостиво дождалась, когда изображавший замысловатые па эльф наконец выпрямиться и сообщила ему нечто такое, от чего его рука с шаром ощутимо дрогнула. Какая досада, что мне никто не догадался перевести, а я сама иногда понимаю эльфийский, а иногда нет. С чем это связано – не понятно. Еринэль как-то сказал, что это во мне пробуждается память его почившего брата. Надеюсь, что нет. Мужчина в моем теле мне без надобности.

Брюнет ответил нечто велеречивое и мелодичное, но судя по надменному взгляду небесно- голубых глаз дамочки, ответ ее не очень устроил, она снисходительно бросила ему пару фраз и отключилась, оставив после себя довольно неприятное ощущение.

Именно этот напряженный момент выбрал для своего эффектного появления лорд Эллэн. Золотоволосый эльф так мягко спрыгнул на пол подземелья, что в набравших по самые голенища воду сапогах даже не хлюпнуло. Придворный до кончиков волос, он оглядел окружающих, спокойно поправил сбившийся на бок воротник меховой куртки и спокойно сообщил:

– Вы в курсе что покусившихся на свободу принца клана Вечного рассвета отдают палачу, чтобы он отрубил руки, посмевшие дерзнуть на особу царственной крови?

О том, что эту самую «царственную особу», которая сейчас возлежала связанной на полу, разыскивают за убийство собственной любовницы и даже назначили награду за его голову, лорд Эллэн благоразумно промолчал. В конце концов, он же не уточнял за кого именно из правящей семьи клана Вечного рассвета можно заработать отсечение конечностей.

– И кто же здесь особа царственной крови? – С нажимом поинтересовался брюнет. Краткий разговор с высокомерной дамочкой явно подпортил ему настроение. – Уж не Вы ли, светлый?

– Нет. – Тряхнул мокрыми волосами тот и умудрился сделать так, что жест не выглядел жалким. – Вот он – принц Астураэль и его пленение грозит вашему городу международным скандалом.

– Какая досада. – Фыркнул сероглазый, которого похоже не особенно впечатлила угроза лорда Эллэна. – Жаль, что мы не поддерживаем дипломатических отношений ни с одним кланом. Свяжите его. Оставьте здесь пару воинов на случай, если к нам явились не все гости, а я пойду на доклад к королеве Айнэль.

– А нас куда? – Осторожно поинтересовалась я.

– Ну, так как у нас не часто бывают гости и гостиниц в городе нет, думаю, тюрьма для вас – самое то. – Иронично откликнулся брюнет. – Еще вопросы будут?

– Конечно. – Кивнула я. – А Ваша собеседница знает, где Вы держите хрустальный шар?

Лорд Кайдэль

Лорд Кайдэль шел по коридору дворца правящей династии города. Ему казалось, что он насквозь пропитался сыростью проклятого подземелья, овцами с последней поставки, их продуктами жизнедеятельности и еще боги знают чем. К сожалению, у него не было времени на ванну или смену одежды. Королева Айнэль не отличалась ангельским терпением, впрочем, как и ее брат (и по совместительству муж) Арденэль. Все эльфы, которые встречались ему на пути, вежливо здоровались и уступали дорогу. В этом состояло преимущество должности капитана королевской стражи: если ты идешь достаточно быстро, все считают, что у тебя срочное дело. Беда в том, что после того, как золотой дракон сотворил заклятье, заставив целый город воспарить к небесам и исчезнуть для окружающих, срочных дел практически не осталось.

Город застыл, словно муха, увековеченная в янтаре. Медленно тянулись дни, похожие друг на друга как однояйцовые близнецы. Каждый житель точно знал, чем именно будет заниматься сегодня и что станет делать завтра. Некоторое разнообразие существовало разве что в жизни женщин. Эльфийки города, чье название благополучно кануло в Лету, славились своими узорчатыми шалями из тонкой шерсти. Изделия получались невероятно красивыми и при этом теплыми. Искусные творения прекрасных эльфийский рук носили богатые купчихи и дворянки: все, кому толщина кошелька позволяла совершить подобную покупку. По сути, город содержали женщины. Многие высокородные дамы даже в гости или за покупками отправлялись, прихватив с собой корзинку с рукоделием или поясную прялку чтобы не прерывать работу. И, конечно, самые лучшие шали выходили у королевы Айнэль, чье имя означало «сияние». Узоры на ее шалях были так прекрасны, что многие представительницы королевских династий считали хорошим тоном иметь в своем гардеробе хотя бы одну.

Королева ожидала капитана стражи в своих личных покоях. Это означало, что разговор будет приватный при минимальном количестве свидетелей. Покои Айнэль, отделанные в нежных пастельных тонах, были одними из самых светлых и просторных комнат во всем дворце. Она медленно выплыла откуда-то из-за шелковых занавесок. Пристрастие королевы к зеленому цвету было известно каждому при дворе. Вот и сейчас прекрасная Айнэль отдала предпочтение зеленому шелковому платью. Гладкая, блестящая материя плотно обхватывала стройный гибкий стан эльфийки, подчеркивала тонкую талию и мягкими складками ниспадала до самого пола. Изредка из-под подола мелькала зеленая атласная туфелька, расшитая изумрудным бисером. В платиновых волосах сверкала диадема с искусно ограненными безупречными изумрудами величиной с голубиной яйцо каждый. Ювелиру удалось сделать так, что любой, даже самый незначительный источник света заставлял камни сиять, буквально приковывая к себе взоры окружающих. Говорят, далекий предок леди Айнэль воспылал любовью к самой красивой и знатной эльфийке. Та не считала влюбленного ровней себе, но милостиво согласилась на брак при условии, если он умудриться достать для нее самое невероятное украшение из тех, что она видела. С учетом того, что девушка была единственным крайне избалованным ребенком, не знавшим ни в чем отказа, задачка казалась практически не выполнимой. Но не для влюбленного, готового свернуть ради прекрасной возлюбленной горы. Для начала предок нашел камни. Злые языки поговаривали, будто для этого ему пришлось осквернить несколько древних святилищ, но этого никто не смог доказать. Хотя, сам предок, впоследствии старался не иметь никаких дел с гномами. Возможно, это и породило слухи о том, что пострадавшей стороной при создании диадемы были именно гномы. Изготовление ювелирного украшению было поручено полуэльфу Белениусу, славившемуся в те времена своими изделиями из благородного металла, драгоценных камней и самоцветов. Его украшения до сих пор никто не смог повторить как ни бились. Многие ювелирные дома подходили очень близко, но все равно это было не то. Белениус соединил изумруды и золото в настоящее произведение ювелирного искусства. Однажды какой-то бард посветил балладу красавице и сравнил ее диадему с застывшей песней из камней и металла. Было ли это проклятье, преследующее камни с не совсем понятного происхождения или роковое стечение обстоятельств, но диадема оказалась последним творением талантливого ювелира. Почти сразу после того, как украшение было передано в нетерпеливые руки заказчика, а гонорар был уплачен весь до последнего медяка, в дом Белениуса проникли грабители, убили ювелира и унесли все хотя бы сколько-нибудь ценное. Впрочем, это обстоятельство ничуть не смутило гордую эльфийку. Она благосклонно приняла диадему в качестве свадебного подарка и отправилась под венец под руку с осчастливленным влюбленным.