Алексей Жуков

  СТЕКЛЯННАЯ СНЕЖИНКА

  Егор встал на цыпочки и повесил игрушку на мохнатую еловую ветку. Игрушка была красивая: прозрачная снежинка, переливающаяся в свете лампы яркими бликами. Егору она особенно запомнилась, потому что покупали они ее вместе с мамой. А потому и висеть она должна была на самой высокой ветке. Вернее той, до которой ему все-таки удалось дотянуться.

  Он отошел, любуясь своей работой. Игрушка висела на самом кончике, становясь от этого похожей на заблудившуюся звездочку. Вот бы мама приехала, подумал Егор. Она наверняка обрадуется, что он не забыл про их покупку, даже не смотря на то, что его постоянно подгоняет Мишка.

  Но вдруг ветка дрогнула, веревочная петелька соскочила с мягких иголок, и снежинка упала на пол. Звонкий дребезг заставил Егора зажмуриться, а когда он снова открыл глаза, то под елкой валялись только блестящие осколки. Словно капельки слез, оброненные зеленой макушкой.

  Егор попытался удержаться, но слезы потекли и из его глаз. Через секунду он уже рыдал в голос, размазывая по щекам теплые ручейки.

  На плач прибежал Мишка, отлучившийся за второй коробкой игрушек. Увидев разбитую снежинку, он скрестил руки на груди и сдвинул брови. Так сердились все герои из его любимых мультфильмов.

  - Ну ты и растяпа, Егорка! - Воскликнул он, как ему показалось, весьма грозно.

  Тот посмотрел на брата своими блестящими озерами и разрыдался пуще прежнего. Мишка попробовал еще позлиться, но получалось у него это слабо. К тому же лет ему было аж целых семь, и, в отличие от четырехлетнего Егора, он уже давно считался взрослым. Так ему, по крайней мере, сказал папа, когда снова уходил в рейс. Как и то, что ему надлежит заботиться о братике, пока маму не выпишут из больницы. Правда, папа еще сказал слушаться бабушку, что вообще-то было странно. Ведь бабушка тоже считалась взрослой. А взрослые ведь не должны слушаться друг друга? Или должны?

  Запутавшись в собственных мыслях, он потряс головой и подошел к братику:

  - Ну ладно, хватит. Хватит хныкать, говорю!

  - Мама расстроится, - прошептал Егор, всхлипывая.

  - Не расстроится, - Мишка многозначительно покачал головой. - Мы все склеим!

  - Правда? - В озерах вспыхнула надежда.

  - Конечно! Только давай сначала все соберем.

  Скользя коленками по линолеуму, Егор аккуратно собирал осколки в ладошку. Подобрав последний, он вдруг задумчиво замер. Мишка, в поисках клея деловито копавшийся в ящике с инструментами, поднял на него глаза.

  - Ты чего?

  - А мама с папой приедут на Новый Год? - Егор снова шмыгнул носом.

  - Не знаю, - вздохнул брат. - Папа ведь на корабле. А корабль без капитана никуда не плавает.

  - А папа - точно капитан? Лерка в садике говорит, что капитаны в белое одеваются. А папа в зеленом уходил!

  - Так ведь папа, наверное, в Болотное море поплыл! - Осенило Мишку после тягостного минутного раздумья. - Болота-то - они ведь зеленого цвета!

  - Да? - Изумился Егор.

  - Ну да! - Уже с полной уверенностью подтвердил Мишка. - Нам про это в школе рассказывали.

  - Ого! - Авторитет школьника, которым уже целый год являлся старший брат, был в глазах Егора непоколебим. Но восторг почти сразу сменился тревогой. - А мама? Долго она еще будет в больнице?

  - Пока не вылечит насморк. Помнишь, у меня насморк был? Тоже долго лечился!

  - Так ты же дома лечился!

  - Это потому, что я еще взрослым не был. А сейчас, если простужусь, тоже в больницу пойду. У нас, у взрослых, все по-другому.

  - Ух-ты! - Завистливо протянул Егор. Затем замолк на секунду и неуверенно добавил:

  - А с мамой точно все хорошо будет? Она... она не умрет?

  - Конечно нет! Ты что, дурак? - От удивления у Мишки даже вырвалось подцепленное в школе ругательство. - Это же мама! А мамы не умирают никогда!

  Потом пришла бабушка, и братьям пришлось до поры запрятать осколки за шкафом. Поужинав, они нехотя поплелись чистить зубы, когда бабушка вдруг спросила:

  - А вы написали письма Деду Морозу?

  Мишка с Егором переглянулись и сокрушенно покачали головами.

  - Ну как же так? - Всплеснула руками она. - Вы не хотите волшебства? А ну-ка, быстро за стол, и пишите. Завтра отправлю лично. А пока, так и быть, напою вас еще молоком с печеньем.

  Братья радостно взобрались на высокие стулья, чуть ли не по пояс склонившись над старым потемневшим столом, по которому были разбросаны альбомные листы. Мишка подтянул к себе ближайший, не слишком изрисованный, и начал старательно выводить прописные буквы. Егор же, грамоты не знавший, какое-то время следил за братом, но так и не уловил хитрости его писанины. Зато он отыскал совершенно чистый лист, и, выудив из-под пачки других коробку с цветными карандашами, приступил к делу.

  Сначала на листе появились они с братом. Потом Егор пририсовал маму, румяную и улыбающуюся, какой он запомнил ее при покупке разбившейся игрушки. Затем рядом с мамой появился и папа в своем зеленом морском мундире, который он, приходя домой, почему-то всегда спешил снять.

  Придирчиво осмотрев рисунок, Егор тремя размашистыми треугольниками добавил сбоку елку. После чего, подумав немного, дорисовал на ее угловатом боку стеклянную снежинку. И только после этого неспешно, край к краю, сложил "письмо" и отдал брату подписать. Пускай помогает, раз такой грамотный...