Я восхищаюсь Карсоном еще больше за это. Я знаю, как легко обижаться на родителя, который не оберегал тебя в детстве. Но он был выше этого и поставил себе новую цель.

– Я уверена, что ты сделал бы его очень счастливым. То, что ты сделал, не легко. Под тяжестью горя потери человека, которого ты никогда уже не узнаешь, и ответственностью, которую он возложил на тебя, многие люди уже сломались бы.

Он задумчиво кивает мне.

– Это стоило многих усилий. Я не брал выходного месяцами. Но сегодня, быть здесь с тобой... Это все, что было мне нужно. Спасибо, Элла.

– Стоп. Ты заставляешь меня краснеть, – я его дразню.

Затем хитрая улыбка украшает его лицо.

– Я могу сделать больше, чтобы ты покраснела, дорогая. Иди сюда...

Этот голос, который я теперь так хорошо знаю, заставляет меня дрожать. Глубокий и низкий. Он полон одержимости и греха.

– Что, если я откажусь?

Я не могу удержаться, чтобы не дразнить этого мужчину. Дразнить его. Соблазнять его. В ответ он осуществляет самые сексуальные угрозы. Мы снова так быстро и легко попали в эту ситуацию, и я начала привыкать к тому, что могу завести этого большого мужчину, не используя ничего кроме, моих слов, голоса и выражения лица. Это возбуждает. Черт возьми, он возбуждает. Я хочу большего.

– Я заставлю тебя, малышка. И как только я доставлю тебя туда, куда хочу, я сделаю твои мучения намного хуже …

Я подхожу к нему ближе, прижимаюсь своим животом к его и закидываю на него ногу.

– Так?

Он проводит рукой по моему телу, начиная с моего плеча и пробираясь по спине и по моей заднице, накрывая одну половинку и притягивая меня ближе.

– Да. Я непонятно выразился?

– Совсем нет, – усмехаюсь я ему. – Но ты все еще лапаешь меня вместо того, чтобы заняться делом, так что я могу предположить, что ты не очень серьезен в своих словах. Какой позор...

– Ты бросаешь мне вызов, женщина?

– Может быть, – моя улыбка становится шире. – Это заставляет тебя дрожать от страха?

– Во-первых, я не боюсь, – рычит он. – Во-вторых, если ты серьезно, дорогая, я готов.

Мое игривое выражение лица становится полностью самодовольным, потому что он даст мне именно то, чего я хочу... Но он этого не делает. Вместо этого мужчина спрыгивает с кровати и выходит за дверь спальни.

– Карсон?

– Готовься, – кричит он, отдаляясь.

Я слышу, как на кухне открывается и закрывается ящик, после чего следует электронный звуковой сигнал духовки. Что он делает? Грохот тарелок мне ничего не говорит. Когда я слышу, как он топает обратно в спальню, я сижу и откидываю локоны с моего лица. Я уже видела себя в зеркале ранее. Тьфу. Есть причина, по которой люди называют это «сексуальными волосами».

– К чему?

Нет ответа.

Я почувствовала запах рая, прежде чем увидела что-либо. Мгновение спустя, Карсон заходит через дверь совершенно голым – что, поверьте мне, само по себе убийственно – с тарелкой, наполненной хлебным пудингом, который он заказал в стейк–хаусе. Он покрыт сливочным соусом, похожим на ваниль, но легкий карамельный оттенок и запах лесного ореха говорят мне, что это нечто более удивительное.

– Мы собираемся съесть это в постели?

Он бросает мне вызывающий взгляд.

– Нет. Я собираюсь съесть это с твоего тела. Ляг на спину.

Мне не нравится его властность или его командный тон. Но сейчас я выполняю просьбу. На самом деле, я чувствую, будто я покраснела с головы до пят, и мое сердце колотится от бегущего в моей крови предвкушения.

– Хорошо, – бормочу я, когда он ставит тарелку на прикроватную тумбочку, открывает презерватив и раскатывает его по своей все еще внушительной длине. Я когда-нибудь перестану извиваться, когда вижу его жаждущим и готовым?

– Ты не двигаешься, – отмечает он. – Я жду. Или это слишком рискованно для тебя?

Его ухмылка и насмешка отвлекают меня от моего визуального удовольствия и заставляют сосредоточиться на том, что будет дальше. Я перебираюсь через кровать и раздвигаю ноги так, чтобы подразнить его.

– Конечно, нет. Это то, что ты хотел?

Он просто улыбается и вонзает вилку в середину хлебного пудинга, захватывая его на зубцы. Теплый соус капает мне на бедро, когда он поднимает десерт к моей груди. Он распределяет его по коже, снова тянется к тарелке и берет кусок поменьше.

– Что ты делаешь?

Одной рукой он обхватывает мой затылок и поднимает меня достаточно, чтобы встретить вилку, ожидающую своего часа с восхитительным кусочком на ней. Я открываю рот и позволяю ему положить десерт на мой язык, потому что это похоже на эпическую сахарную смесь, которая никогда больше не пересечет мои губы. Один кусочек не может навредить сильно, верно?

– Я кормлю тебя, прежде чем начну есть с тебя.

Мои вкусовые рецепторы в экстазе. Пудинг тает на языке, растворяясь в облаке чистого восторга, увлажненного сливочным, богатым соусом, который впитывается в каждый кусочек и делает консистенцию чем-то похожей на небеса. Из меня вырывается стон, отнюдь не деликатный, как у леди. Это стон полного блаженства.

– Это удивительно!

– Рад слышать. Но я не собираюсь верить тебе на слово, Элла.

Эти слова могли бы быть немного зловещими, если бы он не разломил часть теплого десерта, расположенного между моей грудью, и не размазал его по моим соскам. Тепло поражает мою чувствительную плоть первым. Десерт липкий, и если бы вы спросили меня вчера, хочу ли я, чтобы Карсон Фрост намазывал черствый испеченный хлеб, смешанный с ликером, на мои сиськи, я бы рассмеялась, прежде чем ответить: «Черт возьми нет». Но в эти удивительные часы перед рассветом единственное, что кажется важным, – это то, как мы заставляем друг друга чувствовать. Если он хочет съесть мое тело, я больше, чем в игре. Я в восторге.

В глубине души я понимаю, что много отдаю ему, и что через две недели я соберусь и отправлюсь домой, и, вероятно, никогда больше не увижу этого человека. Но у нас еще семнадцать дней начиная с этого момента, и у меня есть подозрение, что нам предстоит познать намного больше удовольствия вместе. Когда это задание закончится, возможно, удовольствие, которое я чувствую от этой удивительной привязанности, уменьшится. В конце концов, каковы шансы, что парень, который нанял меня, чтобы бросить его, станет моей второй половинкой? И… Я признаю это, все, что происходит между нами сейчас, слишком хорошо, чтобы останавливаться.

Я выгнула спину и подняла к Карсону свою грудь.

– Не думаю, что ты должен поверить мне на слово. Зачем пропускать десерт, если уже столько натерпелся?

С рычанием, которое зажигает меня, Карсон набрасывается на меня, практически пожирая мою грудь. С низким стоном он тщательно облизывает ее с одной стороны, затем опускает губы на другую. Он несколько раз обводит мой сосок, медленно приближаясь к пику, не касаясь его. Хныканье вырывается из моего горла.

– Не терпится, сладкая?

– Да. Быстрее, Карсон, – в затуманенную часть моего мозга приходит мысль, что, несмотря на то что он любит играть со мной, он не собирается давать мне то, что я хочу просто потому, что я прошу об этом. Он заставит меня страдать, заставит меня ждать. Он заставит меня заслужить.

Я бы никогда не призналась в этом вслух, но я бы не хотела, чтобы было по–другому.

– Но у тебя есть другая грудь, покрытая хлебным пудингом которую я даже не трогал. Ты не можешь ждать, что я потороплюсь с этим. Десерт – это лучшая часть любой еды.

Карсон переключает внимание на мой другой холмик, покусывая чувствительный сосок, облизывая мою плоть, когда он усиливает боль. Я беспокойно извиваюсь, но он не сдается. Он ест свой десерт в неспешном наслаждении, которое разрушает мое самообладание. Я действительно не думала, что он сможет снова возбудить меня сегодня вечером. Я потеряла счет оргазмов, которые он мне уже подарил. Я была уверена, что полностью удовлетворена.

Я ошибалась.

Наконец, Карсон решает, что хочет следующую часть своего сексуального сахарного праздника, поэтому он наклоняется и проводит языком по одному соску, затем по другому, прежде чем всосать каждый глубоко, работая языком в неспешном, переменном ритме. Я задыхаюсь от ощущения его горячего рта, обволакивающего меня, и отчаянно хватаюсь за пряди его коротких волос, пытаясь удержаться на этом, казалось бы, бесконечном спуске в удовольствие. Удивительно, что он заставляет меня чувствовать. Я никогда не знала, что мои соски настолько чувствительны – до этого момента. Я никогда не думала, что слово секс-марафон хоть как-то относится ко мне. У меня плохое предчувствие, что Карсон навсегда изменил это – и меня.