Александр Кушнер Осенний театр Редактор Лариса Спиридонова Художественный редактор Валерий Калныньш Корректор Елена Плёнкина Верстка Светлана Спиридонова © Александр Кушнер, 2020 © «Время», 2020 ⁂ Таинственный смысл бытия «Таинственный смысл бытия…» Таинственный смысл бытия Меня на мгновенье пронзит, И тут же почувствую я, Что мной он, счастливый, забыт. И, как ни старайся, вернуть Его и присвоить нельзя: Закрыт к нему наглухо путь, Дорога, тропинка, стезя. В какую просунуться щель, Завесу убрать и туман, Ни куст не подскажет, ни ель, Тем более – стол и диван. Ни просьба, ни клятва, ни лесть Его не смягчат: произвол И прихоть… И все-таки есть – И в сердце меня уколол! «Блик на полу обманывал…» Блик на полу обманывал, Дышал, как мотылек, Округлый и опаловый, Сойти за брошку мог. Серебряную ложечку, Рисунок и печать, Хотелось эту блесточку Нащупать и поднять. С каким великим автором Имеем дело мы, Сравненья и метафоры Дающим нам взаймы, Слепящие подобия, Вложив свой вещий дар В учебные пособия По постиженью чар. «Люстру зажег – и она, оставаясь…» Люстру зажег – и она, оставаясь В комнате, вышла еще за окно Мне в назидание, или на зависть, Или на радость мою – все равно. И притворилась огромной луною, К дереву в темном прижавшись окне, Жизнью меня соблазняя двойною И обещая такую же мне. Я, к своему удивленью, поверил Ей на мгновенье – и понял, смущен, Как это просто – в окне ли, за дверью Нас обольстить или где-то еще. «У меня под рукой становились стихами…» У меня под рукой становились стихами И вино, и вода, и гора с облаками, Подражавшими в плотности этой горе, И Афины с забытыми ими богами, И запущенный клен в петербургском дворе. У меня под рукой тишина оживала, Как волшебная флейта, – ни много ни мало! У меня под рукой серебрилась сирень, И привычная комната приобретала Блеск дворцовый, особенно в солнечный день. И любовь с ее счастьем и горечью тоже, И Нева с неотрывно глядящим прохожим На волненье ее, – заслужил я покой, И живая строка, ни на чью не похожа, Возникала в стихах у меня под рукой. Осенний театр Осенний театр – это лучший на свете Театр, я люблю декорации эти, Трагедию ивы и клена люблю, И тополь как будто играет в «Макбете», И дубу сочувствую, как королю. И ярко, и горько, и пышно, и сыро. В саду замечательно ставят Шекспира. С каким замедлением падает лист, Как будто вобрал в себя боль всего мира, И я на дорожке стою, как статист. Английский театр приезжал на гастроли, Давно это было, работал я в школе, Волненье свое не забыл до сих пор. Но сад, что ни год, те же самые роли Играет не хуже, великий актер! И каждую осень печальное чувство, Счастливое чувство большого искусства, Меня посещает в преддверье зимы. Да, холодно будет, и снежно, и пусто, Но дивное зрелище видели мы! «“Плевать на жизнь”, – шотландская принцесса…» «Плевать на жизнь», – шотландская принцесса Сказала, умирая в девятнадцать Лет, – что ей смерти плотная завеса, Готовая упасть и не подняться, И что ей море в пасмурных барашках, И что ей лес еловый и охота? Ее душа – не наша замарашка, А точный слепок с птичьего полета! А может быть, в ее Средневековье Другая жизнь за гробом проступала, Как тот ларец за шторкой, в изголовье, В котором драгоценности держала? Или в ней было что-то от повесы И мудреца, философа-гуляки, Каких Шекспир вставлял частенько в пьесы И убивал в пылу кинжальной драки? Трепещет, вздымается, ерзает, блещет… О вещая душа моя!.. Ф. Тютчев Трепещет, вздымается, ерзает, блещет, Волнуется, дышит, мерцает, сквозит, Вздыхает, – о ком ты, о чем ты? О вещей Душе, о листве, о волне, – без обид Тут не обошлось, без надежды и дрожи, Без страха и трепета, – да, о душе, Листве и волне – посмотри, мы похожи И были волной и листвою уже. Нас тоже к плотине сносило, к запруде Теченьем, и маялись мы под грозой, А если мы не были ими, то будем, Ручаемся сердцем, клянемся слезой, Завешены тьмою и залиты светом, И светом наш гибельный мрак возмещен, И разве Овидий писал не об этом? Об этом, об этом, о чем же еще? |
