За каких-то пару секунд он рассказал так много и одновременно почти ничего, чтобы в самом конце спросить, не желает ли товарищ следователь заказать у него натюрморт?

– Быть может, когда-нибудь… Но сейчас я приехал к вам совсем по другому поводу.

– Да? Ну, что ж… Я вас слушаю.

– Вы слышали когда-нибудь о докторе Тропинине?

– Максиме Ивановиче? Разумеется! Кто ж его не знает? Нашли? – Оказывается, и Гришин знал о том, что доктор пропал.

– Увы, пока нет.

– И вы приехали ко мне, чтобы… – Гришин взглянул на Дождева так, что они одновременно все поняли. Вернее, это Дождев понял, что Гришин догадался, какое отношение он может иметь к доктору. Ведь он только что назвал имя девушки, судя по всему, обычной девушки без каких-то особых талантов, которой вдруг вздумалось брать уроки живописи у художника, живущего поблизости с городом, в котором она могла встречаться со своим любовником доктором Тропининым.

– Скажите, когда вы последний раз видели Милу Закатову? – Вот так, прямо в лоб спросил следователь.

– Примерно месяц тому назад.

– При каких обстоятельствах?

– Как обычно.

– Валентин Петрович, доктор Тропинин пропал, сами знаете. Поэтому я прошу вас – будьте предельно честны и откровенны, отвечая на мои вопросы. Возможно, вы поможете нам с поисками. Вы же понимаете, о чем я?

Гришин задумался. Занервничал.

– Хорошо. Значит, дело было так. На обратном пути домой она заезжала ко мне, я показывал ей этюд или набросок, который сам за нее и делал, она платила мне и забирала работу, чтобы показать мужу. Если же это было масло, то работу она взять, конечно же, не могла, просто делала фотографию, но чаще я сам фотографировал ее за мольбертом, чтобы она показала мужу, чтобы он не сомневался, что она действительно занимается у меня.

– Когда Мила появилась у вас впервые?

– Накануне моего дня рождения, двадцать пятого августа, это я точно помню. Я гостей ждал, ко мне еще тогда сестра приезжала, помогала мне готовить… А Мила? Она – девушка прямая, знает, чего хочет. Она сразу объяснила мне, что ей от меня нужно, сказала, что у нее дела в Марксе и что муж не должен об этом знать. Словом, я нужен ей был для алиби. И она готова была мне заплатить за эти несуществующие занятия.

– Она что, художница?

– В детстве Мила ходила в художественную школу, поэтому, думаю, выбрала для своих поездок именно эту тему.

– Но почему она выбрала вас?

– Уверен – по географическому принципу. Узнала, что поблизости от интересующего ее объекта проживает художник, у которого можно позаниматься живописью, вот и обратилась ко мне.

– Она сказала, что у нее в Марксе «дела»?

– Поначалу да. Это уже позже, когда мы с ней сблизились, вы же понимаете, что такого рода отношения не могут не сблизить людей, повязанных тайной и деньгами… Так вот, когда она поняла, что может мне доверять, она и призналась мне, что в Марксе у нее живет любовник. Она не то что наивная, нет, просто, я думаю, ей хотелось об этом поговорить. К тому времени я уже узнал из интернета, кто такой Закатов, ее муж, понял, что человек он серьезный, очень богатый и что Мила не зря так крышуется, что она боится его, с одной стороны, с другой – верит в то, что наши с ней так называемые занятия помогут ей еще какое-то время продлить свой роман с доктором.

– Расскажите, что вам известно об их романе?

– История интересная, между прочим. В августе Закатов приехал в Маркс порыбачить, взял с собой и жену. Она, конечно, рыбачка еще та, но с удочкой посидеть в красивой заводи ей в кайф, это я вам ее слова передаю. Так вот, отправилась вся эта компания на острова, вы же знаете, какая у нас там природа и как много рыбы, надо только знать места. И только они расположились, костер развели и все такое, как Закатова скрутило, он прямо завыл от боли. Оказалось – воспалился желчный пузырь. Его быстренько на лодке доставили в город, в нашу районную больницу, и оперировал его как раз Максим Иванович. И вот пока он там находился, не знаю точно, сколько дней, Мила же там, в больнице находилась, рядом с мужем, вот тогда у них с Тропининым все и закрутилось… Она же, когда приехала ко мне в первый раз, вы бы видели ее – она вся была искусана комарами! Вы же понимаете, Маркс город маленький, все друг у друга на виду, трудно что-то скрыть. Вот он и увез Милу на какой-то остров, лодку у кого-то одолжил, у него у самого нет…

– И как часто они встречались?

– Два раза в неделю, а то и чаще. Она всегда была на нервах, ее всю трясло, когда она приезжала ко мне.

– На машине?

– Да, на своей машине. Она очень боялась, что муж ее заподозрит в чем-то, что проследит, куда она ездит, у него же своя служба безопасности, для него проследить за женой ничего не стоит.

– И все равно она рисковала.

– Да. В планах у нее было, конечно, развестись и выйти замуж за Тропинина. И он, кстати говоря, был к тому времени разведен, то есть у него-то препятствий не было – свободный мужчина! А вот у нее могли быть серьезные последствия. Хотя я же не знаком с Закатовым… Вернее, мы с ним знакомы, он приезжал ко мне вместе с Милой. Он произвел довольно-таки приятное впечатление и уж точно не был похож на тирана или монстра. Молодой еще человек, культурный, образованный, он с большим интересом рассматривал мои работы, несколько штук купил.

– Натюрморт с розами?

– Тот, что я написал в июле, Закатов как раз и купил по просьбе Милы, и они его увезли. А потом Мила заказала мне копию, сказала, что хочет подарить Тропинину на день рождения. Думаю, что эта работа сейчас находится либо у него дома, либо где-нибудь в кабинете на работе. Скажите, Дмитрий… Господи, как же это я не догадался раньше?.. Мила что, тоже пропала?

– Да. Однако ее муж вот уже месяц как пытается найти ее своими силами и даже не обратился в полицию.

– Получается, что они пропали в одно и то же время?

– Да.

– Если вы хотите знать мое мнение, то я не верю в то, что Закатов убил их. Нет-нет, это просто невозможно. Он не такой человек. Конечно, я мало его знаю и понимаю, что у него большие возможности, но не думаю, что он способен на крайние меры. Допускаю даже, что Мила могла ему сама рассказать о том, что хочет развестись. Но если бы все мужья, которых разлюбили, убивали бы своих жен и соперников, народу бы совсем не осталось. Вы же понимаете.

– Но тогда почему же он не обратился в полицию?

– Возможно, он предположил, что она у своего любовника, поэтому и не искал. Может, она вообще заявила ему о том, что уходит от него, и ушла.

– Но что тогда мешало ему рассказать нам об этом? Я же только вчера с ним встречался.

– Этого я вам сказать не могу.

– Мила предупредила вас о том, что больше не приедет к вам, вы закончили с ней свои занятия или же она пропала внезапно?

– Внезапно. Но я не придал этому особого значения потому, что понимал – она сама знает, что делает. И если не звонит, значит, есть причина. Подумал, что ей самой надо во всем разобраться. Но в душе ждал, конечно, что когда-нибудь они появятся у меня вместе с Тропининым, свободные и счастливые, потому что им уже не нужно будет прятаться… Я же фантазер, ждал, что они пригласят меня к себе на свадьбу, и даже планировал подарить им одну картину, с маками.

– Как вы думаете, они могли просто взять и сбежать?

– Вот сейчас, когда я узнал, что Мила пропала, я тоже думаю об этом… Знаете, что я вам скажу? Мила, конечно, могла бы сбежать от мужа и вообще совершить такой вот отчаянный и, прямо скажем, безответственный поступок, но Максим Иванович – нет. Несмотря на его молодость, страсти-мордасти, любовь, он в первую очередь хороший хирург, врач, и если бы он и принял решение уехать из города, все бросить, чтобы начать новую жизнь, то он сделал бы все официально, понимаете? Он бы все тщательно продумал, спланировал.

– Вы не знаете, где они встречались в Марксе?

– Они прятались, это я точно знаю. Кажется, на какой-то тайной квартире или в доме. Но не у него дома, это точно. Мила рассказывала, что бывшая жена Тропинина не оставляла его в покое и даже после развода пыталась заботиться о нем, постоянно таскалась к нему домой, оставляла чуть ли не под дверью какие-то сумки, пакеты с борщами и котлетами.