Декан факультета таксидермии приветствует студентов в вестибюле вот уже 120 лет.

(с) истинная правда

Засунув сундук с личными вещами, учебными принадлежностями и милыми сердцу вещицами под кровать, Аля плюхнулась на нее и с восторгом огляделась по сторонам.

Неужели она в самом настоящем студенческом общежитии в самом настоящем институте на самом настоящем краю земли! Правда, следовало признать, что «край земли» был относительным и располагался всего в паре сотен миль от родного дома, но если не покидать этот самый дом в одиночестве, то и сотня миль покажется краем мира, а целых две — и вовсе за гранью оного.

Восторг вытеснял и усталость от длительного и непривычного переезда (почтовый дилижанс для девушки, что привыкла путешествовать порталами, еще то испытание на выносливость!), и вполне оправданный мандраж перед началом учебного года, и нетерпеливое ожидание знакомства с соседкой. Уже само наличие соседки делало комнату чем-то невообразимым, чуть ли не волшебным и сказочным. В остальном же новое обиталище не слишком радовало сказочностью или чем-то иным, что могло бы вызвать неземной восторг.

Безликая светлая коробка, вмещающая две кровати, два стола, две тумбочки, два стула и шкаф. Шкаф подпирал стену у входа в гордом одиночестве. Видимо, для разнообразия и создания хоть какой-нибудь общности у девушек — ведь его придется как-то делить! Две девушки, у каждой немалый ворох одежды, и — один шкаф.

Задумавшись о разделении шкафа, Аля мысленно дошла до картинки распиливания деревянной «туши», уложенной прямо посреди комнаты, огромной ржавой пилой, которую в разные стороны тянули запыхавшиеся студентки, фыркнула и весело тряхнула светлыми кудряшками, прогоняя безумное видение. Видение успешно убежало, а Аля еще раз сбегала ванную комнату, замаскированную под второй шкаф. Точнее сказать, дверь в ванную выглядела ровно как дверцы шкафа и располагались напротив настоящего, так что девушка в первый момент изумилась, когда вместо вешалок узрела раковину и душевую кабину. Но потом быстро разобралась и посмеялась над «креативностью» завхоза, устроившего подобную странность.

Заняв своими умывальными принадлежностями левый от зеркала шкафчик («лево» ей всегда нравилось больше «права»), Аля вернулась на место, одернула на всякий случай подол скромного голубенького платья и принялась дальше ждать. Первое построение студентов состоится через час, так что соседка должна была непременно вот-вот появиться.

Однако прошло целых полчаса, заставивших Алю начать потихоньку нервничать, прежде чем в комнату ворвался огненно-рыжий смерч. Как девушка потом выяснила на собственном опыте, подобный способ передвижения (бег) вечно везде опаздывающая Сильва использовала постоянно. И все равно умудрялась опаздывать.

— Я не опоздала?! — вопросило на повышенных тонах создание, укутанное в алые развевающиеся шелка, к тому же (видимо для пущего эффекта) расшитые золотыми нитями, и сдула со лба рыжую прядь. — Комендант сказал, что я буду жить тут, а еще он сказал, чтобы я поторопилась, а то у меня часы остановились и я не знала, что нужно торопиться, а с ощущением времени у меня плоховато, я прям не знаю, что я буду делать, ведь, как говорят, без этого ощущения времени хорошим магом-боевиком не станешь, а я хочу стать очень хорошим магом, не хочу прозябать в провинции, хочу отправиться на границу, ведь там сейчас творится самое интересное, а в провинции — фи! — ничегошеньки интересного, скукота одна, ведь правда?!

Оглушенная словесным потоком Аля, распахнув глаза, наблюдала за соседкой, умудрившейся во время монолога втащить в комнату и распихать по углам четыре небольших сундучка, три кожаных баула и замотанную в тряпицу (тоже алую!) клетку, и не сразу осознала, что вопрос обращен к ней.

— Ага, — немного заторможенно кивнула девушка, глядя, как соседка торжественно устанавливает на свой стол клетку.

— Ой, а ты тоже будешь боевиком? — удовлетворенная клеточной (или клетковой?) установкой, рыжая стремительно обернулась и расплылась в широкой улыбке, открывшей небольшую щербинку между зубами. — Мы могли бы вместе тренироваться, а потом поехать на границу! Кстати, меня зовут Сильва.

Соседка подскочила к Але и энергично потрясла ее кисть, выглядящую очень светлой, чуть ли не синюшной по сравнению с загорелой рукой рыжей.

— Аля, — представилась девушка. — Только я не боевик, я таксидермист.

— Ооо… — соседка застыла, уважительно округлив рот, и тут же затараторила вновь: — Слушай, а ведь мы все равно можем заниматься вместе! Я буду на твоих зверушках тренироваться, заодно тебя подтяну по мечу и физподготовке, смотри ты какая худенькая да бледная!

Аля, никогда не считавшая себя заморышем, в замешательстве глянула на свои ноги и грудь (все, что оказалось доступно взгляду) и сравнила с соседкой. Ну да, по сравнению с широкоплечей и крепенькой, как боровичок, Сильвой она действительно смотрелась бледной поганкой, особенно в голубом. Но ведь именно этого и добивалась, да? Чтобы никто-никто не смог даже догадаться, кто она на самом деле. Так что слова Сильвы можно было принять за комплимент.

Додумать мысль Але не позволил вопль соседки «Опаздываем! Побежали!», с которым ее сдернули за руку с кровати и потащили по направлению к двери.

И они побежали.

Осенняя погода мягко золотила все вокруг, наполняла воздух пряным запахом деревьев, готовящихся к зимнему красноцвету, так что стоять на плацу оказалось очень приятно. Вдыхая полной грудью воздух, полный незнакомых запахов, Аля счастливо щурилась на солнце, легкомысленно пропуская мимо ушей приветственную речь ректора. Зачем слушать, если устав университета уже пролистан, как и все остальные документы, врученные первокурсникам? А что-либо важное вряд ли будет сказано на первом построении.

Вернее, Аля может быть и хотела бы пропустить речь мимо ушей и продолжить любоваться окружающими красотами, но пристроившаяся рядом Сильва едким шепотом комментировала все, что ей не нравилось. А не нравилось боевику почти все — елейность речи (словно обращаются к маленьким детям, а не будущим воинам), расплывчатость и неконкретность (почему не сказали, когда можно будет начать боевые тренировки?), призывы к учебе (как будто все пришли лоботрясничать!). Даже слова о патриотизме не нашли должного отклика в кровожадной душе рыжей, нашедшей в них слишком много «гнилого пафоса».

Странно, но Алю совершенно не раздражало бурчание соседки, а посередине речи ректора даже начало смешить, так что пришлось вслушиваться в громогласное торжественное воздухосотрясение. Правда вставить ни словечка в комментарии Сильвы не удавалось, но девушка и не стремилась к этому. Единственное, что захотелось уточнить — почему это пафос гнилой, но студентов принялись интенсивно разгонять по факультетам, так что рыжая, энергично помахав рукой, ускакала к боевикам. Аля же двинулась в толпе, отдаленно напоминающей отару, к зданию своего факультета.

В отличие от остальных, корпус факультета таксидермии выглядел непритязательно, даже непрезентабельно. Ну действительно: у некромантов — склеп из черного мрамора, возвышающейся вверх на пять этажей и уходящий под землю на неизвестно сколько, у «огневиков» — алая колона, обитая огнеупорными шкурами дракона, даже у лекарей — хрупкий (внешне) цветок, где на многочисленных огромных «листьях» в любовно обихаживаемых огородиках росли лечебные травы и проходили духовные и медитативные практикумы.

Факультет таксидермии выглядел серой каменной глыбой, которую не могли разломать даже тролли. Собственно говоря, именно они ее и строили, что немного примиряло с действительностью. Как и размеры. Ведь для оживления чучела дракона требовалось очень, очень много места, в десять раз больше, чем сам дракон. В брошюре для абитуриентов сообщалось, что студиозам позволено делать чучела только самых мелких драконов — виверн, но даже этот факт внушал оптимизм. По крайней мере в сердце Али — точно.