Затем он выпрямляется и, следуя за повелительным кивком Драконища, направляется к дверям. Я провожаю их взглядом. Что может связывать холёного Дмитрия Ивановича в дизайнерских туфлях и костюме за несколько тысяч баксов и этого харизматичного разгильдяя, похожего на покорителя ночных дорог – дитя свободы и тёмных улиц?

Я невольно цепляюсь за их спины. Что-то неуловимое задевает меня, заставляя приглядываться и думать. Высокие, плечистые. Походки у них разные – Илья более раскован, но жесты… Но додумать я не успеваю.

– Shi-i-it, – шипит протяжно Дрон, ероша и без того всклокоченные волосы. – Вот, бля. – он тоже смотрит вслед парочке, что уже скрылась за входными дверьми. А потом переводит взгляд на меня. Синь его доверчивых глаз обезоруживает. – Ник, а как там нашего нового? Напомни, а?..

Вот что значит не засорять мозги ненужной информацией. Я ему по-хорошему завидую.

– Драконов Дмитрий Иванович, – освежаю его память.

– Точно! – звонко щёлкает он пальцами, словно делает гениальнейшее открытие. И физиономия у него такая же – одухотворённая. – А я-то думаю! Мы с Илюхой вместе в инсте учились. На одном курсе, – поясняет он, доверительно заглядывая мне в глаза. – Так это… у него тоже фамилия – Драконов. Во-о-от.

Он снова смотрит на дверь и чешет в затылке. Я слышу, как, вздрогнув, выдыхает дружно офис, и в воздухе несётся, ширится всеобщее «бу-бу-бу» и «шу-шу-шу». Сенсация. Надо же. У нашего Дракона родственник имеется. Судя по всему, брат.

Я вижу, как Илона, Люда и Наташа, вытянув шеи, напряжённо смотрят в окно. Слетелись, сороки, на блестящую мишуру.

– Ах, какой спорткар, – восхищается Илоночка.

– Необычный цвет, – морщит нос прагматичная Натаха.

– Интересно, сколько ему лет? – задумчиво спрашивает романтичная Людочка и тут же, отлепившись от подруг, атакует Дрона: – Андрюшка, а ну признавайся, тебе сколько годков-то?

Дрон преображается. Я обожаю наблюдать за его метаморфозами, когда он из эдакого рассеянного гения превращается в брутального мачо. Обжигает синими глазами – многозначительно так, с роковой улыбкой на тонких губах.

– Двадцать шесть, Мила, двадцать шесть. Ты уже однажды спрашивала.

– А?.. Да-да, – послушно соглашается Людка, полностью погружённая в собственные мысли.

У меня всегда вызывает недоумение подобный интерес. Нет, многие девушки определённо глупеют, стоит только рядом появиться типам, похожим на младшего Драконова.

За окном противно визжат шины отъезжающего авто. Девушки восхищённо ахают. Видимо, младшенький эффектно свалил. Старший Дракон появляется в офисе через пару минут. Под сталью его потемневшего взгляда девчонки мечутся, как пугливые кролики, и рассредоточиваются по рабочим местам.

Он не делает замечаний. Не разговаривает. Видимо, считает ниже своего драконьего достоинства вести беседы с приговорёнными к аутодафе. Я с тоской думаю, что будет, когда он объявит: агентство тю-тю, вы безработные. Может потому с непонятным упрямством и яростью убила целое утро на поиски новых клиентов и переговоры со старыми.

Я не могу смириться. Только и всего. Не привыкла пасовать и отступать. И буду бороться до конца, даже если это просто агония. По фиг. Лучше делать, чем потом корить себя, что могла что-то изменить, но не пошевелила и пальцем. Прорвёмся.

Драконище шагает широко. По его лицу ничего нельзя понять, но мне почему-то кажется, что он взбешен. Интересно: это он на нас злится, или брат вывел из себя? Такой может. Невольно вспоминаю его подмигивающий из-под чёлки глаз, широкую улыбку и чувствую, как у меня губы сами по себе растягиваются от уха до уха.

Босс уже почти пролетел мимо, как вдруг резко обернулся всем корпусом и угрожающе навис надо мной.

– Что вас так веселит, Лунина? О чём грезим?

Ну вот. Нашёлся козёл отпущения. У Драконища серые, со стальным блеском глаза, но обжигают они не хуже инквизиторских костров.

– Ни о чём, господин Драконов, – спокойно отвечаю, опустив очи в пол и расслабив мышцы лица. В такие моменты лучше прикинуться тупой запуганной овцой.

Он слегка медлит, наверное, раздумывая, чем ещё уколоть меня, а потом продолжает путь. Я осторожно выдыхаю. Пронесло.

И всё. Дальше день покатился, как сыр, смазанный маслом: бесконечно бурный и долгий, моментами весёлый и творческий. Драконище ушло после обеда, и все выдохнули. Стало свободнее, радостнее. Как ни крути, а его присутствие угнетает. Ксении он заявил, что сегодня больше не появится в офисе. И эта новость положительно сказалась на всеобщей работоспособности.

Под конец дня я вымоталась до предела.

– Ник, мы там не доделали немного, – винятся Люда и Натаха. – Вычитать надо. Ну, и подправить, естественно. А ещё пришли материалы от фрилансеров.

– Посмотришь на сайт? – спрашивает веб-дизайнер Серёга и скорбно сморкается в огромный клетчатый платок.

Я улыбаюсь им и киваю. Конечно, я всё сделаю. В опустевшем офисе балдею от тишины и звоню Егору.

– Не грусти, Луноход. Это всего лишь работа. Постараюсь побыстрее, но, наверное, приеду нескоро, – вздыхаю, услышав расстроенный голос любимого мужчины.

Собираюсь с духом и настраиваюсь. И замечаю пять пропущенных звонков. Чёрт. Тинка. Набираю знакомый номер.

– Тина, я же просила: не звони мне.

– Да ты забыла обо мне! – возмущается сестра. – Тебе плевать на меня! Сама вложишь в пасть льву и челюсти захлопнешь. И порадуешься моей преждевременной кончине!

– Не приукрашивай, прошу тебя, – я так устала, что не хотелось ни спорить, ни возражать, но с Тиной показывать слабость нельзя.

– Смотрины назначены через две недели, прикинь?

– Прикинула. Дальше что?

– Не бросай меня! – в голосе Валентины – паника. – Отец даже не сказал, кто счастливый жених! Подозреваю, подложит он меня под любого, лишь бы у него была гора денег.

– Я тебя не брошу, пообещала же, – терпеливо втолковываю совсем обезумевшей Тинке. – Две недели. Целых две недели, слышишь? Расслабься. А там – прорвёмся. Слово даю.

Сестра шумно выдыхает, почти успокоенно бубнит и выкручивает мне руки, напоминая в сотый раз о данном обещании: уговорить отца не выдавать её замуж. Она отключается и я наконец расслабляюсь.

– Слава богу. Теперь можно и поработать, – произношу вслух и вздрагиваю, заслышав шаги за спиной. Волосы на затылке у меня встают дыбом.

Драконов

Она вздрагивает, как трусливый заяц, оборачивается. Взгляд у неё абсолютно дикий. Мысленно потираю руки: о, да, мне таки удалось её напугать.

– Ч-что вы здесь делаете? – голос её раздаётся гулко в пустом помещении.

– Хороший вопрос. Хотел спросить то же самое.

– Я… э-э-э… это… – блеет она, а глаза у неё бегают, как у воришки, пойманного на месте преступления. Собственно, всё так и есть.

Жду, когда она признается в своём грехопадении, но Лунина каяться, по всей видимости, не собирается. Что ж, я не против поиграть в кошки-мышки.

– Идите домой, Лунина. Рабочий день окончен, и вам нечего здесь делать, – побольше холода и металла в голосе. Впрочем, я даже не переигрываю: во-первых, я жду своего безопасника, и мне не нужны лишние глаза и уши, а во-вторых, она меня раздражает. И тем, что торчит здесь, и тем, что пытается лгать. Недосказанность – тоже ложь. Я прекрасно знаю, почему она остаётся по вечерам: делает чужую работу. Не пойму только, зачем ей это нужно. Что за странное патриотическое рвение? Но раз она не хочет признаваться, подожду и я. У меня достаточно терпения, чтобы её переиграть.

Мы стоим друг напротив друга и меряемся взглядами. Я позволяю насмешке коснуться моих губ. Грязной и оскорбительной. Раздеваю её глазами. Задерживаюсь на грудках-мячиках. Вижу, как вспыхивают её щёки. Ну же!

Я вдруг понимаю, что подспудно жду «драки». Жду, когда выведу её из себя и сцеплюсь. Посмотрю, какова она в гневе. Но Лунина непредсказуема, как весенняя погода.

Вот она только что стояла, сжимая кулаки, готовая к схватке. И тут же расслабляется, словно ничего не произошло. Пожимает плечами. Спокойно собирает вещи: основательно, не торопясь. Слежу за каждым её жестом. Странное такое преображение. Сейчас она сама безмятежность.