Пожилая любовь В глазах твоих, пугая дурь, Два облака горят. И, оттеснив лешачью хмурь, Уже теплеет взгляд. Любви закатной не стыдись, И пусть она бедна, Ты все же за нее держись. Она – твоя весна. Михаил Шустерман 1947 года рождения, г. Коростень, Украина. Автор 7 поэтических книжек стихов, из них 3 написаны на языке иврит и 4 на русском языке. Образование высшее, степень МД в Одесском госуниверситете и PhD в Санкт-Петербургском университете по специальности «компьютеризация химических процессов». До 1990 года работал преподавателем, занимал административные должности в системе народного образования. В 1990 году репатриировался в Израиль, где работал преподавателем химии и лектором в системе русскоязычных общественно-политических организаций. В настоящее время занимается литературным творчеством. Член СРПИ – Союза русскоязычных писателей Израиля и СИПИ – Союза ивритоязычных писателей Израиля им. Черняховского. Автор переводов на иврит избранных стихов А. Ахматовой, Б. Пастернака, О. Мандельштама, И. Бродского. Пасхальные хроники – 2020 Я с детства верил в истину, Что жизнь – вода и твердь, Судьбою жизнь расписана И неизбежна смерть, Что быть хорошим – правильно И скверно – быть плохим, Что с Гитлера и Сталина Ад спросит за грехи. Чего же тело бренное Дрожит, как волчья сыть? И что-то невоенное Мне хочется убить. Не жадность ненавистную, Не злобы воронье, А порожденье крысино С короною ее. Да только не снимается Ружье мое с крючка: То «тулкой» не стреляется, А то заел АК! И сабля абордажная Для мелочи тупа… Неважным стало важное, Раздвоилась тропа. Ломают бури стадные Свободной воли дух. И смертью заурядною Огонь любви потух. Лежим под амбразурами, Которые молчат. И дураки меж дурами Покорностью горчат. А дальше, как обещано, Игрушки нам вернут, Когда утратит бешенство Корононосный спрут. Под страхами прививкою Окуклится черта. К жестокости подливкою Вернется доброта. С дозволенною малостью — Нормально умирать. Не оскорбляя старостью Больничную кровать. Снова о Высоцком Мир прет в дурдом, как в шахту клеть. По Марксу и по Фрейду… Устал святой Владимир петь Про пиррову победу. Уж сорок лет холоден ствол. В гранит ушли фигуры. Бьет день сегодняшний, как кол, Вершины в амбразуры. Теперь нам только Бог судья. Живем миролюбиво. Исчезли грозные дядья Дзержинского разлива. Спортивный дух у звезд Кремля. По счету – поголовье. Народ могучий, не скуля, Мрет только от здоровья. Пускай не врут статистики О перепитье водки. Мы стоики и мистики В российском околотке. И в нашей нынешней борьбе Гитарный брень несносен. Теперь играют на трубе, Поют фанерным носом. И если рядом не орать И не стрелять по скатам, Услышать можно слово «бля…ь». А дальше непечатно… Мораль гуляет без оков, В ходу – сплошь иномарки. Теперь забили на волков Армейские овчарки. Все, что ты раньше не любил, Пришлось у нас по вкусу. И ангел, что тобою был, Не вышел в Иисусы. И не о чем тебе хрипеть, И не принять Парижа. Собор любви устал гореть, Став на полшпиля ниже. Все рухнуло в забвенье лет, В альбомы и осколки… Ржавеет черный пистолет, Так и не снятый с полки. Ты жизни нищей не пенял… И в мавзолее века Горит поэзия огня Вселенского ацтека. Ты до сих пор за нас, за всех Стучишь в ворота рая… И выпавший тобою снег Мне душу покрывает. Прости, что внуки не поймут Твоей бравады пламя И что стихи твои уйдут В незнаемое… С нами. Остановиться, оглядеться… На тело человечества – уже в который раз — Накладывают швы из корабельной пеньки. Кровь в органах дыхания пузырится, как квас, И в интернете с парашютом виснут зенки… Горит слеза горючая в невинности золы… Сожрала крыса мелкая шесть месяцев у года. Тоска взлетает птицей с оперением из мглы В мир зла, где возрождается забытая природа. Пожары австралийские спалили сухостой В Европе и Америке, России и Китае… Проклятием столетие отплатит за простой Промышленности совести, за ненависти стаи. Изрыта парадоксами суггестий каббала, Из церемоний святости уплыло наважденье. И та надежда малая, что в Господе жила, Фольклорно обозначена лишь в негритянском пенье. У похорон беспечности особая тоска, В молитвах безнадежности мешает боль в коленях… А в памяти останутся лишь замки из песка, В бессолнечной Вселенной не имеющие тени. |
