Женя сел на песок, прислушиваясь к перезвону колоколов. Выпив успевшей нагреться воды, купленной утром у остановки, он вернулся в своих воспоминаниях на три года назад.

К тому чёрному воскресению, когда удача изменила ему, они шли всю неделю. Денег не было и во вторник ближе к вечеру, когда начинают собирать кассы, Вадик ходил по Троещинскому рынку, высматривая, что-нибудь интересное. Они с Чипсом – невысоким парнем водителем, другом детства Вадима – ждали его в машине. Минут через сорок идейный вдохновитель вернулся, и, глядя в его непроницаемые глаза, на самом дне которых лучилось торжество, Женька внутренне напрягся.

– Есть, – выдохнул он, присаживаясь на переднее сидение. – Тётка выручку собирает с двух точек. Подъезжай поближе к центральному входу, будем надеяться, она здесь пойдёт, – сказал Вадик Чипсу, нервно потирая руки.

Прошло ещё с полчаса, но бизнесменша не показывалась.

– Где же ты, где, – проворчал Вадим.

– Может через другой выход вышла или в кафе зашла, – предположил Чипс.

– Пойду, гляну, – не вытерпев, Вадик открыл дверь и вышел из машины, но едва сделал пару шагов, развернулся и сел обратно, незаметно показав на даму лет тридцати пяти в светлом платье, с белой сумкой на плече.

– Вот она. Чипс, разворачивайся, – приказал Вадик, поворачиваясь к Жене. – Прятать ей деньги негде, а то, что они есть, я сам видел. Забирай сумку.

Вадим отвернулся, и Женя смотрел, какое-то время в его аккуратно стриженый затылок. Женщина села в маршрутку до «Лесной», они пристроились следом на красной «пятёрке», в которой Чипс жил сутками – днём возил их, по ночам «грачевал». На пересечении Милютенко и Шолом-Алейхем хозяйка точек вышла и, свернув на право, пошла к девятиэтажке. Подъехав на тоже место, Чипс высадил пассажиров.

– Пошли, пошли, – торопил товарищ, ускоренным шагом идя впереди. Дом был трёх подъездным, и возле второго коммерсантка стояла в окружении знакомых. Парни присели на лавочку у автостоянки в глубине двора. Прошло ещё минут двадцать, прежде чем женщина, в сопровождении нескольких человек зашла в подъезд.

– Иди к машине, посмотрю, на каком этаже живёт, – бросил Вадик, поднимаясь с лавки.

Минут через десять он вернулся.

– Толи на четвёртом, толи на пятом. Точнее сказать не могу, да это и не важно – лифт всё равно не работает.

– И хорошо и плохо, – задумчиво глядя на нужный дом, произнёс Женя. – Хорошо, что не ошибёшься, а плохо – всё движение по лестнице.

– Извини, старик, выбирать не приходится, – Вадим посмотрел на Чипса. – Развернёшься на клумбе и повернёшь на право.

– Но там же «кирпич», – удивился водитель.

– Вот и хорошо, меньше ездить будут. За домом, с той стороны, мы и будем стоять.

Все последующие дни они провожали бизнесменшу домой, но всякий раз, что-то мешало Жене. Он бы с радостью отказался от этой затеи, но что делать дальше? Снова идти грузчиком на базар или возвращаться домой? Если не брать во внимание криминальный характер, его занятие было не лучше и не хуже многих других. Оно приносило доход; оставалась надежда, сорвав куш обзавестись квартирой, а там, наконец, и семьёй. И если для этого нужно было раз другой рискнуть свободой, ну что ж, Женя был к этому готов. Его мечта стоила того. Это была его работа и, втягиваясь, привыкая к гигантским выбросам адреналина, он с ужасом понимал, что она ему нравится.

Когда в субботу после очередной неудачной попытки Женька садился на заднее сидение, Вадим посмотрел на него озадачено, а Чипс вдруг сказал с уверенностью, которой в нём раньше не наблюдалось:

– Женёк, может, тебе помощь нужна? Так давай я с тобой пойду, будем вместе лохов клепать! Да ты не бойся, – горячился Чипс, – мы тебя прикроем!

«Уж вы прикроете», – раздражённо подумал Женя.

Вечером следующего дня, когда ничего неподозревающая бизнес-вумен ехала к своему дому, а они в который раз позади маршрутки, Вадим, сидя рядом с Женей, внушал ему:

– Старик, сегодня у моей мамы день рождения. Жека, дружище, не подведи, мы с Чипсом если что будем рядом.

Обогнав «Богдан» «Жигули» подъехали к знакомому дому и, выйдя из машины, Женька присел на лавочку у второго парадного, а Вадик встал на углу, высматривая автобус. Прошло минут двадцать, ожидание начало тяготить его противной дрожью, вестницей нервного перевозбуждения, когда Вадим показался из-за угла и Женя пошёл ему на встречу.

– Машина будет с другой стороны дома, – тихой скороговоркой давал он инструкции, – там, где мы всегда стояли – менты.

От этой новости сердце притормозило, а потом, набирая ход, зачастило в груди.

– Так может позже? – с надеждой спросил Женька.

– Да какой позже, – зашипел Вадим, – вон она идёт сзади меня. Ну, всё, удачи, – сказав это, он пошёл дальше, а Женя зашёл в подъезд и, поднявшись на третий этаж, посмотрел в окно. Как и все эти дни, хозяйка точек стояла в окружении знакомых. По лестнице вверх и вниз ходили люди, насторожено глядя на него. «Чего вам дома не сидится», – злился Женька, ощущая, как под одетой олимпийкой по спине стекают струйки пота. «Уехали менты или нет?», – ломал он голову, глядя сквозь слуховое окошко на улицу.

Прошло ещё четверть часа. Вдруг женщина посмотрела вверх, он отпрянул, а когда глянул вниз, её уже не было. Он отошёл к лифту, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди. Услышав стук каблуков и голоса, поднимающихся по лестнице людей, Женя выглянул из-за угла, встретившись с ней глазами. До лестничной площадки была ещё ступенька и по инерции бизнсменша сделала шаг. Рядом шла, держа её за руку, девочка лет семи. Женя лишь мельком отметил её наличие, сосредоточив внимание на висевшей через плечо сумке. «Вадик, Вадик», – осуждающе подумал он, в неписаном законе бандитской этики люди с маленькими детьми считались неприкосновенными.

Сделав два шага вперёд, он, не замахиваясь, ударил правым прямым в висок, но женщину лишь отбросило на стену. Ребенок, истошно вопя, пулей пронёсся мимо, к детскому визгу добавился душераздирающий вой, усиленный акустикой подъезда. Схватив двумя руками сумку Женька, изо всех сил дёрнул её на себя, но кожаный ремень выдержал. Тётка, покачнулась и, падая, вцепилась в перила. Он продолжал тянуть, ведь сумка со всем содержимым уже не принадлежала владелице – теперь это были общие деньги их маленькой криминальной семьи. Вены жилами вздулись на лбу и шее, кровь настойчиво стучала в виски, ему казалось, прошла вечность.

Хозяйка сумки держалась за перила мёртвой хваткой, сжимая побелевшими пальцами металлические прутья. Страх, отчаянье и алкоголь, запах которого уловил грабитель, утроили её силы, но они всё равно были не равны! Руки разжались, и Женя вместе с нею скатился по ступеням на площадку, ударившись плечом о слуховое окно; выбитое стекло разлетелось об асфальт с жалобным звоном. Он успел заметить бабку «божий одуванчик», тревожно следившую за происходящим, но ещё не понимавшую его сути.

Мужчина и женщина вскочили на ноги одновременно и бросились в разные стороны. Она домой, ища защиты у пьяного мужа, мирно смотревшего футбол по телевизору, он – прочь из подъезда, держа в руке громоздкую женскую сумку. Впереди, сверху вниз кто-то бежал. «Неужели Чипс», – благодарно мелькнуло в голове. Но то был не Чипс. Слева от двери в каратистской стойке стоял перепуганный парень призывного возраста.

– Сумку, сумку украл! – заголосила старуха, подняв, словно жезл дирижёра инвалидную палочку.

«Как же не вовремя весь этот цирк», – с тоской думал Женя, глядя в нужную ему сторону мимо «каратиста». Времени на единоборство не было. Развернувшись, он побежал туда, где машина стояла раньше. Набирая скорость, отметил краем глаза, что расстояние между ним и преследующим его «призывником» увеличивается.

В отдыхающих за столиком, мирно забивавших «козла» пенсионерах проснулся боевой задор и, бросив домино, они присоединились к погоне.

«Поймают – убьют», – отстранённо думал Женя, собирая силы для финального рывка. Свернув за угол, он замер на мгновение – их красной «пятёрки» на месте не было. Волна паники окатила его, вспомнились слова Вадима, он развернулся, меняя курс. Но оттого что увидел, сердце провалилось, куда-то вниз, ухнув так, что казалось, оторвалось от сосудов и мышц. На обочине стояли милицейские «Жигули», о которых говорил Вадим, и, направив ему в грудь, ствол автомата, вышедшие «дсошники» удивлённо разглядывали его.