Это что, мой новый условный рефлекс? И что же я там (или кого) надеюсь увидеть? Алекса Рейнольдза в костюме Де Сада и Дэниз Эпплгейт в образе еще одной Женщины Кошки? Зачем тебе вообще приспичило тянуть меня в клуб своего друга Тематика? Решил наконец-то поставить перед фактом своей причастности к подобному роду увлечений? И с каких это пор твоей темной стороне не достает ещё и ауры тематического садиста? Я же в конец долбанусь, если уже не начала ощутимо сдавать, теряя хваленый самоконтроль и стальную выдержку бизнес-леди. Да как тебе вообще удалось за эти дни сотворить со мной такое?..
К черту всё! Выпрямить осанку, расправить плечи, голову повыше! Чем я хуже всех этих… шикарных бл**ей, ступающих по виниловому покрытию пола и танцплощадки клуба со столь непосредственной грацией и изяществом непобедимых амазонок. Если бы я просто боялась и ждала самого худшего… Но я ведь действительно разрываюсь от дикого любопытства (граничащего с одержимым желанием), узнать, зачем мы здесь. Танцевать и пить мартини? Серьезно?
Попытаться отыскать тебя в толпе? Можно подумать, мне это чем-то поможет, тем более барная стойка как раз загораживала нужный угол обзора залы.
– Боже! Глазам не верю! Стальная Бабочка в своем смертельном полете?.. Хотя такую походку и телодвижения не спутаешь ни с чьими другими…
У меня снова отвисает челюсть и на этот раз надолго. Я сама не верю собственным глазам. Тот самый Габриэль, с которым я здесь танцевала в прошлый раз и который так красиво испарился со своим приятелем из клуба, пока мы с Сэм наводили марафет в дамской уборной?
Наверное, я узнала бы его даже с лыжной шапочкой на голове, а не в простой кожаной маске (хотя и определенно не дешевой) закрывавшей лишь треть лица от линии бровей и до кончика прямого носа. Его костюм тоже не отличался оригинальностью от большинства присутствующих мужчин – черная двойка с отливом и сатиновая сорочка с расстёгнутыми пуговицами на воротнике и под ключицами. Золотая цепь с именным "жетоном" крупными звеньями оплетала длинную и довольно крепкую шею. Я почему-то инстинктивно (хорошо, что только мысленно) потянулась к своему "ошейнику", вернее, очень явственно прочувствовала на онемевшей коже чуть ли не каждую жемчужину по отдельности.
– Габриэль?.. – пока это единственное, что мне удалось непроизвольно из себя выдохнуть.
Зато как накрыло и припечатало к месту. И продолжало крыть дальше, сжигая эмоциональным напалмом с частью шокированных нейронов способность соображать, говорить и… предвидеть вероятное развитие чёртовых последствий!
Какого-то хрена этот… камикадзе садится на край дивана за мой столик, при чём с той стороны уголка, где сидела я, буквально в полу футе от моей руки и бедра. Да черт с ним, если бы просто сел, ему обязательно ещё надо было уставиться в мое лицо, в глазные прорези моей маски всего в нескольких дюймах от своих! Что он там пытался разглядеть? Последние минуты своей так неудачно еб**увшейся о мои хитиновые крылышки жизни?
– Честно говоря, не рассчитывал увидеть тебя снова (какое удивительное совпадение, и Я ТОЖЕ!), но удержаться от этой… убийственной картины просто не сумел. Клянусь… – даже качает головой, продолжая демонстрировать своё неподдельное восхищение в широко раскрытых цыганских глазищах, откровенно скользящих по моим губам, шее и глубокому декольте то вниз, то обратно вверх, несколько раз подряд. – Это сильнее всех инстинктов самосохранения. Умереть в руках такой женщины – равносильно получить проклятье на вечную жизнь в раю!
– Так ты поэтому сбежал от нас с Риком? Испугался умереть или получить вечное проклятие? – и какого черта я задаю ему эти идиотские вопросы, вместо того чтобы послать, как можно быстрее и подальше, и желательно далеко за стены этого клуба (а быть может и за границы самой страны!)? Или во мне действительно неожиданно пробудился стальной мотылек с крыльями остро заточенных клинков?
Впервые, за столько времени почувствовать едва не животное желание услышать запах чьей-то свежей горячей крови, а быть может даже попробовать её на вкус…
Даже маска не сумела скрыть метнувшегося в сторону напряженного взгляда Габриеля. Левая сторона? За что там отвечает левое полушарие?
Натянутая улыбка на тонких губах выдает заметное торможение при выборе следующего ответа. Неужели у месье де Бержерака истончился весь запас поэтического красноречия?
– Отчасти, можно сказать и так! – как же быстро он акклиматизировался; опять глаза в глаза и едва ли не с придыханием, с ровной и идеально поставленной интонацией чарующего голоса. – Но готов поклясться, при чём на крови, что не проходило ни дня, когда бы я не вспоминал о нашей встрече и о тебе, и не жалел об упущенном моменте остаться…
– Если у тебя нет желания всю свою оставшуюся жизнь жалеть об упущенном моменте ретироваться отсюда как можно быстрее и без лишних вопросов, советую, приступить к данному плану действий прямо сейчас!
Мне надо было только поднять голову, чтобы увидеть тебя, разве что покрыться изнутри вымораживающей коркой льда пришлось на несколько мгновений раньше, быстрее и глубже, чем это успело произойти с несчастным Габриэлем. Достаточно услышать твой голос, а потом соприкоснуться с клинками почерневших глаз, почти задохнуться от их удара, их резкого проникновения в самое сердце… Даже когда ты перевел их на лицо сидящего перед тобой глупого мальчика, буквально придавив его их беспощадным неподъемным прессом, я продолжала ощущать их скольжение по своим внутренностям вдоль позвоночного столба с неослабевающей ни на мгновение подрезающей глубиной.
– Прошу прощение!.. – вот теперь хваленое красноречие Гэйба распрощалось с его изворотливым умом на предельно долгий срок.
Кажется, я и сама выпала из этого безумного водоворота откровенного сумасшествия на несколько долгих секунд… хотя, кто бы мне позволил это сделать… вернее, твоя ментальная хватка была до невозможности крепкой и жесткой, как и пластины корсета, передавившие мне ребра болезненными физическими тисками.
Прости, Габриэль, но спасай себя сам! Мне бы успеть зацепиться тонущим сознанием и помутневшим взглядом за ускользающие образы окружающей действительности… за бесчувственную маску Дэниэла Мэндэлла-младшего, и хотя бы не оглохнуть от вскипевшего шипения подскочившего кардио-давления.
Но боковое зрение все-таки продолжает считывать ваши действия и даже запоминать часть слов… и я бы все отдала в эти секунды, чтобы никогда в жизни не узнать их значения и расшифровать смысл большей части сказанного и сделанного вами.
Гэйб переводит напряженный (да какой уж там! – перепуганный, обомлевший) взгляд опять на меня, но едва ли в поисках поддержки и всего на пару мгновений… потом снова на тебя.
– Я не знал… не думал, что… – попытка свести всё в шутку, тоже не была воспринята практически в упор. Его виноватой кривой улыбке и высокотональному смешку никто и не собирался выписывать поощрительных бонусов.
– Не знал что? Что подсесть за чужой столик без должного приглашения, расценивается за попытку пометить не свое своей криворукой струей?..
– Я и не думал что-то… – Габриэль так и не договаривает, бледнея открытой частью лица и краснея шеей-ушами разительными перепадами нескрываемых страхов. Поспешно вскакивает с места, вытягиваясь напротив Мэндэлла во весь свой топ-модельный рост, на пару дюймов выше твоего, но продолжая млеть, цепенеть и заикаться, как и с прежней нижней позиции полной размазни. Ещё секунда такого прессинга и его коленки подогнуться до нужного уровня сами собой.
– В этом и вся ваша проблема, мальчики, вы забываете думать! А интенсивный поиск мамочек отключает у вас по ходу большую часть инстинктов самосохранения.
Я почти с трудом расслышала твои последние нравоучения, поскольку они предназначались только одному слушателю и были произнесены на пониженных тонах без тени экспрессивности и лишних показательных жестов.
– Извини, дорогой, но не в моей юрисдикции указывать тебе, где твое место… хотя и могу ради особого исключения обойти пару пунктов Протокола.
