Тем временем царица велела вельможе в голубом кафтане:

– Так, давайте завершите сие дело и тронемся. Сильно я устала, хочу немного отдохнуть. Ведь, окромя остановки на ужин в селе Спасское, сто шестьдесят верст отмахали безо всякого привала.

– Отдых запланирован в Алатыре, – сообщил вельможа, приказавший казнить чувашских мужиков, – это был граф Григорий Орлов. – Мы тебя, Екатерина Алексеевна, устроим в доме воеводы Воронцова.

– А достойный он человек? – поинтересовалась царица.

– Достойный, очень даже достойный, – уверил Орлов. – Коллежский советник Алексей Гаврилович Воронцов – близкий родственник скончавшегося в феврале канцлера, графа Михаила Илларионовича Воронцова. Да вот он и сам здесь изволит быть…

Орлов, подтолкнув в спину¸ выпрямил воеводу и подвел к императрице.

– О-о! – воскликнула Екатерина. – Весьма рада видеть родственника Михаила Илларионовича. А можно подробнее: кем ты ему приходишься?

– Я – сын двоюродного брата Михаила Илларионовича, – охотно сообщил воевода.

– Прекрасно, прекрасно, – удовлетворилась Екатерина, тут же снова приказала Орлову: – Григорий Григорьевич, ну, так давай, поехали уже. Спешим же, не можем останавливаться по всяким пустякам. Дорога здесь неважная, так мы до Москвы и за неделю не доберемся.

Тут есаул, слегка пошлепывая мужиков в спину плашмя саблей, повернул их и повел к придорожным березам. Поняли ли чуваши, наконец, чего от них хотят эти люди, или нет, но послушно поплелись, понурив голову. Непонятно, чем бы все это завершилось, но вдруг к месту происшествия подлетел один из казаков, легко спрыгнув с коня, бросился под ноги императрице, встал на колени.

– Ваше величество! Любимая из любимейших наша императрица Екатерина Алексеевна! Пожалуйста, останови это беспричинное убийство! – выговаривая по-русски не очень чисто, но вполне ясно, попросил казак. – Прости ты этих мужиков. Чуваши они, по-русски не понимают. Может, они не то что таких ясновельможных, сияющих как солнце людей, а простых помещиков отродясь не видали. Они не приветствовали тебя не из-за неуважения, а из-за непонимания того, кого им осчастливилось увидеть. Потому и не ведают, как себя вести в подобных торжественных случаях. Ваше Величество, будь богиней, прости ты их, несмышленых.

Не ожидавший такого поворота Орлов на какой-то момент оторопел. А есаул повернул коня в сторону казака и остановился рядом с ним.

– Каналья, ты что вытворяешь! Кто тебе разрешил приближаться к царской особе?! – грозно прикрикнул он. Сам тем временем изящно вложил саблю в ножны и из-за пояса достал нагайку, поднял ее, намереваясь ударить нарушителя порядка.

– Есаул, постой, не спеши, – слегка махнув ручкой в белой перчатке, остановила его Екатерина. Затем спросила у казака:

– Ты откуда знаешь, что они чуваши?

– Ваше Величество, да он вообще не казак. Принять его в свой отряд меня просто заставили. Сказали, что, готовясь к поездке, ты самолично приказала пополнить отряд охраны выходцами из народов Поволжья, – раньше казака начал объяснять есаул, заикаясь. Похоже, он струхнул не на шутку, полагая, что за выходку своего подчиненного в первую очередь могут наказать его самого как командира.

– Есаул, не у тебя спрашивают! – осадил казацкого офицера Орлов. – Ежели Ея Величество и повелела сделать так, как ты смеешь усомниться в ее правоте?

– Да я же… Ваше Величество, Ваше Сиятельство, простите великодушно. Я же просто это… – в совершенном смятении пробормотал есаул и, пошлепывая понимающего его с полуслова коня по загривку, потихоньку отъехал в сторонку от греха подальше.

Тем временем казак-чуваш прямо на коленях придвинулся ближе к императрице, взяв в руку краешек подола ее платья, поцеловал, затем сделал поклон, аж коснувшись лбом земли.

Ваше императорское Величество, пожалуйста, отмени казнь этих чувашей! – чуть ли не взмолился он. – Говорю же, они до сих пор наверняка не то что царицу, простого барина не видали. Известно же, чуваши – казенные крестьяне. Да и по-русски мало кто из них разумеет. Чувашу нелегко выучить ваш язык, по себе знаю. Ваше Величество, пожалуйста, не позволяй казнить провинившихся беспричинно людей!

– Стало быть, чуваш ты… – что-то размышляя про себя, промолвила царица.

– Истинно так, я – чуваш. Из Казанской губернии. Хотя родина моя отсюда совсем недалеко. По бумаге значусь Сентиером Медведевым… Ваше величество, весь народ знает о твоем великодушии. Я тоже искренне верю в это. Иначе ты не стала бы брать нас, чувашских и татарских солдат, в эту поездку. После шести лет службы я наконец-то подышал воздухом родных мест, большая благодарность вам всем за это. А теперь прошу, сделай для чувашей еще одно доброе дело – снисходись к ним и не дай погибнуть ни в чем не повинных моих земляков!

– Как это ни в чем не повинных! – вместо царицы заметил опомнившийся граф Орлов. – Они выказали полное неуважение к императорской особе.

– Ваше Сиятельство, они просто темные люди. У них в голове нет никаких дурных мыслей! – начал уговаривать Сентиер теперь уже вельможу.

– Ваше Сиятельство, этот казак…солдат… э-э, назначенный казаком солдат все верно говорит. В голове чуваша, действительно, нет мыслей. Ни дурных, ни хороших. Да и как могут быть у них какие-то мысли. Народец просто скот, – то ли намереваясь защитить овиноватившихся мужичков, то ли стремясь, чтобы его самого заметили, произнес казанский губернатор Квашнин-Самарин. – Ваше Величество, присланная нам самим Господом любимая наша царица…

Екатерина, небрежно махнув рукой, остановила губернатора, внимательно оглядела все еще стоявшего на коленях казака-чуваша, еще о чем-то поразмыслила и решительно повелела:

– Ты, казак-чуваш, иди, займи свое место в строю… Граф, а ты отмени свой приказ.

– Екатерина Алексеевна! Като! Ты что творишь? – обозлился Орлов. – Я уже велел казнить не почитающих тебя людишек. Я – граф, генерал-адъютант, не могу отменять свой приказ по просьбе какого-то казака-чуваша!

– А я – императрица всея Руси! – возвысила голос Екатерина. – Я могу отменить любой приказ, чей бы он ни был!

Граф пронзил ее недовольным взглядом, дернулся, пытаясь что-то возразить, но промолчал.

Впрочем, императрица больше не стала внимать никому, развернулась и степенно пошла к своей карете. Остановившись перед ее дверью, предусмотрительно открытой лакеем в ливрее, она, изящно повернув голову, взглянула в сторону казаков и заметила среди них того, кто только что стоял перед нею на коленях. Да и невозможно было его не заметить. Казак-чуваш не только высок ростом, да еще и широкоплеч. Кажется, он назвал себя Медведевым. А ведь и вправду медведь. Притом очень даже пригожий…

Как только Екатерина села в карету, Орлов взмахом руки велел двухкилометровому кортежу тронуться. Вскоре голова колонны оказалась у города Алатыря. Здесь опять пришлось остановиться. Как и полагается, встречать высочайших гостей вышли чуть ли не все горожане. Правда, в передних рядах находились в основном дворяне, купцы и чиновники. И не только местные. Здесь было немало цивильской и чебоксарской* знати. Они выделили немало лошадей и карет для царского кортежа, потому многие приехали не только из уважения к императрице, но и затем, чтобы последний раз увидеть своих четвероногих питомцев.

Вот, наконец, авангард кортежа въехал в город. Со всех колоколен многочисленных храмов ударил колокольный перезвон и бой курантов, который разносился на всю округу. Стоявшие по обеим сторонам улиц военные – гусары роты Грузинского полка, вытянувшись во фрунт, отдавали честь высоким гостям, их кони, как бы понимая торжественность момента, стояли, не шелохнувшись, даже не отмахиваясь хвостом от мошкары.

Через четверть часа карета Екатерины Второй остановилась у дома Воронцова. Сам воевода успел ее опередить и теперь встречал императрицу с калачом и солью на серебряном подносе. Екатерина не стала излишне церемониться, наскоро отломив кусочек хлеба, тут же отправила его в рот, даже не обмакнув в солонке, тут же спешно поднялась по ступенькам парадного крыльца, оказавшись в передней просторного дома, попросила немедленно отправить ее в выделенные покои. Она действительно сильно утомилась, и все отнеслись к ее просьбе с пониманием. Пока воевода выставил вокруг своего двора охрану, в опочивальню к Екатерине прошмыгнул граф Орлов…