– Возьмешь? – протянула она ее мне. У нее остался маленький рюкзачок.

Лифт спустил нас на грешную землю. В лифте мы стояли так же, как в лоджии.

– Вызвать такси? – спросил я.

– Ты что! Пойдем пешком! Ты знаешь, какое это счастье – просто идти по улицам, и не оглядываться.

Я понял – это было напрямую связано с Гариком.

Мы спустились по ступеням подъезда. Рядом стояла низкая черная машина. У нее вспыхнули фары и высветили падающий снег. Мы свернули на улицу.

– Как же я давно просто так не гуляла. Ощущение, будто меня только что выписали из больницы.

И опять я понял, про какую больницу она говорит.

Алена внезапно взяла меня под руку.

– Когда такая погода, хочется просто идти и идти. В никуда.

Снег сделал город умиротворенным. Снег скрипел уютно и нежно. Утром он скрипит совсем по-другому – в его скрипе есть тяжесть длинного дня, и плач ребенка, которого тащат за руку в садик, а он не хочет туда идти.

Впереди нас вспыхнуло пятно фар. Машина, которая стояла у подъезда, оказывается, кралась за нами. Сейчас она остановилась.

– Алена Карловна! – я услышал резкий мужской голос. И вспомнил недавние слова хозяина квартиры: «А за деньгами в эти же числа будет приходить к вам мадам Лизонька. Елизавета Карловна. Дама весьма строгих правил, но умница, и большой души человек».

Алена дернулась и застыла.

– Gott, nicht das! Wie konnte ich nicht denken? – почти крикнула она.

– Алена Карловна! – требовательно сигналил голос сзади. К нам шли двое мужчин в черных куртках. В голосе того, кто позвал Алену, были нотки бывшего судебного пристава.

Мужчины подошли к нам. Алена выпустила мою руку.

– Алена Карловна! – еще раз жестко повторил тот, что был пониже ростом. Он был коротко стрижен. На узком лице были вырезаны два глубоко посаженых темных глаза.

– Я вам настоятельно рекомендую прекратить прогулку, и вернуться домой. Поверьте. Это ради вашего здоровья. Давайте не будет доводить дело до конфликта. Вы сами все прекрасно понимаете.

– Алена Карловна пойдет туда, куда сама посчитает нужным. Это только ее право, и ее поступок. Всего доброго.

– Слышь, ты, – включился второй, и его интонации были мне хорошо знакомы мне еще по девяностым годам. – Тебя тут вообще нет. Уже нет. Ты понял? У тебя вообще ничего больше нет. В первую очередь – работы.

– Kommt zum Teufel, Ihr freaks! – закричала Алена. Я не думал, что она может так кричать.

– Тише, тише, Алена Карловна. Вы же знаете, что сейчас будет? У вас, судя по всему, очередное обострение. Вы опять путаете языки. Мы просто обязаны доставить вас в … сами знаете, куда. А вы, – обратился он ко мне, – лучше уйдите сами. Вы видите – девушка не в себе. Ей нужна медицинская помощь. У нас на руках есть все документы.

– Эта девушка, – я уже понял, что и как надо делать, – моя будущая жена. На этой неделе мы оформим наши отношения. И любая попытка применить силу, или лишить ее свободы, будет расценивать как преступление.

– Ты кого барагозишь, э, пассажир, – опять заработал второй. – Пойдем, я тебе разжую все чисто словами.

– Алена Карловна! Холодно. Давайте уже решfть – или вы идете домой, или мы едем туда, где вы уже были. Я не буду даже считать до трех.

Пока он все это говорил, я набрал телефон службы спасения, и четко, на громкой связи, произнес в трубку: – Нападение и попытка похищения человека. Нападающих две. Есть угроза жизни и здоровью.

– Урод. Сука! Ты еще сам не понял, что сделал – потерял выдержку первый.

– Все нормально ребята! Вы можете работать на кого угодно. Но, кроме вашего хозяина, в городе есть и другие люди.

Я шел на откровенный блеф. У меня, кроме Мишки, не было больше никаких знакомых. Но это был единственный выход. И возникшая на отчаянии бессилия уверенность сделала свое дело.

– Валим! – распорядился первый. Пусть сам с ней разбирается, – он не сказал при мне, кто именно.

Машина провизжала по снегу задними колесами и вылетела на проезжую часть, подрезав маршрутную Газель.

Алена внезапно крепко-крепко обняла меня.

– Я же говорила вчера, что это ты! Теперь ты знаешь все. От и до.

– Я и раньше это знал. Но как теперь ты…

– Все. Не говори ничего.

– Подожди. Надо срочно вызов полиции отменить. Сейчас нам только протоколов не хватало.

Я опять набрал службу спасения. Пришлось долго объяснять, что нападавшие скрылись после первого звонка.

– Вы номер машины запомнили? Марку? – расспрашивала дежурная.

– Нет. Все очень быстро было.

– Заявление не будете писать?

– Нет.

– Хорошо. Назовите вашу фамилию, имя, отчество и адрес проживания.

Я назвал.

Дальше мы какое-то время шли молча.

– Ты понял, что произошло? – спросила Алена. Она опять крепко держала меня под руку.

– Давно все понял.

– Нет. Ты не понял. Ты назвал меня своей женой. Это стресс? Или тактика?

– Это правда.

– Ты понял, куда ты ввязался? Ведь только сейчас все и начнется.

Подтверждая ее слова, в кармане моей куртки глухо зазвучал телефон.

– Не бери! – вцепилась в меня Алена уже обеими руками.

– Почему? Глупо прятаться. Мы ничего не украли.

– Украли! Ты украл.

– Признаю свою вину. Меру. Степень. Глубину.

Я был бешено-веселым. Внутри рос азарт обреченного.

Это был Федорович. Он звучал, как туркменский волкодав.

– В общем, Руслан, ты ничего не понял, и не усвоил. Больше того, ты обманул. Ладно – меня. Но ты сам знаешь, кого еще. У тебя есть один шанс все исправить. Верни Алену домой. А сам сваливай из города. Завтра же. Ночь на сборы. Зато у нее не будет проблем.

– Федорович! Помнишь, я говорил тебе, что Алена не вещь. Когда ты просил не трогать ее руками. Помнишь, или нет?

– Да помню, помню! Что ты хочешь сказать?

– То, что сказал. Она не вещь. Ее нельзя забрать или вернуть.

– Ну, все. Мне больше нечего тебе сказать. Ты сам все решил. А жаль. Да, на работу с завтрашнего дня оба можете не выходить. Впрочем, у Алены завтра начнется другая жизнь. Игорь Васильевич в бешенстве. Он очень беспокоится о ее здоровье.

– Ну, так пусть побеспокоится о здоровье жены, например.

– Урод! Ты понимаешь, с кем говоришь?

Я сбросил звонок. Федорович звонил еще три раза. И, наконец, отстал. Его сменил, видимо поднятый по тревоге, Мишка. Ему я не мог не ответить.

– Руся, ты как сука поступаешь, – говорил явно пьяный Мишка, – ну на хера же так делать? Я же тебя привел, как человека, а ты… На хера?

– Мишка. Я сделаю все, что бы всем было понятно – ты не при делах. В любом случае ты за меня не отвечаешь.

– Да какого хрена! Федорович щас орал, что если я не разрулю этот рамс, то тоже с работой шиздец. А у меня трое детей. И кредиты.

– Миха. А ты бы продал любимого человека за кредиты, или за работу?

– Хрена ли ты сравниваешь? Тебе побаловаться, а мне разгребать. Эта Алена, она же убитая на всю башку.

– Рот закрой. Не истери. И слушай. Я все разрулю сам. Но про Алену лучше молчи.

Видимо, что-то услышал в моем голосе Миха такое, что замолчал. И только спросил: – Так у вас что, все так серьезно?

– Брат. Ты даже не представляешь, насколько. Прости.

– Ладно. Это ты прости.

Все-таки он по-прежнему был тем же самым Мишкой. И сейчас, будь он с нами, полез бы в драку с теми, из машины. Я его очень хорошо знал.

– Дурдом, – выдохнул я.

Алена замотала головой.

– Сумасшедшая площадь.

– Да. Сумасшедшая площадь.

Мы шли домой – теперь уже к нам домой. Снег заметал за нами следы, что бы на нем отпечатывались следы уже других людей. Мы уходили от нашего прошлого. От самих себя – прошлых. От границ круга обреченности. Я вел Алену по белому городу, как по нарядному дворцу. Мы и представить не могли, какой путь нас ждет. Но мы шли, шли, шли…

Глава IX

***

Время. Единственный бог, официально признанный наукой. Время не имеет материального воплощения. Но оно имеет власть над любой материей. Никакое вымышленное и персонифицированное людьми верховное существо не имеет такой власти, как время. И бог этот самый безжалостный. И бесстрастный.