Сейчас я сидел на темной кухне, курил, и размышлял о том, как время трех прошедших месяцев спрессовалось для меня в плотное пространство событий и лиц. Так уплотняется материя после взрыва и смерти гигантской звезды. И на этом месте образуется черная дыра. Говорят, что через нее можно попасть в иные миры, с другими законами природы и бытия. Близость черной дыры чувствовалась за окном. Она ощущалась в громком тиканье старого будильника. Любое приспособление для измерения времени, вернее, для отсчета твоего личного пребывания в нем, будь то деревянные ходики с кукушкой, или цифры на экране смартфона – это и иконы безжалостного бога, и его слуги, управляющие всеми процессами в этом мире. Старый будильник сейчас отсчитывал отведенное нам время тишины. И с каждым звуком его оставалось все меньше и меньше. За это время мне надо было решить простую и практическую задачу – выжить.

Алена в это время спала нездоровым сном. Вчера, после наступившей развязки, мы в полном молчании дошли до дома. И дальше обошлись без слов. Она только сказала:

– Я займу твою спальню? Одна. Ты понимаешь меня?

Я ее понимал.

Потом она немного пробыла в ванной, отказалась от чая и кофе, выпила стакан воды, проглотив маленькую таблетку, и в спальне погас свет. Перед этим Алена попросила зажечь свечу в подсвечнике – статуэтке.

У меня было слишком мало данных для решения этой задачи. Мерзковатой змейкой в сознание вползла мысль о том, что Мишка и Федорович были правы насчет Алены. А вдруг она действительно не совсем адекватна, и находится под патронажем людей, которые за нее отвечают? И, как бы не было мне противно от самого себя, но я думал, что некоторые эпизоды наших отношений служат тому доказательством. Но все эти, похожие на выбросы токсичных газов, сомнения, испарялись от сквозняка. Он возникал в моем сознании, когда я думал про зеленый взгляд Алены, и ее непохожесть на большинство особей окружающего мира.

Общество с удовольствием вешает ярлыки на людей, живущих по собственным правилам. Все, что не вмещается в маленькую коробочку сознания обывателя, составляющего основу общества, трактуется им, как отклонение от нормы. Так полагают они, уверенные в том, что именно их путь – единственно правильный. И всю жизнь ими управляют два чувства: страх и зависть. Страх оказаться не таким, как все, и зависть к тем, кто по их меркам, имеет куда больше, чем заслуживает.

Не то я так глубоко задумался, не то впал в вязкую дремоту, но когда опять посмотрел на будильник, он показывал половину шестого утра. Это был знак тревоги. Вторым знаком, вернее – уже сигналом, стал необычный звук телефона. Это Мишка звонил мне через WhatsApp.

– Ты дома? Алена с тобой?

– А что?

– Придурок! Быстро говори. У тебя времени осталось с гулькин хрен. Сейчас только я смогу тебе помочь. Говори, куда ехать? Я же у тебя так и не побывал ни разу. Через полчаса вы должны быть готовы. Потом я ни за что не отвечаю. И не вздумай звонить мне через оператора!

Я назвал Мишке адрес. И пошел будить Алену.

– Подожди. Я одеваюсь, – послышался ее голос из-за двери спальной. Она вышла бледная, решительная, собранная. Внутри нее ощущалась скрученная стальная пружина. Это было то, что нужно.

– Алена, быстро собираемся. Завтракать не придется. Сейчас за нами приедут.

– Стрельников?

– Да.

– Ты ему доверяешь?

– Как себе. Он больше, чем друг.

– Хорошо.

Алена ушла в ванную.

Выстроенный за три месяца уютный мир рушился. Пенаты встревожено метались по дому, не зная, как нам помочь. Собирая вещи, я прихватил подсвечник. Я знал, что Алена имеет на него право. Как и на пару чашек из сервиза. Между этим домом, его хозяином, Аленой, и пока незнакомой мне некой Елизаветой Карловной существовала связь. Вчера при разборках с людьми Федоровича я лишь машинально отметил совпадение отчеств Алены и той самой «Лизоньки». Теперь же мне стало ясно, что это не совпадение. Дом не успел раскрыть мне всех тайн.

Порозовевшая от холодной воды Алена собирала вещи.

– А где подсвечник? – спросила она

– Уже уложил.

Она опять внезапно, быстро и коротко обняла меня.

– Как хорошо, что ты все понимаешь.

–За деньгами должна прийти некая Елизавета Карловна. Это родственница?

– Да. И лучше ей пока ничего не знать. Когда она должна прийти?

– Еще почти три недели.

– Хорошо. Мне надо выпить таблетку, и я готова.

Алена ушла в кухню.

Завертелся звонок–вертушка. Мишка ввалился в коридор, такой же серьезный и собранный, как Алена.

– С тобой вечно все не слава Богу.

– Миха, прости.

– Разбор полетов потом. А сейчас делай то, что я говорю. Привет, Алена.

Алена кивнула ему.

– Сейчас я вас увезу на дачу. Это не моя дача. О ней никто не знает, кроме меня, и хозяев. Хозяева будут только следующей осенью – у них контракт с монголами. Меня попросили приглядывать. Я туда с … ну, не важно. Руся, деньги есть?

– Пока есть.

– Кончатся, скажешь. Сейчас тебе в город лучше не соваться. Теперь главное – вынимайте сим-карты, лучше сожгите их. Вот вам две новые. Оформлены на левого человека. Все данные в телефонах тоже удаляйте. Особенно – в соцсетях. Что бы нигде никого не было.

– Миха, скажи – что тебе светит за этот мой косяк?

– Все нормально. Я уже отболтался Федоровичу, что не знал ничего. Он узнавал, где ты живешь. Я дал адрес дома, который недалеко тут. Тоже старый. В случае чего, скажу – перепутал. Там явно уже вас пасут. Так, мне звонить вот на этот номер – он дал мне листок из блокнота. На клетчатой бумажке ежедневника четким Мишкиным почерком были записаны цифры.

– Ну, присели на дорожку.

Мы послушно опустились, кто куда.

– Все. С Богом. Я выхожу первым. Машина не моя, сразу предупреждаю, красная «Нива» у соседнего подъезда. Выходите через минуту.

Захлопывая дверь, я увидел будильник на кухонном столе. Жестяные фигурные стрелки показывали без десяти шесть.

***

– На выезде из города круглосуточный супермаркет. Там купите все, что надо на первое время.

– Миха, там свет, дрова, вода есть?

– Все есть. Я покажу.

Перед этим, пока мы садились в старенькую «Ниву», Миха успел шепотом сказать: «Если честно, я тебе завидую».

– Сплюнь!

Теперь в шумном и пахнущем бензине салоне мы двигались на выезд из города. Мишка еще сделал пару кругов по окрестным кварталам. Было ясно, что он проверяет – нет ли хвоста. У Мишки был хороший боевой опыт, наработанный в бандитской бригаде. Я не удивился бы, если у него сейчас при себе был ствол. А он, и, правда – был. Как выяснилось позже.

– Ален, Русь. Не больше двадцати минут. Мне надо машину сменить успеть, и на работе быть вовремя.

В пустом огромном пространстве супермаркета никого не было. На входе отчаянно зевал, встрепенувшись при нашем появлении, охранник. За кассой дремала молоденькая девушка с неестественно черными волосами. Мы пробежались вдоль полок. В тележку полетели продукты – Алена выбирала их сама, я лишь добавлял еду из своего привычного рациона. Сверху легли некоторые хозяйственные мелочи. Все купленное заполнило четыре больших пакета. Мишка поместил их в багажник.

Потом мы ехали по темной трассе. На незаметном отвороте «Нива» юркнула в проулок, пропетляла по закоулкам, выхватывая фарами куски заборов и сараев, и оказалась на льду реки.

– По зимнику проскочим. На трассе пост ДПС, а у Федоровича везде свои люди.

Я впервые отметил, что имя Гарика не прозвучало ни разу. Зато каждый раз при упоминании Федоровича, Алена невольно сжимала до белизны губы. Сейчас, в темном салоне я этого не видел, но почувствовал тот самый жест. Вернее – вспомнил о нем.

На реке была накатанная дорога.

– В основном лесовозы с левым лесом гоняют тут, ну и воровайки, которые по дачам шерстят.

– Миха, а сторожа в поселке есть? Или соседи?

– Сторожа есть. Я их предупрежу. Скажу – переселенцы, не местные. Меня там все знают, не бзди. Это фигня, по сравнению с теми проблемами, которые могли бы быть. Да они еще и будут. Надо думать… думать… думать… – как в гипнозе, повторял Мишка, выруливая между внезапно появившихся торосов.