Может, он, Антонов, чувствовал в такие мгновения Божью волю? А коли так, без разницы, отчего это: от самомнения или от повышенного давления. Главное, ощущение было реальным и даже, кажется, передавалось другим людям.
Вообще говоря, он обязан был чувствовать нечто подобное. Управляя крупным банком, ты не можешь быть тем же мямлей, каким был в двадцать лет, когда не руководил ничем; ты обязан хотя бы играть роль уверенного в себе и принимающего важные решения человека, если уж не можешь быть им на самом деле.
Головной офис «СвязьИнвестБанка» находился в одном из малых строений «Москва-сити». Это было всего лишь десятиэтажное здание; зато оно целиком принадлежало банку, а архитекторы сделали его неким передовым горным отрогом или ступенькой подъема от реки к основным вершинам «Москва-сити».
В проекции на земную плоскость здание представляло собой каплю или головастика, чей хвост уходил в недра квартала, а кругляш головы рассекал пространство. Отделка – сплошь чёрно-синее непрозрачное стекло; но, надо сказать, имелось у здания ещё одно сходство, которое Антонов заметил сразу, а потом долго ждал: кто же ещё увидит и припечатает? Ибо сбоку строение напоминало большой электрический кофейник, стоящий носиком назад. А от кофейника, как известно, один шаг до чайника…
Впрочем, на кофейники похожи и носы морских кораблей, так что преувеличивать смешные черты своего здания не нужно… И сам Антонов называл их банк «головастиком»; кличка прижилась: вроде бы, так говорили уже и рядовые сотрудники.
…Но подобные мелкие мысли Алексей Викторович Антонов гнал прочь в это апрельское утро; он готовился к приёму влиятельной румынской делегации.
Румын ожидали к половине одиннадцатого, а до того Алексей занялся простым диспетчерским делом: прозванивался в правительство и в Администрацию Президента чтобы договориться о лёгком изменении программы для румын. На самом деле, можно было ничего не менять, просто он хотел пообсуждать эти изменения. Хотел показать румынам, что он – на связи, при делах, в курсе того, что делают и правительство, и Администрация Президента, и «Газпром», и все остальные. Одновременно то же самое он показывал и правительству. Антонов для этого визита румын даже создал в банке рабочую группу по сопровождению их делегации, и, хотя многих ещё не было на работе, но уже летали взад-вперёд эсэмэски, е-мейлы, живые звонки…
…Наконец, в одиннадцать, с опозданием, в банк прибыли румыны. Их ввели в приёмную, и первый человек, за кого зацепился взгляд Антонова, была молодая женщина, чем-то напомнившая ему его собственную – увы, умирающую – жену Галину.
Сходства внешнего вообще-то было мало: худая и высокая Галина и эта среднего роста румыночка – он даже сразу не понял, кто она: член делегации, переводчица? Глаза её были чуть навыкате, прямые волосы отливали жёлудевым цветом, а свободный брючный костюм не мог скрыть ни её животика, ни тонких ножек – вообще, не так уж и молода она была: пожалуй, за сорок.
Что же так удивило в ней Антонова и почему вспомнилась его бедная жена?
Но он тут же перевёл взгляд на настоящего главу делегации, добродушного г-на Видяну, издали несущего ему руку для пожатия.
Г-н Видяну был одет в двубортный костюм с узкой талией и широкими плечами; сам он был сед, благообразно морщинист и весь – какого-то старого доброго стиля. Правда, Антонов по прежним контактам помнил, что Марчел Видяну всё, что нужно собеседнику, легко обещает, потом мало что выполняет; а, когда напомнишь ему, он вновь берётся всё исправить, хотя результат опять будет такой же. Но он хотя бы хамски не прерывал с тобой разговор, как, увы, поступали с русскими в последнее время многие западноевропейцы.
Он представил свою помощницу Марию Петреску, – ту, что напомнила Алексею о его жене. А два остальных члена делегации были: Мирон Щербан, молодой парень, какой-то слишком смуглый, даже черноватый, при этом простодушный и похожий на беспризорника первых лет советской власти. Но он занимал высокую должность в правительстве Румынии, был вхож в кулуары Евросоюза и, по некоторым сведениям (так осторожно выражалась служба безопасности банка) мог сотрудничать с ЦРУ. А вот о ком Антонова точно ориентировали, что он агент ЦРУ, так это о четвёртом и последнем члене делегации, по имени Адриан Питею.
Этот человек напоминал Марчела Видяну тем, что был уже немолод. Явно опытный, жёсткий, он улыбался, и всё-таки недоброжелательность его была несомненной. И именно он высказал новость весьма нерадостную: мол, по проектам мобильной связи они окончательных ответов дать не могут, ничего пока не решено в Бухаресте.
…Это что же: полный облом?
А ведь в конце прошлого года Антонов был в Румынии, вместе с делегацией, возглавляемой вице-премьером нашего правительства, уже тогда о многом договорились, и сегодня от румын ждали окончательных – желательно, благоприятных – ответов.
Но Алексей знал о сильной конкуренции… Прямо из его банка румыны собирались ехать в фирму «МСТ – Балканы», к его главным противникам, так стоило ли ожидать от них прямо сейчас открытых знаков приязни именно к «СвязьИнвестБанку»?
…Мария Петреску пришла на помощь Антонову. Возможно, превысив свои полномочия, она уверенно объявила, что вопрос телекоммуникаций – один из самых для них главных, и они надеются, в полном составе участников, прояснить его с вице-премьером российского правительства.
– Да, общий приём у вице-премьера послезавтра, – подтвердил Антонов. – Там и проясним. А после приёма – барбекю на даче у вице-премьера…
Ещё чуть дальше от опасной черты увёл разговор Сергей Петрович Зарудный, благообразный, седой заместитель Антонова, спросивший о ситуации в румынском профильном министерстве. На этот вопрос пространно ответил сам глава делегации Видяну. А коротко тут и не ответить было: в начале года поменялись многие румынские сотрудники министерств, да что там – сменились президент и премьер Румынии!
…Антонов, слушая г-на Видяну, наблюдал за печальной улыбкой его помощницы Марии Петреску и вдруг догадался, чем именно она напомнила его несчастную жену Галину. Судя по всему, Мария Петреску готова была взять на себя всё самое неприятное и сложное – даже и в этих переговорах. И пусть она, как помощник, всего лишь готовила для начальства всякие бумаги – но вместе с документами она готовила и решения этого начальства. Так и Галина долгие последние двадцать лет, фактически, тянула на себе карьеру Алексея Антонова. Пыталась повернуть её по-своему, может быть, ей это удалось, может быть, нет, – но, во всяком случае, она всё больше жаловалась на здоровье, и вот врачи нашли у неё то самое, неизлечимое.
…Переговоры их длились полтора часа, а как будто бы так и не начались. Да, лучился пониманием г-н Видяну, и улыбалась устало его помощница Мария, и даже г-н Питею уже не казался столь враждебным. Всё равно результат встречи был, можно сказать, никаким.
Но чего, собственно, ожидал Антонов? Люди ведь, и правда, только приехали и ещё не понимают московский расклад. И он легко и как-то весело хлопнул пальцами по столу.
– Предлагаю, господа, осмотреть наш банк. – Переводчик тоже, кажется, воспрянул духом, судя по интонации. – Нам есть, что показать, интересное для вас…
И Антонов встал и с несомненным чувством бодрости повёл гостей к лифту чтобы подняться на верхний этаж. Не сами ли мы, русские, порой загоняем ситуацию в тупик? Чего мы ждём от бывших наших союзников – чтобы по-прежнему видели в нас «старшего брата»? Но за это надо чем-то платить или чем-то жертвовать…
– …Вот она, наша Москва! – провозгласил он, когда поднялись в так называемый обзорный зал, на самой верхушке лба их «головастика». На две трети этот зал был застеклён, иногда здесь и конференции проводили.
Впереди справа Москва-реку как бы перелетали машины, катящие в обе стороны по так называемому «Третьему транспортному кольцу». И дальше уходила вдаль Москва – грандиозной панорамой – в пасмурный угрюмый день, в котором, однако, для Антонова брезжила некая надежда.
