Селеста терпеливо ждала, пока я соберусь с мыслями. Мы стояли все под той же эпической картой Академии с парком, рядом со второй, массивной дверью с табличкой «Главный корпус».

– Вот! Вспомнила! Всего один вопросик, – и сразу пойдем дальше, – предложила я, и Селеста согласно кивнула. – Как Ронда сделала это, ну, молнии и все такое? Ты тоже так умеешь? И я?…

– Это называется «всего один вопросик»? И о чем ты вообще?

Пришлось вкратце описать ей световое шоу в исполнении Привратницы. Селеста улыбнулась и пояснила:

– Ронда – свободный Высший Дух. У них еще и не такие способности бывают! Она когда-то обучалась в Академии, очень давно, освободилась от долгов, и теперь находится в нашей части мироздания по своей воле. Наверное, ей нравится быть Привратницей.

– Наверное, – откликнулась я, прикидывая в уме, что коротать вечность – занятие не для слабонервных и лишенных фантазии духов. А в должности Привратника есть какие-никакие плюсы: общение, каждый день – новые фантомы. Может, корпоративы какие-то бывают или пикники. Должны ведь бессмертные сущности как-то заботиться о командном духе в коллективе. – Идем?

Селеста толкнула громоздкую дверь со знаком Академии, и мы вышли во внутренний дворик. Конечно, слово «дворик» не совсем подходит для описания пространства размером с футбольное поле, и все же, согласно планировке этого чудесатого местечка, перед нами был именно внутренний двор. Большой, зеленый, прямоугольный, на одной стороне его как раз стояли мы с Селестой, а на другой возвышалось – всего-то! – здание храма Святого Семейства. Всемирно известная архитектурная святыня имени Антонио Гауди. Только в Барселоне это здание до сих пор проектируют и строят, пытаясь закончить или, по крайней мере, не испортить замысел великого зодчего, а здесь Саграда Фамилия стояла прямо передо мной, целехонькая, новенькая, со всеми восемнадцатью башнями, сияющими в лучах солнца, – это их я видела издалека, в парке у фонтана.

Селеста с любопытством посмотрела на меня и спросила:

– Что ты видишь?

– То же, что и ты, – насторожилась я. – Или нет?

– Это Главный корпус Академии, – улыбнулась Селеста. – Каждый фантом видит его по-своему. Часть программы адаптации. Я смотрю на самый богатый замок своего городка, только сейчас он еще выше и роскошнее.

– Ну, а передо мной здание, которое до этого я видела только на картинках в книгах или в Интернете, – поделилась я. – Оно расположено в другой стране, и посмотреть вживую я не могла. Но тогда я еще подумала, что это, наверное, самое красивое здание во всем мире.

– Хотела бы я его тоже увидеть, – протянула Селеста. – Где, ты говоришь, его можно посмотреть?

– В книгах и Интернете, если тут есть, – я пожала плечами.

– Книги есть, а это второе – не знаю, – ответила мне тем же Селеста. – Это какая-то особенная книга?

Я пристально посмотрела на свою приятельницу и ответила вопросом на вопрос:

– А ты здесь давно?

– Да не то чтобы очень, тоже на первый курс зачислена, – я видела, что Селеста замялась, и не стала нагружать ее личными вопросами: захочет – сама расскажет, у нас впереди, судя по всему, еще уйма времени.

– Интернет – это такой огромный справочник обо всем на свете, только не совсем книга, – пояснила я. – А внутри Главный корпус выглядит тоже по-разному для всех?

– Об этом узнаем, когда ты сходишь на прием к Директору, тебе уже назначено, – загадочно подмигнула мне Селеста.

– Как – назначено? – в который раз за день удивилась я.

– После росписи в Книге Прибытия беседу с тобой сразу внесли в расписание Директора. Тебе придет извещение о времени встречи в Главном корпусе.

– Понятно, – я снова принялась разглядывать чудесный храм Саграда Фамилия. Вот уж не думала, что смогу увидеть его своими глазами, да еще достроенный!

Справа и слева от здания Главного корпуса внутренний двор обрамляли длинные и сравнительно скромные трехэтажные здания с крытыми галереями. Строения были украшены мозаичными фризами, балкончиками на верхних этажах, кое-где даже с цветочными горшками, а стрельчатые окна наводили на мысли о влиянии готики и искусства Возрождения. Селеста объяснила, что в этих домиках располагаются личные покои преподавателей, а на первых этажах – лаборатории, тренировочные комнаты и читальные залы.

К центру двора волнистыми линиями сходились двенадцать гравийных дорожек, а в сердце этой композиции расположился симпатичный фонтанчик в виде раскидистого дерева, оплетенного виноградными лозами. И снова я упросила Селесту подойти поближе и разглядеть чудо техники в деталях. Работа скульптора была настолько филигранной, что казалось, еще немного – и мраморные листья затрепещут на ветру, а налитые гроздья винограда вот-вот упадут в широкую каменную чашу с водой. Где-то внутри ствола был скрыт водопровод с сотнями маленьких капилляров, подведенных ко всем, даже самым тоненьким «веточкам». «Виноградное дерево» буквально истекало соком, капли густым дождем срывались с каждой грозди, с каждого окаменевшего листочка. Конструкция выглядела почти невесомой, хотя при высоте около пяти метров должна была весить, наверное, тонну. Я млела от восторга, разглядывая диво инженерной мысли. В этом творении чувствовалось единство текучей и твердой материи, их противоборство и гармония.

– Кто это создал? – восхищенно выдохнула я.

Селеста пожала плечами:

– Я не интересовалась, – сказала она. – Да и не принято здесь хвастаться авторством работ.

– Как это? Но ведь такая красота! – я недоуменно уставилась на приятельницу.

– Авторство имеет значение среди смертных, а для вечных духов – это разве что повод посмеяться. Если можешь – твори, не можешь – не твори, никого не волнует, что именно ты делаешь. У нас создается много прекрасных произведений искусства, но это неудивительно – времени для их создания предостаточно.

– Хм. Надо же, – об этом я как-то не думала, если честно.

Вдоволь налюбовавшись фонтаном и бессмертным творением Гауди, мы все же двинулись в сторону столовой. На территории Академии их было много, в разных институтах и корпусах, но мы пошли в ту, что ближе, расположенную рядом с библиотекой на первом этаже Учебного Корпуса Инь. Так официально называлось одно из трехэтажных зданий с выходом во внутренний двор, то, что слева от Главного корпуса. Селеста дала понять, что в этой столовой ей нравится больше, чем в других, поэтому я просто пошла за ней.

– Кстати, а есть правда хочется, – поделилась я. – Только не так, как обычно, когда в желудке пусто, или будто дыру кто-то прожигает. А как-то…

– Как будто хочешь есть всем телом, – закончила фразу Селеста. Мы уже подошли к нужной двери.

– Именно!

– У фантомов оно так. Ничего, нам не дадут умереть с голоду, – улыбнулась она и посторонилась, пропуская меня вперед, к сытному обеду. Но если ты невезуч, как «Титаник», то нельзя просто так взять и войти в столовую…

В дверях мы столкнулись со странно одетой компашкой, которая, видимо, уже отобедала. Точнее, я столкнулась. Парень и две девицы, наряженные по последнему писку, если не ошибаюсь, венецианской моды пятнадцатого столетия, о чем-то увлеченно и жарко спорили. Поэтому, когда болтающий без умолку модник не глядя открыл дверь, боком вышел в галерею и сшиб меня с ног, то поначалу никто на это не обратил внимания. Кроме меня, смиренной колодой рухнувшей на мягкое место. Нет, ну что за день-то такой?! То фонтаны, то стулья, теперь вот этот еще, мистер Элегантность, млин. Может, у меня падучая болезнь? В наказание за грехи? Впрочем, плевать мне было на причинно-следственные связи, ибо я снова ушиблась, сидела на земле в самом непотребном виде перед незнакомыми людьми и проклинала свое «везение».

Опомнившись, молодой человек в облегающих штанах чересчур яркой расцветки подскочил ко мне, протянул руку и, извиняясь на все лады, помог подняться. Его спутницы вели себя менее вежливо, особенно дамы. Обе – роскошная фотомодель с длинными золотистыми волосами и жгучая «цыпа» с гривой кроваво-красных локонов – не скрывали ухмылок и нагло меня рассматривали. Разряженные в роскошные платья из расшитой жемчугом парчи и тончайшего шелка, дамочки высокомерно морщились и едва ли не показывали на меня пальцем. Из столовой вышли еще двое парней. Лица первого, шатена во вполне современных джинсах и просторном свитере, я разглядеть не смогла, потому что он то и дело наклонялся к ушку блондинки, чтобы шепнуть туда, наверняка, какую-нибудь гадость про меня и мою неуклюжесть. Третий парень, высокий брюнет, молча разглядывал картину маслом. Поднимаясь с отполированных до гладкости камней, я поймала на себе пристальный взгляд серых глаз. Хорошо хоть не смеется.