Обрати внимание. Это очень важно. Он очень важен.

Пабло делает глубокий вдох и отступает назад. Я поворачиваюсь к нему.

Его лицо принимает удивленное выражение – как будто ситуация застала его врасплох.

– Ты очень молода, так ведь?

В этих словах слышится легкое неодобрение, но кажется, что обращено оно скорее к нему самому, а не ко мне.

Я сглатываю и наклоняю голову, отказываясь поддаваться страху.

– Мне девятнадцать.

Мне девятнадцать лет, а я всего лишь избалованная птичка, живущая в золотой клетке.

Он тихонько смеется, проводя рукой по волосам. Они сильно отросли, и прическа выглядит неухоженной, как будто он уже давно не посещал парикмахера. Это резко контрастирует с его чисто выбритым лицом. Его кожа кажется слишком загорелой для адвоката, который проводит дни в закрытом помещении за письменным столом. Мой отец знает множество адвокатов, которые ему кланяются и лебезят перед ним. Интересно, этого он знает?

– Девятнадцать. Ты еще очень молода.

Он произносит эти слова так, словно обращается не ко мне, а разговаривает сам с собой.

У меня есть старшие сестры. Возможно, мое общение с интересными мужчинами и в самом деле ограниченно, зато я отлично умею постоять за себя, если необходимо.

– А тебе сколько лет?

Я задаю этот вопрос так, словно бросаю ему вызов.

– Тридцать.

Такой ответ меня не шокирует: мама давным-давно перестала отмечать дни рождения, но колоссальная разница в возрасте между моими родителями очевидна.

– Не так уж и много, – говорю я, хотя не уверена, что он говорит только о количестве прожитых лет. Рядом с ним я чувствую себя молодой и наивной. В отличие от меня он кажется интересным – в нем чувствуются внутренний стержень и опыт.

– Возможно.

Он замолкает на мгновение. Я ощущаю, будто между нами захлопнулась дверь, и разговор кажется завершенным.

– Мне пора. – Я делаю шаг в сторону от него.

Пабло слегка наклоняет голову и произносит:

– Мне очень жаль.

Я не двигаюсь с места.

– Я не должен был… – Его голос прерывается, и он качает головой. – У меня сегодня отвратительное настроение. Я пришел сюда не ради вечеринки, а только для того, чтобы поговорить с Гильермо. И уж точно не ожидал, что познакомлюсь с тобой. Хотя это не оправдывает мою грубость. – Он глубоко вздохнул и продолжил: – Недавно умер мой друг. Я пришел, чтобы поговорить об этом с Гильермо. Я… – Пабло снова замолчал, словно пытаясь подобрать нужные слова. – Я не знаю, что делать, – наконец произнес он.

– Мне очень жаль, что твой друг умер.

Мои ноги, обутые в эти дурацкие напыщенные туфли, делают сначала один шаг к нему, потом еще один.

Я кладу руку ему на плечо, подол моего платья касается его брюк. Я ощущаю аромат табака и пряностей. Я чувствую, как от прикосновения моей ладони тело его напрягается. Глаза его широко раскрыты.

То, что я сейчас делаю, то, что я прикасаюсь к едва знакомому мужчине, – совершенно неуместно.

Все, что происходило сегодня вечером, выходило за рамки правил приличия. И Пабло действительно повел себя грубо. Мне стоит вернуться в дом, найти своих сестер и поехать домой. Этот мужчина явно не из тех домашних мальчиков, с какими родители постоянно меня знакомят. У Пабло есть одно преимущество, которое невозможно не заметить.

Это огонь, который уже успел коснуться подола моего платья.

– Он был хорошим другом?

– Он был хорошим человеком, – помолчав, отвечает Пабло. Он делает шаг назад, увеличивая дистанцию между нами. Он делает то, что должна делать я, но логика и здравый смысл, похоже, покинули меня, умчавшись в вихре юбок.

Забавно, что один маленький шаг может все изменить, но это действительно так. Пабло будто сдает территорию, отступая, и я ощущаю прилив смелости. Непонятно, по какой причине, но Пабло, так же, как и я, чувствует себя не в своей тарелке. И от этого я получаю уверенность в своей женской силе, о которой даже не подозревала. У меня возникает желание расправить плечи, поднять голову и встретиться с ним взглядом. Ресницы мои трепещут, и я счастлива оттого, что могу наконец пококетничать с ним, пусть даже наше общение ограничится только сегодняшним вечером.

В ответ он грустно улыбается, а в его глазах мелькает восхищение. Он прижимает руку к сердцу, и в его манерах читается легкая насмешка.

– Вы должны простить меня. Боюсь, я не смогу подобрать нужных слов. Никто никогда не предупреждал меня о том, насколько могут быть опасны дебютантки.

– И многих дебютанток вы знали? – спрашиваю я, стараясь сохранить шутливый тон, хотя ответ меня действительно интересует.

Я довольно рано узнала, что на свете много мужчин, готовых ухаживать за мной из-за моей фамилии, из-за того, что мой отец имеет власть – и они хотят заполучить эту власть в свои жадные руки, потому что мечтают о богатстве. Для них самый короткий путь – это надеть кольцо мне на палец. Сейчас у меня не было ощущения, что Пабло – один из них, но тем не менее я старалась не терять бдительность.

– Ни одной.

У меня в животе затрепетали бабочки.

Мне действительно нужно вернуться в дом.

– Разве я представляю опасность? – я произношу это слово и понимаю, что мне нравится его вкус и звучание.

Выражение его лица становится мрачным.

– У меня такое чувство, что ты вполне можешь быть опасной.

Меня охватывает трепет.

– Я должен вернуться в дом, – говорит он, озвучивая мои мысли.

Он не двигается с места.

Мы оба, не моргая, смотрим друг на друга. Позади нас бушует океан, а мое сердце грохочет у меня в груди. Теперь я немного лучше понимаю Беатрис и Изабель, понимаю, что ими движет и почему они ради одной ночи свободы готовы пренебречь всякой осторожностью. Я испытываю такое сильное любопытство, как никогда раньше. Возможно, я в самом деле веду себя безрассудно.

Пабло выглядит неуверенно, когда с его губ срывается вопрос:

– Ты встретишься со мной завтра? На набережной Малекон?

– Да.

На ветхих мягких простынях и удивительно удобном матрасе я проспала дольше, чем планировала. К тому времени как я проснулась, послеполуденное солнце уже поблекло. Я потянулась взять мобильный. На Кубе сотовая связь ограниченна, поэтому наличие телефона теряет смысл – на нем можно разве что посмотреть время. Часы показывали уже восемь вечера – я проспала три часа.

Было немного странно чувствовать себя отделенной от остального мира, от сестер, друзей, от редактора, но это часть опыта, который я приобрету за время моего кубинского путешествия. Это лишь сделает ярче мои впечатления от поездки на родину воспоминаний моей бабушки, жизнь на которой так не похожа на мою привычную жизнь дома, в Майами. На Кубе есть места, где можно подключиться к Интернету, но таких мест немного и связь обычно очень нестабильная. В частных домах доступ в Интернет отсутствует, и меня предупредили о том, что в течение недели, пока я буду жить в доме семьи Родригес, я буду отрезана от мира. Сотовая связь тоже не работает – есть только я и Куба.

Я вылезаю из кровати, подхожу к окну, отдергиваю занавеску и смотрю на открывающийся передо мной вид. Небо, раскрашенное в розовые и голубые тона, залито золотистыми лучами солнца, которое сияющим огненным шаром опускается к горизонту. Вид океана ошеломляет. На моей родине такой вид из окна стоит миллионы, и многие бы не пожалели денег на него. За свою жизнь я повидала немало прекрасных мест, но моя бабушка была права – это действительно рай.

Мой взгляд скользит по внутреннему дворику, расположенному под моей комнатой. Несколько столиков пустуют, но уже начала собираться толпа желающих отужинать. Звякают стаканы, столовые приборы стучат по тарелкам, а воздух наполняется ароматом черных бобов и риса. Я выросла на кубинской еде. С одной стороны, моя бабушка обожала готовить, с другой – улица Очо и ее окрестности изобиловали множеством кубинских ресторанов, поэтому черные бобы и рис всегда были основными продуктами в моем рационе.