– Нет, все в порядке.

Но он вовсе не собирается смеяться.

– И все-таки здесь слишком ветрено. Эти мертвые гугеноты не стоят вашего здоровья, ваше высочество. Идемте, я провожу вас.

Не дожидаясь моего согласия, он берет меня за руку и уводит в замок. Я удивленно смотрю на принца – что это на него нашло? Впрочем, я благодарна ему за то, что он прервал мое оцепенение. Должно быть, мне и в самом деле стало нехорошо, немного кружится голова, и тошнота временами подкатывает к горлу…

Я вернулась в комнаты и обнаружила Эркюля, который в одиночестве возился с игрушками. Он поднял на меня свои большие глаза. Вдруг они наполнились слезами, и он заплакал навзрыд. Я обняла его.

– Ну что с тобой? Отчего ты плачешь?

– Они все еще там, Маргарита?

– Кто?

– Мертвые…

– Да. Но ты не бойся, не ходи туда, не смотри на них! Все уже прошло, все пройдет!

Я обнимаю, успокаиваю брата и сама начинаю плакать. Мне становится легче.

Ночью мне снятся тела казненных – я вижу их так близко, что могу рассмотреть лица, искаженные смертью. Один из них, тот, что с краю, как будто смотрит на меня. «Не-е-ет!!!» – вскрикиваю я и просыпаюсь в холодном поту. Я кричала? Нет, наяву – нет. Только во сне. Это был сон, сон… Хорошо. Как хорошо, что это был только сон! Я в своей постели, и все в порядке. Пусть этот замок навеки пропитан кровью и ненавистью – но он спас нас. Я вспоминаю свою любимую песенку про весенний лужок, поворачиваюсь на бок и закрываю глаза. Отголоски кошмара медленно гаснут. Завтра наступит ясное и свежее утро, и мы опять будем играть и веселиться. Время поможет нам забыть обо всем – ведь светлая корона, дарованная нам судьбой, хранит нас от всех бед.

После восстания оставаться в Амбуазе стало тяжело. Тяжело всем, даже взрослым, и даже тем из них, кто приказывал пытать и казнить протестантов, а потом с удовлетворением смотрел на их безжизненные изуродованные тела. Все храбрились, все держались подчеркнуто спокойно, но на самом деле никто не чувствовал себя спокойно и уверенно. И вот мы уезжаем отсюда в Шенонсо. Начинается лето.

Взрослым кажется, что дети еще ничего не понимают, не замечают, не видят… какая ошибка! Дети все видят и понимают гораздо больше взрослых! Я вот, например, вижу, что взрослые, объясняя нам, почему нужно ненавидеть и убивать протестантов, сами до конца не верят своим словам. Да, они действительно ненавидят протестантов всей душой, но смотреть на их смерть им тягостно. Но ведь если эта смерть действительно справедлива, нужна и полезна всем, то так быть не должно! Нет, здесь какая-то ошибка… К тому же взрослые часто лгут, из-за этого в их душах становится сумрачно и душно, как в залах с закрытыми окнами и дверями, куда не проникает свежий воздух. Неужели все со временем становятся такими? Неужели и я стану такой, когда вырасту? Я не хочу! Я хочу остаться такой же, как сейчас! Чтобы по-прежнему все видеть, все замечать: и радугу, и цветы, и все вокруг…

Впрочем, что мне нравится во взрослых – это изящные манеры, умение красиво держаться и владеть собой. Даже если они чем-то взволнованы или обижены, то не показывают этого или показывают так тонко, так умело, что мне хочется научиться вести себя так же. Интересно, а как у них это получается? Их чувства слабее или у них настолько развита сила воли? Как же, должно быть, трудно выглядеть невозмутимым и любезным, когда внутри тебя – страх, ненависть или боль…

В Шенонсо нам устроили веселую и пышную встречу. Здесь так светло и хорошо! Мгновенно забывается все тяжелое. Да, все-таки жизнь не так плоха, как порой казалось в Амбуазе. Как славно, что на свете есть вещи приятнее размышлений о смерти и загробных муках!

Этот замок совсем сказочный, он словно парит над зеркальными водами реки Шер. Вода медленно течет куда-то вдаль, как время, а он возвышается над ней, такой светлый, дивный. В нем очень уютно и спокойно, а рядом чудесный сад и просторный прохладный парк с длинными аллеями. Это место просто создано для праздника, счастья и чудес! Когда гуляешь по парку, так легко представить вдали на дорожке волшебного оленя или фею, а в саду, среди цветов, кажется, будто ты в раю или в сказочной стране.

Мой отец очень любил этот замок. А матушка гордится, что она теперь его полновластная хозяйка – она, а не ее давняя соперница, фаворитка и возлюбленная моего отца Диана де Пуатье. Я вижу во всем облике матери удовлетворение от победы, но, признаться, не разделяю его. Во-первых, будь отец жив, Шенонсо по-прежнему принадлежал бы Диане де Пуатье, так что это вовсе не матушкина победа, а воля Фортуны. А во-вторых, чей Шенонсо, на самом деле не имеет никакого значения. Вот когда я хожу по его прохладным коридорам, вымощенным черной и белой плиткой, как шахматная доска, или гуляю по саду среди чудесных цветов, этот замок мой – мы с ним понимаем друг друга, мне здесь хорошо. Разве нужно что-то еще?

В Амбуазе я так устала от волнений, что теперь не думаю ни о чем плохом и тяжелом – просто отдыхаю и наслаждаюсь красками душистых цветов в саду. Замок так красив, когда смотришь на него из сада! Как прекрасны восходы и закаты, когда белые круглые башни нежатся в мягком розово-золотом солнечном свете! А днем, когда солнце высоко, замок кажется ослепительно-белым, словно сияет.

Мы с братьями делаем что хотим. Александр-Эдуард играет с Шарлем, причем задает тон, несмотря на то, что Шарль старше. Зато Александр-Эдуард быстрее, сообразительнее, увереннее в себе, а главное, лучше говорит – он кого угодно переспорит. Александр-Эдуард очень подвижный, любит фехтовать и ездить верхом. Он нравится мне, хотя у него и странные привычки. Допустим, от скуки или просто из вредности он может взять и выбросить в окно или пустить поплавать в реку какую-нибудь вещь, чтобы устроить небольшой переполох. Все оживляются, слуги бегут за ней – это его забавляет… Только нередко это бывает не его вещь, а, например, игрушка Эркюля. Но Александр-Эдуард такой обаятельный и остроумный мальчик, что никто на него не обижается. Матушка любит его больше всех.

Эркюль предпочитает проводить время со мной. И со старшими братьями он играет, конечно, и всегда очень радуется, если они принимают его в свои игры. Но они не любят его звать – Эркюль медлительный, легко теряется, ему всегда нужно долго объяснять, что делать, и все равно он потом путается. Зато он добрый и никого не обижает.

Мой брат король Франциск наконец-то ожил после тяжелой весны и вволю охотится в здешних лесах, а его жена Мария Стюарт часами неторопливо прогуливается по саду, то ли раздумывая о чем-то, то ли мечтая. Я часто вижу ее в саду, но она не подходит ко мне, а я не решаюсь подходить к ней. Мне кажется, ей нравится быть одной. Она задумчива и всегда немного грустна, как природа в пасмурный день.

Матушка тоже отдыхает, но по ней это незаметно, в ее глазах беспокойство, напряжение и что-то еще, для чего я никак не могу подобрать точных слов. Как в сказке – дом, в котором горит огонек, издали выглядит обычным жилищем крестьянина, а вблизи оказывается заколдованным и опасным…

Проведя в Шенонсо несколько чудесных недель, мы возвращаемся в Амбуаз. Стоит золотой август, знойно. Амбуаз дремлет над сонной Луарой, и даже не верится, что ему выдалась такая кровавая весна. Кажется, что она была давным-давно. Это хорошо…

Только жаль, что лето заканчивается. Дни становятся короче, ветер – холоднее, а звезды ярче и словно бы ближе. Иногда мне снятся звезды, такие огромные и близкие, что кажется, будто одна из них вот-вот сорвется и упадет на нас… Не хочется, чтобы уходило солнечное тепло. С ним уходит и ощущение безопасности. Когда мы были в Шенонсо, мне все время казалось, что отец рядом с нами – мы просто не видим его, но мы под его защитой. Иногда даже казалось, что он по-прежнему жив и с нами вовсе не происходило ничего плохого – просто всем приснился нехороший сон… А сейчас это чувство слабеет по мере того, как приближаются холода.