Ур Сент стоял у своего автокара, прислонившись к капоту. Лицо было закрыто эштаной, но при этом создавалось впечатление, что он должен быть красивым, просто потому, что воображение дорисовывало все скрытые части лица. Под темной кофтой перекатывались мышцы, очертания которых особенно проступали, когда он складывал руки на груди, как сейчас. Со стороны он выглядел привлекательно, к тому же манила загадочность его персоны.

Будто почувствовав мой взгляд, преподаватель резко вскинул голову и тут же выпрямился. Я направилась к нему, а Аз Хош, тем временем, открыл багажное отделение. Подойдя, я бросила туда свои пакеты и тут же налетела с претензией на преподавателя:

– Ты… – запнулась я. А вот что именно ему предъявить, не продумала! – Ты! Ты губишь мне жизнь!

– Карта вроде безлимитная… – растерянно ответил он, а потом приподнял бровь, усмехнувшись: – Или ты даже её лимит исчерпать успела?

– Какой лимит?! – его насмешка еще больше распалила чувство обиды в моей душе. – В космопорте чуть жизнь мне не сгубил, приковав внимание журналистов к моей персоне, а теперь из-за тебя пострадали я и Ники! Что в тебе особенного?! Почему после встреч с тобой вся моя спокойная размеренная жизнь летит в черную дыру?!

– Ты с катушек съехала?! – маска спокойствия слетела с преподавателя, фиолетовые глаза грозно сверкнули, что остудило мой пыл. – Объясни всё спокойно! С истеричкой дело иметь не желаю!

На нас уже оглядывались, Ники же стояла рядом с открытым ртом.

– Значит, вы познакомились всё-таки не на «Арионе», – констатировала она, прикрывая глаза рукой от любопытных прохожих.

– Студентка Останкина, не могли бы вы мне объяснить на межгалактическом, в чем меня обвиняет ваша подруга?

– Понимаете, лиобе, о нас с вами написали различные непристойности в неофициальной группе университета, – смущенно пробормотала она, и еще ниже опустила голову.

– А подробнее? – раздраженно спросил ур Сент.

– Кажется, там говорилось что-то о любовном треугольнике, – ответила Ники, после чего протянула планшет преподавателю.

Я нетерпеливо заламывала пальцы, пока мужчина пробегал глазами по строчкам. Его лицо не выражало ровным счетом никаких эмоций, словно всё написанное было не о нем. Наконец, он отдал планшет подруге и в упор посмотрел на меня.

– Не знал, что ты настолько эмоционально отреагируешь на обычную сплетню. Это не самое худшее, что могли напечатать, тем более студенты быстро забудут провокационную новость. Просто не обращай внимание на это.

Возразить хотелось, но я лишь сверкала недовольным взглядом. Убедившись, что я верно истолковала его слова, он повернулся к подруге:

– Вас это тоже касается. Не стоит смущаться, ведь вы обе прекрасно осведомлены, что это ложь. На вашей стороне правда, просто помните об этом. Если вы будете возмущаться и смущаться, то эту новость дольше будут обмусоливать. Проигнорируете – и уже через неделю о ней забудут.

– Но как нам прожить эту неделю? – тихо спросила я. В словах ур Сента была истина, но положение вещей меня не устраивало.

– Либо стиснуть зубы и терпеть, либо устроить новое шоу, не обязательно со своим участием. Вы же поляторы, вот и проэкстраполируйте.

– Но мы не умеем!

– А вот это отличный стимул научиться. Пожалуйста, хватит с меня ваших истерик, просто залезайте в автокар. Я на вас очень много времени потратил, – устало произнес Аз Хош, направляясь к водительскому месту.

У меня даже щеки запылали. Повела себя как ребенок! Он взрослый мужчина и понимает, что на такие вещи реагировать не стоит. Смущенная своим недавним поведением, я схватила его за руку, но получилось так, что запястье оголилось, не скрытое ни перчаткой, ни рукавом кофты. Он вздрогнул, подняв на меня растерянный взор. Я тут же поспешила убрать свои руки за спину.

– Простите меня за мою несдержанность.

Я вновь перешла на «вы» и отдала карточку. Он не ответил, лишь кивнул, забрал электронный носитель и продолжил свой путь.

Из автокара мне в буквальном смысле выходить не хотелось, но мы уже состыковались с платформой на парковке факультета, поэтому следовало покидать теплое сиденье и направляться навстречу опасности.

Ники вышла первая, я же медлила, но всё же последовала за ней. К нашему счастью, уже было темно и, хоть и огни освещали дорогу, узнать кого-то было сложно. С Аз Хошем мы расстались молча, после чего неуверенно пошли в сторону общежития.

Пройдя турникеты, мы тут же столкнулись с комендантом. Женщина выглядела виновато и протягивала нам коробку печенья.

– Не держите на меня зла. Я была уверена, что вы приручите этого зверька.

Ах, значит, методы Аз Хоша сработали?! А вот если бы он не догадался о маленьком монстре у нас в комнате, то Кассиета даже не потрудилась бы попросить у нас прощения? Коробка конфет, конечно, неплохой бонус, но ни в какой мере не окупает страданий, выпавших на нашу долю из-за хитросплетений этой женщины.

– А почему шепотом? – спросила более отходчивая Ники. Иногда я поражаюсь её доброму сердцу! – О нем нельзя говорить?

Я продолжала стоять рядом и изображать святую невинность. Кассиета, видя моё недовольство, лучилась доброжелательностью и в попытке загладить свою вину впихнула мне под мышку печенье (руки были заняты пакетами).

– Ни в коем случае! – подтвердила комендантша. – Видите ли, эксперименты над животными запрещены, особенно, над редкими. Но даже если бы мальчиков тогда оправдали, шиншиллу бы сдали исследователям, которые начали разбираться с неизвестной мутацией: развитием речевого аппарата и мышления. Поднялся бы международный скандал, а выпускники даже не помнили, что именно сделали в лаборатории. Администрация факультета не допустила такого внимания, поэтому решено было оставить зверька здесь, к тому же все условия для счастливого проживания у него имеются. Но в последнее время он совсем одичал без общения, начал чудить, вот я и понадеялась на вас.

Ах, она просто решила скинуть всю ответственность и проблемы на нас! До чего же люди бывают хитрыми!

– Администрация не допустила бы такой огласки или кто-то из выпускников был представителем золотой молодежи? – спросила я, по существу, не желая так быстро прощаться со своей обидой. Женщина слегка покраснела после моего вопроса. Понятно, везде правят власть и деньги.

– Не держите зла.

Просто так забывать это не хотелось, но и лелеять свою обиду – гиблое дело.

– Замяли. – Я передернула плечами, после чего обогнула женщину и направилась к лифту, стараясь не уронить коробку печенья.

Уже на своем этаже мы с Ники столкнулись с группой девушек. При виде нас громкий разговор стих, перейдя в неприятный шепот. Говорили явно о нас, при этом чувствовала я себя как на выставке, что совершенно не могло нравиться.

– Что-то не так? Зависть или злорадство? – храбро спросила Ники, вновь стараясь скрыть за своей бравадой смущение и неуверенность, как в первый день нашего знакомства. У каждого из нас свои механизмы защиты от враждебности внешнего мира.

Девушки не ответили – разбрелись по боксам. Я с неудовольствием поморщилась и поспешила в наши комнаты. Пачку печенья положила на кухонный стол, решив, что им мы завтра можем позавтракать.

Было немного неуютно чувствовать себя там, где живет незарегистрированный квартирант, имеющий возможность подглядывать из любого угла.

Переоделись мы с Ники в ванной комнате, надеясь, что хоть сюда лапки нашего «друга» не дотянулись, а потом принялись перебирать вещи. Выкинув половину старой безнадежно испорченной одежды в мусоропровод на нашем этаже, мы не спешили раскладывать новые по полкам, так и оставив их в пакетах. Вдруг, зверек вновь приготовил нам месть?

– Ави, нет! Этот грызун всё сожрал! – донесся до меня голос подруги, пока я чистила зубы. – Они были кокосовые! Мои любимые!

Я сполоснула рот, выключила кран и вышла в спальню. Со стороны шкафа послышался шорох – кто-то услышал, что речь идет о нем. Присев на корточки, постучала пальцами по полу и вкрадчиво попросила: