Стоило властям на Земле заявить об их поддержке Директории, решение, скорее, вынужденное, чем подхалимское ― как эту власть просто смели в ходе протестов. Пришедшие им на замену высказывались куда аккуратнее, выжидая, пока накал страстей снизится.

Другой новостью стало ситуативное перемирие с Ма’Феранцами. Те уже несколько месяцев не показывались из-за своих границ. Капитан транспорта искренне полагал, что связано это с тем, что до этого случилась небольшая битва, где моллюскам дали по носу. Правда заключалась в том, что, чем тише перед бурей, тем страшнее будет шторм.

Последнее, о чём мне поведал мой попутчик ― что на Эдеме самая холодная зима за последние три десятка лет.

К сожалению, он не ошибся. Эдем встретил меня такими морозами, что захотелось вернуться на Рур. Планету накрыла снежная пелена, укутав практически полностью в снег северное её полушарие. Южное же в это время заливало дождями. Утверждали, что это особенность орбиты планеты, и мир рано или поздно ждёт судьба Тантала, который полностью жил в биокуполах.

***

Вильнёв пожелал меня принять сразу же, как я ступил на поверхность планеты. Меня уже ждал транспорт и пара вежливых, но очень настойчивых сопровождавших.

Что удивительно, путь наш лежал всё ещё в адмиралтейство. Похоже, новому правителю человечества было это здание по душе, если он не перебрался во что-то посолиднее. Хотя, куда более вероятно, Вильнёв просто не хотел давать оппозиции повод для лишних разговоров.

О том, что далеко не все согласны с предстоящим, явственно говорил город внизу. Хоть мы и летели достаточно высоко над ним, даже отсюда было прекрасно видно, что планетарная столица охвачена беспорядками.

Тем не менее, никакой системы в происходившем не прослеживалось. Это была «пена», на которую я вдоволь насмотрелся на Руре ― люди вышли только для того, чтобы выразить своё несогласие. У них не было лидеров, не было чёткой программы, даже требования разнились. Для того, чтобы разобраться с ними Вильнёву просто нужно было ничего не делать ― постепенно протест пожрёт сам себя. И, судя по кордонам полиции, которые изолировали от толпы некоторые городские кварталы, он это очень хорошо понимал.

Небольшая площадь перед адмиралтейством была усыпана мусором ― протесты начались здесь, но были оттеснены из правительственного квартала. Там же, на небольшом самодельном помосте проповедовал какой-то человек.

«Вот они — последствия» ― подумал я, глядя на небольшую кучку людей, которые слушали агитацию человекоцентристов.

Это были первые, пока неуверенные ростки новой религии. Пройдёт всего пара лет, и такие же проповеди будут слушать миллиарды по всему Содружеству, а Великий Пророк обретёт невероятное политическое влияние.

Само здание адмиралтейства ничем не показывало, что в городе неспокойно. Как и всегда, тут было многолюдно и душно. Кондиционеры работали на полную, но ситуацию улучшить не могли, скорее, делали хуже: в здании было откровенно сыро.

Мои сопровождающие передали меня какому-то старику в звании армейского капитана, который принялся заполнять документы о моём прибытии. То и дело он хитро ухмылялся, поглядывая в мою сторону, и далеко не сразу до меня дошло, в чём причина такого поведения.

Кереньева, который служил со мной на «Небуле», выдавали протезы вместо большинства конечностей. Во всём остальном он изменился до неузнаваемости. Некогда полный, теперь он больше напоминал скелет. Исчезли густые чёрные волосы и такие же брови ― от них не осталось ни следа. Даже глаза, такие же карие, как и раньше, выглядели иначе ― стали темнее и глубже.

― Рад видеть вас в здравии, капитан, ― поприветствовал он меня, когда я, наконец, его узнал. ― Меня вышвырнули из военного госпиталя, как только я смог самостоятельно передвигаться на протезах, ― рассказал Кереньев, продолжая заполнять документы. ― Если бы не помощь Лютцева, наверное, пришлось бы жить на улице. Да и то ― денег с пенсии едва хватало, чтобы платить аренду за самое бичёвское жильё на окраине.

― А улететь?

― Куда там! ― отмахнулся бывший лейтенант. ― Гражданские суда переделывают в военные. За последние полгода количество рейсов упало в три раза, а цены взмыли в тридцать! Если бы не новая программа, кхм, как бишь её… а, вспомнил, «социальной адаптации ветеранов войны», наверное бы и не выжил. Наш лорд Вильнёв хорошо помнит о тех, кто сражался за него! Выдаёт пособие и помогает в трудоустройстве, а мне и ещё протезы новые дали. Ну и погоны, те хоть и пехтуровские, но лучше, чем вообще никаких!

Пока Кереньев хвастался новой биомеханической рукой, весьма жутковатой на вид, я размышлял над тем, что ход этот был весьма хитрым и дальновидным. Вильнёв создал новую прослойку армейских чиновников, которые были обязаны ему всем и напрямую зависели от благополучия его власти.

Оформив документы, я уже собирался распрощаться с бывшим сослуживцем, но тут сообразил, что Кереньев один из тех, кто может знать, где мне искать Карамзина ― мы с ним не общались почти четыре месяца, и хотелось бы узнать как у него дела. В конце концов, если он стал полноценным адмиралом, его стоило поздравить.

Мой вопрос заставил бывшего лейтенанта задуматься. Некоторое время он пытался вспомнить по памяти, но затем обратился к компьютеру.

― Простите, капитан, коммодор Карамзин числится пропавшим без вести два месяца назад, предположительно погиб во время выполнения задания.

Ноги у меня едва не подкосились. Делая вид, что всё в порядке, я, как можно быстрее распрощавшись, отправился на приём к Вильнёву. Отойдя от фойе подальше вглубь здания, где народа было меньше, я остановился и, прислонившись к стене, принялся приходить в себя.

Кто бы что ни говорил, к смерти невозможно привыкнуть. Она всегда приходит без приглашения и именно в тот момент, когда ты ждёшь её меньше всего.

С ужасом для себя я понял, что мир вокруг меня полностью изменился. То Содружество, которое я покидал, и то, в которое вернулся ― было двумя разными мирами. От прошлого остались только названия, а то, что за ними раньше скрывалось хорошенько перемешали, не забыв выкинуть «лишнее».

***

К Вильнёву я добрался только после посещения уборной, в которой долго и упорно обливал лицо водой, пытаясь скрыть лишние эмоции.

Правитель человечества ожидал меня в своём кабинете, в том же самом, где давал мне указание отправиться наводить порядок во Фронтире. Тогда он только переезжал сюда, после того, как его предшественник ушёл в отставку. Сейчас, судя по коробкам, собирался переезжать ещё раз, надо полагать, в кабинет побольше.

Сам лорд-адмирал изменился не меньше, чем всё остальное. Дряхлый, умирающий старик остался в прошлом. Ему на смену пришёл подтянутый мужчина, весьма в годах, в роскошном чёрном кителе, расшитом серебром. Знаки различия также были серебряными и новыми, гласившими, что передо мной сидит лорд-протектор.

― Вы проделали огромную работу, капитан Чейвдик, ― изменившимся голосом сказал Вильнёв. ― Гигантскую. Сейчас как никогда важно, чтобы человечество оставалось едино. Трудные времена требуют сплочения.

― Рад служить человечеству, лорд-…

―… протектор, ― видя мою неуверенность, закончил Вильнёв. ― Это вопрос уже решённый.

Не знаю, дрогнуло ли у меня лицо в этот момент или он просто догадался о том, что мне не слишком нравится такой ход событий, но лорд-протектор это заметил. Ухмыльнувшись, он сказал:

― Не нужно бояться своих мыслей, Чейдвик. Я предпочитаю судить людей по их поступкам, и вы пока повода усомниться в вас мне не давали. Понимаю, что вы явно не сторонник тех реформ, что я задумал, однако, любви от вас и не требуется. Напротив, мне хочется, чтобы такие люди, как вы, Чейдвик, как можно сильнее на меня влияли. Это поможет выработать верный курс.

Вильнёв встал и подошёл к небольшому окошку. Не глядя на меня, он спросил:

― Вы уже слышали про Карамзина?

― Да, лорд-протектор.

― Жаль его. Талантливый офицер, он бы мне очень пригодился. Если бы он… ― Вильнёв осёкся, словно прервал себя на полуслове, ― был чуточку аккуратнее. К счастью, после него остался его верный ученик.