На мостике всё разочарованно ахнули, а я сообщил по связи:
— Верните всё как было и возвращайтесь.
Не желая в очередной раз на это смотреть, я встал и пошёл прогуляться. Мне нужно было подумать.
Мы уже знали, что у наёмников на поверхности была атмосферная авиация. Она являлась страшной угрозой для транспорта, идущего на посадку, и в первую очередь от неё их необходимо было защитить. Мне было хорошо известно простое решение: загнать Своенравного в атмосферу и им прикрыть транспорт, пока тот не сядет. Однако, это было чревато. Наш фрегат не относился к тем кораблям, которые могли совершать посадку на поверхность планет с атмосферой — у него не было достаточной защиты от перегрева.
ИИ утверждал, что, скорее всего, всё живое на борту в таком случае либо сварится заживо, либо перегреется реактор, либо случится ещё что-то с одной из многочисленных корабельных систем. Словом, риски были очень велики.
Выход был: фрегат будет сопровождать транспорт в верхних слоях атмосферы до тех пор, пока сможет. На остальном пути его должен был прикрывать наземный отряд, который предварительно предстояло высадить. Нет нужды говорить, что для тех, кто оказывался на поверхности это было самоубийством: им предстояло выдержать удар лучших наёмников сектора, многократно превосходивших их числом.
От раздумий меня отвлёк шум: судя по вскрику, кто-то за углом уронил себе на ноги что-то увесистое. Источником беспокойства оказался никто иной, как Роман Османов, растиравший ушибленную ногу и гневно взирающий на увесистый ящик, лежащий в паре шагов. Было видно, что ему до чёртиков надоело играть в эту игру, но отступить пока не позволяет гордость.
— Капитан, — кисло поприветствовали меня. — Как продвигается швыряние металлоломом?
— Плохо, — признался я.
— Жаль. Этих наёмников нельзя оставлять там ― это шанс прихлопнуть их всех одним ударом. Сколько бы времени это не заняло.
Мне оставалось лишь кивнуть, соглашаясь с ним. Роман пока был не в курсе того, что через полмесяца в сектор прибудет спецпредставитель — эту информацию я счёл полезным попридержать.
Действительно шанс был хороший: сначала за два подхода мы разбили крупнейший флот в секторе, а теперь была возможность закончить и с наёмниками. Но иных вариантов как это сделать, не отправляя людей на убой, у меня попросту не было.
Роман по-своему воспринял моё молчание: развёл руками, подхватил свой ящик и сказал:
— Ну тогда удачи в дальнейших попытках уронить на них что-то увесистое.
Я продолжил путь, всё больше и больше приходя к мысли о том, что необходим наземный десант. Высадить человек сорок, развернуть ПВО, соединиться с остатками местного сопротивления ― может и выйдет что-то.
Только меньшим самоубийством это мероприятие не становилось. Всё такое же безрассудное, глупое, как сказали ли бы многие ― авантюристское. Более того, совесть не позволяла мне отправлять на это дело подчинённых, и я собирался лично возглавить операцию.
Был в этом и некоторый прагматичный расчёт: в отличие от других солдат и офицеров моего корабля, меня бы вряд ли стали бы целенаправленно убивать ― скорее, постарались бы взять в плен.
Сделав ещё пару кругов по своему «маршруту раздумий», я сдался и сказал:
— ИИ, пригласи всех старших офицеров в мою каюту для совета.
***
Лейтенантам я сразу признался в намерении отправиться на планету и руководить всем с места. Это вызвало множество споров, криков и ругани. Фаррел предлагал тянуть жребий, Лютцев грозил отстранить меня от полномочий, Фоэлтон заявил, что мне нужно срочно зайти в медпункт и провериться.
— Если у кого-то из вас есть какие-то мысли о том, как сделать по-другому или предложения, кто лучше справится с наземным командованием — я готов их выслушать, — мой голос был холоден, как сталь. — Жребий — это хорошо, но, Джек, вы готовы отправиться на поверхность и руководить обороной? Вы ни разу этим не занимались и, скорее всего, погибнете почём зря. У меня есть опыт наземных операций, вам это прекрасно известно. Точно так же, как и вам, Евгений, и особенно вам, Николас: Карамзин отправлял меня руководить штурмом Фа’Мегара, на котором окопались моллюски.
Я видел, что у моих лейтенантов масса возражений и вряд ли мне удастся их переубедить, поэтому мне оставалось только поднять руки и в сердцах сказать:
— Вместе, мы справимся с этим. Вы отсюда — я с поверхности. Если будем действовать, придерживаясь плана, всё удастся. Чем тратить время на споры, давайте лучше подумаем, как сделать план лучше!
Ох, сколько же раз впоследствии мне приходилось жалеть об этом решении! Я даже представить не мог, к каким катастрофическим результатам приведёт эта идея.
На разработку плана более-менее похожего на реалистичный ушло несколько напряжённых дней. Была и ругань, и огромное количество споров, и просто недопонимание: кроме меня хоть каким-то практическим опытом обладал разве что Евгений, да и то в основном теорией. Приходилось вызывать Митта и, теша его самолюбие, с ним советоваться.
Связались и с остатками сил на самой Аркадии, которыми руководила Сюзан Герон. Я вкратце обрисовал ей ситуацию и раскрыл общий мотив плана. Женщина слушала меня не перебивая, и очень внимательно. Особенно её заинтересовали новости о том, что теперь она фактически служит Роману Османову, и что тот будет спасать их армией роботов.
— Сделаю всё, что смогу, — заявила она мне и отключилась.
Я, к сожалению, был слишком занят другими вопросами, чтобы заметить странности в её поведении. Меня куда больше, например, беспокоила возможность применения армии роботов. Что ни говори, данная затея мне не нравилась. Я был согласен использовать это лишь потому, что других внятных вариантов не было вообще, иначе бы не раздумывая выбрал их. Утешала лишь одна мысль: вряд ли наёмники, столкнувшись с такой силой, решат продолжать сражение. Мне казалось, что они попросту сложат оружие в тот момент, когда армия роботов окажется на Аркадии. Победа без битвы — наилучший вариант для всей планеты и её населения.
***
Высадка проходила под покровом ночи. В составе «первой волны» был я, Митт и ещё пятёрка матросов, все в лёгком снаряжении по типу того, в котором штурмовали станцию таможенников-пиратов. Остальная площадь шаттла была занята оборудованием. Нам предстояло занять позицию, выгрузить груз и начать готовиться к обороне.
Своенравный в это время совершал на орбите угрожающие манёвры, словно готовясь войти в атмосферу, а где-то в районе одного из полюсов планеты падали сразу три остова — исключительно из желания создать как можно больше отвлекающих элементов. Хаос и неразбериха — лучший помощник любой скрытной операции.
Первое, что я сделал, высадившись на поверхность планеты — упал.
— Хорошее начало, ничего не скажешь, — буркнул я Митту, который помог мне подняться.
Место нашей высадки внушало уныние и желание улететь обратно на корабль. Какое-то коричнево-серое плато с кучкой скал, противным воющим ветром и куцей растительностью.
— Да, помирать здесь точно не хочется, — заметил мичман и, обернувшись, крикнул матросам, — чего ждём, ребята? Ящики в зубы и вон на тот холм. Живо!
— Стоит временно развернуть одну установку здесь, — приказал я, — если нас заметили, то их авиация будет через несколько минут.
Митт кивнул и отправился этим заниматься, я же, прихватив ящик, чтобы впустую не ходить, отправился на холм, где нам предстояло обороняться. Место было хорошее: возвышающееся над плато, труднодоступное, с хорошим обзором на окрестности. Вопрос был в том, успеем ли мы его укрепить.
По связи раздался голос Лютцева:
— Земля, как слышно?
— Слышу вас нормально, у нас будут гости?
— Пока тихо, похоже вам удалось проскочить незамеченными.
— Хорошо, готовьте вторую волну.
Мы должны были высадить с помощью шаттла столько сил, сколько смогли бы. От этого напрямую зависел успех операции. Предполагалось, что отправляться будут в первую очередь добровольцы, но быстро выяснилось, что добровольцами записались все. С тем расчётом, чтобы на Своенравном осталось достаточно экипажа из остальных сформировали четыре группы. Ключевым являлась высадка первых двух: у них с собой должно было быть ПВО, остальные же просто усиливали нашу группировку.
