— Нет, что ты! — та как раз закончила заплетать косу. Она так ловко это делала, быстро и аккуратно справляясь с густыми прядями, что Аде стало стыдно, поскольку максимум, как она могла сладить со своей копной волос — завязать их в хвост на затылке. — Мы ходим в платьях, иногда обтягивающих и коротких, а порой и в длинных, как вот эти, что на нас.

— А под платьем?

— Тонкая рубашка, открывающая грудь.

— А трусы, лифчики? — не сдавалась Ада. Спать совсем не хотелось. Закрытые туфли, похожие на мягкие мокасины, были такими красивыми и удобными, что Ада не желала их снимать.

— Не понимаю.

— Ну, две полоски ткани, которыми мы закрыли низ живота и грудь.

— Аа, сбруя… Нет, такого, слава Вете, не было.

— А как же месячные?

— Я опять тебя не понимаю, Ада. Говори яснее, не загадками.

— Кровь раз в месяц. Оттуда, — девушка выразительно приподняла бровь.

— У тебя идёт кровь раз в месяц? — Далида округлила и без того большие глаза. — Ты порченная что ли? Это заразно?

Ада только махнула рукой и решила пока прекратить расспросы, чтобы не настроить соседку против себя.

— Давай спать, — настроение у Ады испортилось. Месячные ей и самой не нравились, потому что в первый день цикла жутко болел низ живота, но с ними можно было мириться, понимая, что это — неибежное зло, как приход осени или трата наличности. А если на белом свете есть красивые женщины, которые несправедливым мирозданием избавлены от женских регул, и впрямь впору почувствовать себя порченной. Впрочем, Далиде тоже в чём-то не повезло, как и остальным. Жизнь вообще несправедлива. Всё существо Ады восставало против этого, но что она могла поделать? Хотя продолжала упрямо верить, что всегда можно изменить судьбу, пусть и в мелочах. А роптать — это последнее дело. Как там говорил Хедрик? Она сможет утолить страсть к справедливости, хотя Ада пока не представляла, каким образом.

Соседка ей нравилась какой-то внутренней свободой, раскованностью и наплевательским отношением к чужому мнению. Может, они неплохо поладят или даже станут подругами?

— Везёт тебе. Я рада, что в твоём мире не знают месячных, — тихонько сказала она, когда девушки улеглись постель. Далида по привычке сняла всю одежду, заявив, что даже куратор не сможет заставить её спать в тряпках.

— А я рада, что меня поселили с тобой. На самом деле, я просто душка. В глубине сущности, — зевнув, произнесла Далида, и через пару секунд Ада услышала её мерное дыхание.

“Что же будет завтра?” — предвкушала девушка, пока её саму не сморил глубокий сон. В эту ночь обошлось без кошмаров.

— Начнём, все в сборе! — произнесла Жилка Фрирр, дважды пересчитав по головам собравшихся.

Девушки сидели в квадратном зале, потолок которого подпирали массивные колонны. Ада чувствовала себя, словно на собрании секты, настолько помещение напоминало церковь, только вместо алтаря были кафедра и длинный стол из белого камня, похожего на мрамор. По обе его стороны возвышались статуи выше человеческого роста, выглядящие как живые; они изображали женщин, одни из которых смахивали на горгон, а другие — на птицелюдей, и мужчин со змеиными хвостами, державших в руках толстые книги.

Лавки, на которых сидели иномирянки, стояли в несколько рядов, зал был разделён на левую и правую половину широким проходом, ведущим прямо к столу преподавателей, как их окрестила Ада. За трибуной сидели три человека не старше сорока лет. Женщина в белоснежной рубашке, погружённая в собственные мысли, ни на кого не смотрела, но с первого взгляда было понятно, что она здесь главная. Двое мужчин, сидящих по бокам от холодной красавицы, были полными антиподами друг другу, как суровый аскет-учёный и светский фат.

— Разве нас было не двадцать? — спросила Далида, наклонившись к Аде, и одновременно оглядывая заполняющееся людьми помещение.

— С чего ты взяла, что мы — единственный набор? Возможно, каждую ночь прибывает пополнение. А за неделю могло столько Существ притащиться!

Ада счастливо вздохнула. Время в этом мире пролетело для неё как один миг: она успела сдружиться с Далидой и Селеной — застенчивой ундиной с фиолетовыми волосами. С остальными девушка тоже старалась быть доброжелательной.

Вся подготовка к распределению занимала несколько часов в день, в течение которых Ада выполняла различные задания: от выбора скрытых от её глаз предметов, до интуитивного составления зелий. Приходилось опускать руки в чаны с водой ядовито-жёлтого цвета, пересказывать сны, угадывать будущее неизвестных людей на картинах и слышать своё тело. Были и собеседования, где она сидела в комнате одна, и разные голоса задавали ей, на первый взгляд, весьма далёкие от магии вопросы. Ада старалась отвечать честно и спокойно, но иногда, казалось, что спрашивающие просто стараются вывести её из равновесия. Особенно, их интересовало: знает ли она своего настоящего отца. Девушка лишь пожимала плечами и качала головой. На очередной расспрос, кто дал ей такое имя, она без обиняков отвечала:

— Приёмная мать. Она назвала меня в честь дочери лорда Байрона.

Больше эта тема не поднималась, чему девушка была несказанно рада, хваля себя за верный выбор романтичного ответа, содержавшего лишь одну грань правды: Светлана Грекова была информатиком, и всего лишь отдала через приёмную дочь дань восхищения изобретательнице вычислительной машины и создателю первого языка программирования.

Всё остальное время иномирянки были предоставлены сами себе за одним лишь исключением: им ни в коем случае нельзя было выходить за пределы крыла замка, где проживали вновь прибывшие. Окна комнат были всегда зашторены, Аде хотелось посмотреть, что за жизнь течёт за стенами белокаменного замка, но стоило отодвинуть занавесь, как взгляд натыкался на металлические пики невысокого забора, за которыми до самого горизонта простирался зелёный луг.

И вот сегодня одной тайной станет меньше. Так Ада утешала себя, хотя циничная Далида перед выходом в общий зал мрачно хмыкнула:

— И пятью другими больше!

В глубине души Ада понимала, что подруга права и была благодарна ей за ту неприглядную правду, которой соседка щедро делилась с окружающими.

— Позвольте мне поздравить вас с окончанием недельного испытания, — начала Соль, вызвав мановением указки мёртвую тишину. — Оно было тяжёлым, хоть вы этого могли и не заметить. Сегодня каждая получит метку своего факультета, на котором проведёт ближайшие три года. Разумеется, если подпишет контракт.

Златовласая Жилка, одетая по случаю праздника в длинное белое платье, напоминала счастливую невесту, дожидающуюся жениха у алтаря. Помолчав, она продолжила:

— Я бы представила вам главу этого академического королевства в стенах замка, но она в состоянии сделать это сама. Пожалуйста, гранда Эмма Минос.

Аде казалось, что она присутствует на собрании в Педагогическом университете, где её угораздило проучиться целых два курса. В подобных случаях, полагалось громко аплодировать, что и принялась машинально делать Ада. Она очнулась, когда поймала на себе недоумённые взгляды присутствующих. На задних рядах захихикали, сидящие впереди оглядывались, чтобы посмотреть, кто посмел шуметь. Девушке захотелось провалиться сквозь землю, она почувствовала, что краснеет. Вначале была призрачная надежда, что в суматохе большинство не поймёт, кто явился причиной веселья, но она быстро завяла, затоптанная явными насмешками будущих сокурсниц.

— Тихо! — негромким твёрдым голосом произнесла Эмма, встав в полный рост. Иномирянки пристыженно замолчали. Ада с восхищением посмотрела на тонкую талию гранды, затянутую в кожаный корсет. Главная дама напоминала молодую укротительницу диких зверей: одеждой, подходящей для арены цирка, и манерами, выдававшими в ней человека, привыкшего повелевать мягкой рукой в железной перчатке. Такой не захочешь говорить что-либо поперёк, слишком ледяным был её взгляд, плотоядной — улыбка, а блестящие каштановые кудри казались живыми Существами. Аде почудилось, что перед ней живое воплощение Медузы Горгоны: в этом новом мире то, что раньше считалось сказкой невежественных предков, было такой же реальностью, как Интернет — в родной вселенной землянки.