— Ты голодна, наверное? Слышал, все гарпии наделены отменным аппетитом. Хотя по тебе этого не скажешь.

— А Драконы едят обычную пищу?

— Сейчас сама увидишь. Не желать арагорийские устрицы, все влажные от розового соуса — гастрономическое преступление, — Марк говорил, не сводя с неё глаз. Голубоватые белки иногда поблёскивали пламенем. Аде вновь сделалось жарко, так, будто речь шла не о еде, а о ней самой. И это было чертовски приятно — чувствовать себя желанной! Не политической игрушкой, а женщиной, сидящей напротив привлекательного мужчины, от которого разило уверенностью и мускусом.

Чтобы не смутиться ещё больше и не выдать симпатий, Ада решила промолчать и оценить хваленых моллюсков.

Огромное плоское блюдо в центре стола и оказалось тем самым деликатесом. Марк ухаживал за ней, сказав, что предпочитает разговор без посторонних глаз и ушей. Заведение подобного рода гарантировало конфиденциальность, конечно, если твой спутник — Дракон.

На голубом фарфоре, по кругу были выложено двенадцать устриц, каждая размером с ладонь. Их прикрывали сверкавшие кусочки льда, похожего на те, что Ада видела в недавнем сне. В центре блюда стояли три соусницы, наполненные густыми ароматными жидкими приправами различных цветов.

Девушка смутилась. Мало того, что в прошлой жизни она видела сей деликатес только в шоу из жизни миллиардеров, где на белоснежных яхтах накачанные мужчины в окружении длинноногих моделей вальяжно выпивали одну раковину за другой и, деланно морщась, закусывали долькой лимона. С другой стороны, раковины ведь были живыми, пусть и безмозглыми. А это накладывало отпечаток на удовольствие от приёма столь изысканной пищи.

— А какой из трёх соусов вкуснее? — спросила Ада после непродолжительного раздумья. Надо было съесть хотя бы одну, чтобы сославшись на тяжесть в животе, отказаться от остальных и перейти к приёму нормальной еды.

— Розовый. Полей чуть-чуть. Вот так.

Через пару секунд, не дав Аде опомниться, Марк присел рядом и, взяв устрицу, аккуратно раскрыл створки. Послышался щелчок, и студенистое, прозрачное, как слеза, содержимое, содрогнулось, когда на него капнули лимонным соком и густой, тягучей как карамель, жидкостью. Дракон поднёс раковину к губам Ады и, как бы случайно, провёл холодными пальцами по её щеке. Ада выпила, почти не чувствуя вкуса, стараясь не издавать никаких звуков, вроде хлюпанья, но Марк не уходил, буравя девушку чёрными глазами.

Ада нутром чувствовала, что последует за этими взглядами. Ей хотелось остаться на месте и просто позволить ему делать, что он хочет. Один раз и больше они не увидятся. Завтра — Мидсуммар. У Ады будет муж и другая жизнь. Лучшая ли?

Однако, что-то внутри неё зашептало о самоуважении. Зачем ей идти на поводу у Марка? Что он хочет: поиметь зеркальную, чтобы хвастаться в кругу друзей, просто секса без обязательств с понравившейся новой Пришлой или всё это заранее обдуманный план его дяди и подобных ему по укреплению власти Драконов?

Ада и сама не заметила, как задала этот вопрос вслух.

Сидевший рядом отстранился и с непроницаемым лицом пересел на изначально уготованное ему место.

— Всё мимо. Ты мне в самом начале понравилась, а уж потом я понял, кто передо мной. Это, во-первых. А во-вторых, мой дядя — четвёртый Драк, и у него достаточно забот помимо моих симпатий. Он рассказал, что видел тебя в институте. И если хочешь знать, приходил к вашему ректору, а не тебя разыскивал!

— Эмме?

— Конечно, он учредитель и благотворитель Кломхольма. Тагир очень много делает для города и страны в целом.

Марк говорил жёстко, словно бросал в Аду обвинения на суде, девушке стало стыдно и неловко от того, что она вечно высказывает свои мысли вслух. Что на неё находит, когда Марк Ладон рядом? Или эта сущность гарпии дала о себе знать?

— Не сердитесь, но ваши попытки меня обольстить выглядят слишком откровенно. Этого хоть вы не будете отрицать?

— Ну всё, оскорбилась и снова строишь стену. Как с тобой сложно!

— Ищите там, где легче, — бросила Ада и встала. — Я хочу домой, в институт.

Марк раздражённо пожал плечами и тоже поднялся, бросив салфетку на стол.

— Как пожелаешь. Ответь только: есть способ доказать, что ты ошибаешься в своих предположениях?

— Расскажи мне о зеркальных. Всё, что знаешь, без утайки.

— Хорошо. Но это займёт много времени. Сделаем так, — оживился Марк и улыбнулся — Обещаешь мне ещё одно свидание? Только одно. Мы ведь так и не выпили вместе кофе.

Ада растерялась. Её очень хотелось ответить да, но оправдан ли риск? Девушка чувствовала, что сближается с Марком больше, чем ей того хотелось. Но как ещё узнать правду о себе? Надежд на Соль и остальных нет, кто остаётся?

— Я согласна, Марк. Но и вы пообещайте, что расскажите мне всю правду. И не причините зла, не принудите к тому, на что я не буду готова.

Дракон посмотрел на девушку долгим взглядом и кивнул.

Ада рассердилась на себя за такую откровенность и одновременно прислушалась к внутренним ощущениям, нашёптывающим, что от Дракона исходят какие-то волны. Ада улавливала их на подсознательном уровне, но ухватить связь мешали эмоции.

Помолчав, Марк произнёс:

— Меня тянет к тебе. Сам не пойму почему.

Ада снова, словно под гипнозом, сказала первое, что промелькнуло в голове:

— Меня тоже.

Не успела девушка обругать себя за неприлично-правдивый ответ, как оказалась в объятиях Марка. Дракон нежно коснулся губами её полураскрытого рта, и Ада выпала из времени, ни о чём уже не жалея.

Но кратким поцелуем всё и ограничилось.

— Вот видишь, я держу данное слово, — улыбнулся Марк и предложил Аде руку. Девушка с благодарностью её приняла, заранее дав себе обещание в следующий раз быть настороже и не поддаться влиянию Дракона. Каким бы повелительным и манящим оно ни было.

Вернувшись домой, Ада застала в своей комнате Селену. Ундина сидела в кресле, абажур торшера бросал на её лицо с раскрасневшимися глазами широкую тень. Вокруг суетились растерянные Рестрика и Далида. Последняя предусмотрительно поднесла палец к губам, чтобы вошедшая не сболтнула лишнего.

— Что случилось?

Селена отвернулась и всхлипнула. Ада отметила, что ундина сегодня совсем на себя не похожа: без огромных серёг, которые она так любила, волосы забран на затылке в небрежный пучок — во всм облике сквозила небрежность отчаявшегося.

Подруги пожали плечами: Рестрика с выражением лица, мол, “всё блажь, нашла о чём убиваться”, Далида с молчаливым сочувствием.

— Ничего страшного, — вздохнула Селена, не поворачиваясь. — Мне пришёл отказ.

“Ну, это не так уж неожиданно”, — подумалось Аде, а вслух она сказала:

— Не расстраивайся так, это я сорвала тебе выступление. Прости ещё раз, не понимаю, что на меня тогда нашло”.

Ада подошла к сидящей в кресле Селене и обняла её сзади, положив голову девушке на плечо.

Рестрика задумчиво произнесла:

— Нет, не похоже, что дело в тебе.

— Согласна, — поддержала ламию Далида.

Ада с удивлением уставилась на обеих подруг.

— Я чего-то не знаю?

— Письмо пришло три дня назад, — пртянула Селена смятый кусок бумаги, в котором угадавался серый конверт официальных уведомлений. Обычно такие приходили из Министерств.

Ада осторожно расправила его на коленке. Внутри лежало письмо, написанное на дешёвой шершавой серой бумаге. Такой тонкой, будто предназначенной для скручивания сигарет.

“Вы нам не подходите. Извините за неточные сведения, отправленные ранее”. Ниже стояла подпись директора театра и замысловатая печать.

— Было ещё одно письмо, — пояснила Селена, вытирая тыльной стороной ладони заплаканные глаза. — Там говорилось, что меня взяли в дополнительный состав труппы.

Девушка закашлялась. Ада давно замечала, что здешний климат, при всей его мягкости, не прибавлял здоровья Селене. А уж когда ундина нервничала, у неё попросту был нездоровый вид.