- Морозов! Живой! - раздался вопль Заведеева, выбравшегося из кабины. - Ну ты напугал нас, Саша, два дня тебя не было... А твой Четырнадцатый мирно пасётся вместе с Бегунком, я тебе его не отдам. Бегунок топает к кормушке! Сам! Это мне Лисицын доложил... - говорил и говорил Игорь Витальевич, боясь остановиться, видя ошалелое лицо Морозова. Заведеев, смеясь, схватил Морозова и тряхнул его за плечи.

  Георгий Иванович выбрался следом и закричал ещё от машины:

  - Саня, ты как пароход шёл! Пар от тебя за три километра видать было, по нему и нашли!

  - Не, Георгий Иваныч, ты меня, поди, за привидение принял... - рассмеялся Морозов. - А я и не знаю, кем был...

  Он видел смеющиеся радостные лица, глаза. Смеялся сам и вспоминал другие глаза. Глаза мамонта, которые изучали его, будто высчитывали свою какую-то меру. Мамонт, кажется, что-то говорил про то, что он был китом, медузой, человеком, кем-то ещё... Морозов подумал вдруг, что хотел бы побыть мамонтом. Идти по заснеженной тундре... как пароход... а потом стать китом и плыть в море, петляя по мутно-зелёным лабиринтам, и стать медузой. Как ей, медузе, живётся?.. Не узнать. Но на мамонте-то он ехал.