– Милый братик. Говорят, ты был ранен.

– Врут. – Ричард ответил таким же поцелуем. – Все врут, никому нельзя верить, милая. Только мне можно.

– Я тебе верю. Но очень волнуюсь. Говорят, ты три дня провёл в беспамятстве.

– Это не от ран, видимо просто устал.

– Ты передумал возвращаться?

– Передумал.

– Ну что я из тебя тяну слова? Рассказывай давай, чего ты там задумал, что ещё за новый Орден?

– За обедом расскажу. Как Беренгария? Надежда есть?

– Молится о ниспослании непорочного зачатия, – Джоанна хихикнула. – Надежды нет.

– Понятно, – равнодушно кивнул Ричард. – Я решил выдать тебя замуж и уже отправил сватов.

– Вот как? И за кого же?

– За Раймунда Тулузского-младшего. При условии, что он присоединится к моему походу.

– Оплачиваешь мной окситанское войско?

– Не говори глупостей. Войско мне не нужно, только Раймунд-младший. Я сочту, что условие выполнено, даже если он прибудет с одним единственным оруженосцем. Этот брак мне очень выгоден политически. К тому-же, я уверен, что он будет для тебя счастливым.

– Да шучу я. Раймунд симпатичный. А мама знает?

– Пока нет.

– Она не будет против?

– Будет, но ей придётся подчиниться. Ладно, милая, договорим за обедом, мне нужно пообщаться с женой.

К удивлению Ричарда, с Беренгарией удалось договориться быстро и к взаимному удовлетворению. Она соглашалась принять постриг сразу после взятия Иерусалима в Храме Гроба Господня. От возвращения приданного отказалась, попросив взамен построить ей монастырь в Иерусалиме. Пообещала написать отцу и брату, что брак не сложился по её и только её вине. Поинтересовалась кандидатурой новой жены и одобрила выбор Изабеллы Иерусалимской, с которой успела подружиться за прошедший год. Ричард, у которого с души упал камень, пообещал всяческое содействие с монастырём и защиту на всю жизнь. К обеду они вышли почти друзьями.

За обедом Ричард рассказал своим женщинам новости, разумеется, больше всего их интересовал Орден Героев. После рассказа об Ордене, пришлось сочинять историю гибели Генриха Шампанского, о своих планах английский король предпочёл умолчать, пообещав только, что обязательно возьмёт Иерусалим. Через год, или чуть больше. Дошла очередь до Антиохии и пленённых сарацинами Боэмундов.

– Ты не собираешься их выкупать? – удивилась Джоанна.

– Не собираюсь. Эти подлые трусы мне не нужны даже даром. Я бы ещё приплатил, чтобы их продали на галеры.

– Не говори так.

– Ладно. Приплачивать бы не стал, но нисколько бы не расстроился.

– Они могли бы принести тебе оммаж.

– Зачем мне такие подлые и трусливые вассалы? Они уже потеряли свои феоды. Если мне удастся их отбить, подыщу для них более достойных владетелей.

– А графство Триполи?

– Удержим. Туда уже отправлен гарнизон.

– Де Пуатье будут в бешенстве.

– Собаки лают, а караван идёт, – равнодушно пожал плечами Ричард.

– Какой ещё караван, о чём ты?

– Это арабская поговорка. Метафора. Караван в ней – это я.

– Ах, метафора… Смотри, караван, как бы тебя не растерзали. Ты собираешь вокруг себя всё больше собак.

– Я их специально собираю, чтобы порвать всех разом. Я лев, а не верблюд. Закончим на этом, у меня ещё очень много дел.

После обеда, Ричард занялся инспекцией строительства укреплений временной столицы Иерусалимского королевства и в целом остался доволен. Сен-Жан д’Акр постепенно превращался в действительно неприступную крепость, во всяком случае, до появления мощной осадной артиллерии. После осмотра укреплений, король погонял гарнизон, повелел создать специальную службу, которая будет заниматься тушением пожаров, а вечером навестил Изабеллу Иерусалимскую, которая не покидала своих покоев из-за траура по Генриху Шампанскому.

Изабелла была законной наследницей Иерусалимского королевства и потому очень завидной невестой. К нынешним двадцати годам, она успела побывать замужем уже трижды и трижды стать вдовой. Пошли даже слухи, что она приносит несчастье, но Ричард не обращал на них внимание, в другой истории, в четвёртом браке, Изабелла нарожала целую кучу здоровых детей, а для английского короля это было главным. Он прекрасно понимал, что мятеж в Англии удался Джону только потому, что у него самого не было прямого законного наследника и поставил себе задачу обзаведения таковым, как приоритетную. Переговоры затянулись на два часа, но в итоге договориться удалось. Договорились венчаться в Иерусалиме после его взятия крестоносцами и принятия Беренгарией пострига. Ричарда это более чем устроило, и он пообещал добиться для дочери Изабеллы от Конрада Монферратского сеньории её отца. Если потребуется, то и мечом. Гулять, так гулять. Император уже всё равно враг, а на его фоне наследники Монферрата сущие моськи.

На следующий день, с утра пораньше, английский король погрузился на шебеку[42] и после обеда был уже в Триполи[43], где застал не только де Дампьера, но и вернувшегося с Кипра с пополнением Ле Брюна. Дампьеру удалось собрать сто двадцать семь рыцарей, вассалов Антиохии и Триполи, плюс пятьдесят четыре вассала Жоффруа де Лузиньяна, которых он привёл с собой из Яффы, плюс сто девяносто два рыцаря-крестоносца, которых привёз из Лимасола граф де Марш. Сила собралась довольно грозная[44], но только математически.

– Что представляет из себя это стадо? – поинтересовался Ричард, выслушав доклады братьев-приоров.

– С коней не падают, Сир, – сдержанно охарактеризовал своё войско коннетабль Шампани. – В бою проверить не успели.

– Проверим. Что творится в княжестве?

– У Джаблеха и Лаодикеи сарацин пока не видели, Сир. Антиохию уже сдали.

– Сарацины освободили Боэмундов?

– Насколько мне известно – нет, Сир.

– Почему тогда сдали Антиохию? Там же должен был остаться крепкий гарнизон.

– Это пока не известно, но город сдали на второй день, Сир.

– Трусы, – брезгливо прокомментировал Ле Брюн.

– Я в курсе, граф, – усмехнулся Ричард. – Меня интересуют подробности. Я тоже хочу научиться брать такие крепости за два дня.

– Подробности пока не известны, Сир. Малик аль-Адиль[45] привёл в Антиохию почти тридцать тысяч, разведка напоролась на заставы в пяти лигах от города и отступила.

– Трусы, – повторился граф де Ла Марш.

– Малик аль-Адиль… Очень интересно… – английский король ненадолго задумался и приказал. – Сэр де Дампьер, вы остаётесь в Триполи. Не спорьте, вы ещё не до конца оправились от ранения. Граф де Ла Марш, готовьте это стадо, которое уже умеет не падать с коней, к перегону. Нужно успеть занять Джаблех и Лаодикею, а потом провести разведку боем у Антиохии. Выступаем с утра пораньше. Обоз не брать, пойдём быстро, покормимся в Джаблехе. Распорядитесь подобрать мне и моей свите коней.

– Сделаю, Сир, – только очень опытный физиономист смог бы распознать в лице Ле Брюна крайнюю степень довольства.

Из Триполи вышли едва рассвело. Король Англии со свитой из двенадцати оруженосцев, граф де Ла Марш с двадцатью тремя и стадо из трёхсот шестидесяти двух рыцарей и тысячи семнадцати оруженосцев. Без малого, почти полторы тысячи кованой рати. Не мало, хоть и меньше, чем хотелось бы. Всех не удалось поднять даже Ле Брюну. Неповиновение он пресёк сурово, приказав вывезти двух самых активных смутьянов на шлюпке из порта и отпустить их на все четыре стороны. В море. В полном доспехе. Но лихорадка всё-таки взяла своё. Восток – дело тонкое. Здесь даже самый крепкий организм может сгореть в этой проклятой лихорадке всего за пару дней. Лихорадка убила крестоносцев едва ли не больше, чем все сарацинские клинки и стрелы.

В Джаблехе задержались на час, чтобы перекусить самим и задать лошадям овса. Заодно назначили нового командира гарнизона. Им стал местный рыцарь Андре де Люпаж, сражавшийся с сарацинами ещё при Хаттине. К Лаодикее подошли уже в сумерках, но тут им отказались открыть ворота. Пришлось разбивать лагерь на вершине холма в полулиге от города. Поужинали варевом из дроблёного ячменя и вяленой конины. Хорошо хоть, затарились в Джаблехе фуражом для коней. Как ни странно – это человеков можно кормить чем попало, а дестриэ[46] травой не прокормишь, он просто сдохнет от вспучивания брюха, по закону подлости, как раз в самый неподходящий момент.