– Мы с вами блистательно провалили в целом неплохую задумку, ваше преосвященство. Ричард не клюнул, не стал отвлекаться на наши комариные укусы и скоро он возьмёт Иерусалим, выставив меня подлецом и предателем. Это кроме того, что он уже ограбил весь Ближний Восток, а из серебра скоро начнёт строить мосты.

Филипп де Дрё, епископ Бове, был ключевой фигурой в игре Филиппа против короля Англии. Именно он после захвата Аккры сделал навет на короля Англии и был заключён в темницу Ричардом Львиное Сердце, а потом пустился в вояж по Европе, распространять самые про него самые грязные слухи.

– Мы с вами всё делали правильно, Сир. Просто мы теперь имеем дело совсем с другим Ричардом. Прежний Ричард никогда не допустил бы к руководству никого, от слова совсем. Ричард никогда не дал бы графу Лестеру таких полномочий, Ричард никогда не поделился бы славой, а вы ведь помните, что главными героями сражений за Триполи, Антиохию, Алеппо и Эдессу названы его вассалы, хотя нам достоверно известно, что все операции он готовил сам и почти во всех принимал непосредственное участие. Он больше не ищет славы, Сир. Это не тот Ричард. Это сам Сатана, принявший его облик.

– Вы бредите, епископ? Этот «сатана» скоро вернёт христианам Иерусалим.

– Это я вижу, Сир. Христиане с благодарностью примут подарок Сатаны и порядок его. Он уже заявил намерение возродить Пентархию. Из трёх Патриархатов Пентархии, Ричард будет контролировать три, а если сговорится с Папой и Константинопольским Вселенским Патриархом, то и все пять.

– Вы полагаете, что Сатана заинтересован объединить христианство? – мрачно ухмыльнулся Филипп.

– Несомненно, Сир. Под своим началом. Ему уже безоговорочно подчиняются Тамплиеры с Госпитальерами, Папа пока с оговорками, но тоже уже подчиняется. Ричард демонстративно не лезет в дела Европы, чтобы вы с Императором вцепились друг другу в глотки. Тогда он просто займёт Рим и Константинополь, а Александрия и Иерусалим достанутся ему ещё раньше.

Если епископ Бове и хотел напугать короля Франков, то добился он прямо противоположной цели, умученный чтением Филипп-Август расправил плечи.

– Вы поедете с посольством к моему брату Ричарду, ваше преосвященство.

Не дождавшись никакой реакции от Филиппа де Дрё, король Франков продолжил.

– Вы извинитесь за произошедшее, благо покойников, на которых можно свалить вину теперь хватает… – тут и сам Салах ал-Дин, и Конрад Монферратский, и покойный Старец Горы. Да и Генрих Шампанский, тоже… Мог… Но про него говорите крайне осторожно, мой венценосный брат имеет к Генриху почтение. Ничем не обоснованное, на мой взгляд. Ну, погиб, бывает. Бывает такое не редко, однако он превратил его гибель в Событие, которое уже послужило созданию Ордена Героев. Вы готовы, ваше преосвященство?

– Готов, Сир!

– И не боитесь?

– Нет, Сир. Вы отправляете меня Ричарду, как кусок ненужной падали, а львы падалью не питаются. Со мной всё будет хорошо, я всё передам, не сомневайтесь. Мы готовы умирать за Бургундское графство за деньги английского короля?

– Нет. Мы готовы отправлять за Бургундское графство на тот свет имперцев, во славу Господа нашего, а деньги за Артура в том лишь подмога на благое дело. Кстати, вместо серебра за признание Марией наследницей Монферрата, спросите у этого Сатаны новых копий. Подчинит ли он себе христианство – вопрос спорный и решение его не близко, а Бургундское графство[100] – вот оно. Кроме того, спросите у Ричарда – что мне полагается за участие во взятии Аккры? Я слышал, что недавно этот бешеный арестовал Жоффруа де Лезиньяна, графа Яффе, я готов принять этот титул на себя, с оммажем будущему Иерусалимскому королю.

– Вокруг Ричарда ещё три Лузиньяна, Сир.

– Да. И один из них сейчас держит в темнице родного дядю. Я не надеюсь на этот феод, но было бы странно, если вы явились бы совсем без претензий. За Аккру мы ведь на самом деле воевали, не так-ли, ваше преосвященство?

– А если английский король взамен потребует от вас признания всех назначенных им феодалов?

– Признаем, отчего бы и не признать. Помешать этому мы всё равно не можем. Если Император захочет вступиться за этих выродков, которых Ричард походя вышвырнул, то ниспошли ему Господь Вселенского терпения. Лев будет жрать его кусочками. Ещё живого…

В середине июля 1193 года всё крестоносное войско пришло в движение. Из лагерей под Бейрутом и Триполи выступили в направлении Дамаска два легиона: Третий и Четвёртый Иерусалимские, в узких кругах именуемые Шотландским и Франкским, под общим командованием графа Триполи, Ги де Дампьера. Ему, помимо собственных вассалов, которых в его графстве только рыцарей было больше шестидесяти, а вместе с оруженосцами, отряд тяжёлой латной конницы насчитывал больше трёх сотен копий, была придана верблюжья кавалерия принца-бастарда. Приказ у Дампьера был однозначный – Дамаск напугать, но ни в коем случае не осаждать. Наоборот, нужно добиться, чтобы из него побежали крысы с нажитым непосильным трудом имуществом, а на них уже вдумчиво охотиться при помощи верблюжатников Филиппа де Фальконбридж.

Это было категорическое требование короля. Дамаск ведь никуда не денется, а вот реликвии, которые в нём хранятся, вполне могут и пострадать при штурме. А ведь по данным разведки, именно в Дамаске хранилось Древо Животворящего Креста, утерянное крестоносцами в битве при Хаттине. Долго ли потерять деревянный крест при пожаре? Вот о том и речь, что минуты. Бежать из Дамаска теперь можно будет только на юг, в Египет, и на восток, в Багдад. Словом, диспозиция очень простая, граф Триполи пугает, а принц-бастард ловит вспугнутую дичь.

Второй Иерусалимский легион, прозванный Датским, или Скандинавским, под командованием Гийома де Баскервиль, сеньора Антепа, начал демонстративно обустраивать лагерь в виду Иерусалима. Внушительный лагерь, со рвом, валом и артиллерийскими фортами малых катапульт. У сарацин должно было случиться состояние когнитивного диссонанса, хотя они пока и понятия не имели – что это за состояние такое.

Осады Иерусалима сарацины ожидали каждый день, поэтому в городе только гвардии аль-Афдаля находилось около двенадцати тысяч. Ещё семь тысяч прислал его брат из Египта. Иерусалим был единственным городом, который братья договорились защищать совместно, несмотря на все династические споры и вот… Пришли крестоносцы и принялись строить город рядом с городом, будто сами намеревались сидеть в осаде.

В распоряжении приора-секретаря Ордена Героев и заместителя начальника штаба армии крестоносцев находились все вассалы арестованного за разбой Жоффруа де Лузиньяна, графа Яффе, Аскалона и Аккры, а также все дозорные отряды, действующие на коммуникациях восточнее Мёртвого моря и Иордана. Если собрать всех в кулак, получится более шести сотен средневековых танков. Больше там было не сосредоточить, просто не хватало воды, но и такой чирей попробуй-ка выдави. Это вам не в осаде сидеть, спокойно ожидая, что неверные сами убьются об стены, тут уже волей-неволей придётся выходить и атаковать. Крестоносцев в лагере втрое меньше только сарацинского гарнизона Иерусалима, поэтому бездействия никто не поймёт. Но как атаковать укреплённый лагерь кавалерией, и при этом не попадать под контратаки рыцарской конницы? Она пусть и не так многочисленна, но на своём пути оставляет лишь просеки из тел коней и людей. Ударила и отошла в лагерь. Попила, пожрала, снова ударила и снова отошла. Спокойно. Методично. Как крестьяне собирают свои урожаи. Никто не пытается скосить всё за один день, нет. Каждый день понемногу, удар за ударом. Не смертельно, конечно, но очень чувствительно.

Псоглавцы сеньора де Сидон накинулись на окрестности Ракки, а Рауль де Лузиньян, граф Алеппо, двинул свою дивизию на юг, изображая из себя дополнительную угрозу Дамаску, а на самом деле обкладывая Идлиб, Хомс и Хаму. Дивизиями, отряды своих вассалов, прозвал Ричард. Что такое легион, усиленный тяжёлой кавалерией? Самая натуральная дивизия. Две дивизии – армия, четыре – фронт. Но граф Рауль вёл в бой первую дивизию, повторяющую дивизии прорыва, созданную под задачи, пока ещё не рождённой теории блицкрига. Полторы тысячи тяжёлой кавалерии, по средневековым меркам – настоящих танков, пусть и лёгких. Полторы тысячи русов боярина Никиты, можно было посчитать за мотострелков, а двухтысячный быстроходный обоз на верблюдах, придавал этому военно-животноводческому подразделению статус дивизии.