– Шалом, барон. – Ричард кивнул на противостоящее кресло, предлагая присесть. Барон-раввин, не смущаясь высочайшего присутствия разместил свою задницу в указанном кресле и знаком отказался от вина.

– Шалом, Сир. Я успел поговорить и с нашими, и с христианами, и с мусульманами. Резни никто из них не хочет, но такой суммы в Дамаске и правда нет.

– Я знаю, что нет, потому вас и послал. Что там по производствам?

– Металлургию лучше перенести на берег, вблизи Лаодикеи есть отличное местечко, к тому-же сейчас там самый дешёвый уголь, а…

– А уголь составляет больше половины себестоимости. Я не против, только распределите производства между Лаодикеей, Триполи и Сидоном. Пусть доспехи делают в одном месте, оружие в другом, а пушки льют в третьем.

– Сделаем, Сир. Город оценил свои металлургические мастерские в тридцать тысяч марок.

– Ими владеет город?

– Нет, конечно, Сир, но с владельцами горожане сами рассчитаются.

– Что-нибудь интересное у них ещё есть?

– Много чего, Сир. Алхимики, стеклодувы, ювелиры, кожевенники, ткачи, есть даже несколько механикусов, делающих всякие забавные игрушки, но их лучше оставить работать на месте. Если забрать из города металлургов и кузнецов, освободится довольно приличный кусок земли. Вернее, несколько кусков, которые позже можно будет выгодно продать. Если же свободной земли сразу появится много, цена на неё неизбежно упадёт, а вы таки недополучите своих же денег.

– То есть, тридцать тысяч мы платим за металлургов с землёй, потом их вывозим, а землю продаём?

– Мы не платим, Сир, а берём в зачёт репараций. Оно бы, конечно, получить всё звонкой монетой, но чего нет, того нет. А землю можно будет продать, а можно использовать. Вам же понадобится свой замок в Дамаске?

– Чем плох замок аль-Афдаля?

– Для Ордена Героев он может и неплох, Сир, а для короля откровенно бедноват.

– Ладно, над этим ещё подумаем. Я не собирался устраивать свою столицу в Дамаске, но как вариант пусть будет.

– Никто не говорил про столицу, Сир. Просто у такого блистательного короля должна быть соответствующая резиденция в каждом значимом городе, а в Дамаске вам её отстроят опять же в счёт репараций.

– Давайте уже насчёт репараций, барон.

– Как вам угодно, Сир. Наличности они соберут тысяч семьдесят, тридцать пойдёт в зачёт за заинтересовавшие вас производства, а ещё сто тысяч они обещают выплатить за два года, при этом город сохранит способность выплачивать текущие налоги.

– Годится, – чуть помедлив, кивнул Ричард. – Свой собственный город разорять у меня намерений нет. Что-то ещё, барон?

– Я хотел бы попросить у вас разрешения сформировать отряд, который примет участие в освобождении Иерусалима, Сир.

– Бросьте эти глупости, барон. Под ваше военное знамя пойдут только те, которых мы называем мясо. Какая слава в том, чтобы привести мясо на бойню? Нет в этом ни пользы, ни доблести. Или вы считаете, что воевать – это так просто, бери меч и маши им во все стороны? У вас уже есть отряд, и он делает для освобождения Иерусалима в разы больше, чем смог бы сделать при штурме города. Занимайтесь своим делом, барон, все ваши заслуги я вижу и обязательно их отмечу. Не нужно вам брать на свою совесть гибель абсолютно бесполезных на этой войне людей.

Восьмого августа 1193 года, как раз в первую годовщину излечения Ричарда от болезни, в Сен-Жан-д’Акр прибыл Раймунд Тулузский с отрядом окситанских и лангедокских крестоносцев с альбигойскими[105] крестами на белых плащах.

Этот день английский король хотел посвятить размышлениям, но для них ему просто не осталось времени, пришлось устраивать большой королевский приём. Раймунду Тулузскому шёл тридцать седьмой год от роду, он успел побыть женатым уже дважды и заиметь законную дочь Констанцию, которой уже исполнилось тринадцать лет – вполне себе невеста, по средневековым меркам. Полезная невеста, очень кстати, для неё у Ричарда под рукой целый отряд героических женихов. Из всех ближайших сподвижников английского короля на Ближнем Востоке, женат был только Граф Эдессы, барон де Во, поэтому связать Окситанию в надёжный союз ещё одним браком было делом вполне реальным.

Окситанцы были одеты по прежней моде в давно устаревшие на Святой Земле шоссы, но над ними никто и не думал подшучивать. Это только вчера надевший штаны новобранец мог посмеяться над таким же, но прибывшим сегодня новобранцем, а на приёме, со стороны крестоносцев собрались ветераны, настоящие хищники, за плечами которых уже лежало пять лет войны, поэтому прибывших они оценивали не как модники, а как профессиональные военные. И окситанцы им нравились. Как волкам нравятся подрастающие волчата, надежда стаи на будущее.

Первым делом, разумеется, альбигойских крестоносцев подвели к Истинному Кресту. Ричард любой ценой решил предотвратить крестовый поход против ереси катаров, поэтому заказал на этот случай сразу двух лучших художников (ну это его взгляд), пишущих свои полотна в жанре максимальный реализм. Средневековый аналог фотографии, а значит и доказательств. Вот, смотрите: граф Тулузы целует Истинный Крест и при этом его не корёжит, как беса, а наоборот – он воодушевлён и преисполнен святым долгом, как сам Архангел. И все его рыцари тоже.

А кто из обличающих ересь катаров рискнёт поцеловать Святой Крест, стоящий за троном короля-льва? Вот и Ричард думал, что никто. А ересь? Что там говорить о ереси катарского дуализма, в душе самого Ричарда жила и зрела ересь куда похлеще. Английский король больше не хотел попасть в Рай, где бог-сын играет на лире богу-отцу и все при этом улыбаются, как дебилы. Там даже поговорить будет не с кем. Львиное Сердце твёрдо решил для себя попасть в той жизни к Бегу-Деду, прародителю этих божественных шутов и потребовать от него прекратить этот идиотизм. Согласится ли на это Бог-Дед, Ричард не знал. Он даже предполагал, что царством Бога-Деда теперь является Ад, но и терпеть этот идиотизм до бесконечности, король Англии намерения не имел.

Катары утверждают, что силы Бога и Сатаны равны? Глядя на окружающее, можно сделать вывод, что Сатана даже посильнее Бога. Бога-Отца и Бога-Сына, ибо блаженны нищие духом, а этот мир может спасти только Бог-Дед. Или прадед. Кто-то же там вменяемый есть?

Джоанна Английская Раймунду понравилась. Именно как самка, а не как политическая партия, в его глазах Ричард легко это прочитал. Тем лучше, прах меня побери. Чем больше гормонов играет в крови у собеседника, тем проще решать с ним по-настоящему значимые вопросы. Король Англии увлёк наследного графа Тулузы к одному из стрельчатых окон, благо, приём был организован в стиле фуршет.

– Я вижу, что невеста вас устраивает, милорд?

– Она очаровательна, Сир.

– Отлично. Тогда мой доверенный духовник из Ордена Тамплиеров обвенчает вас нынче же вечером, чтобы вы смогли заняться зачатием мне долгожданных племянников, а официальную процедуру проведём уже в Храме Гроба Господня.

– Я горю желанием последовать за вашим духовником-Тамплиером немедленно, но мой долг озаботиться судьбой моих свитских. Среди них есть потомки очень знатных родов.

– Судьба – это капризная девка, шурин. Озаботится с ней многие мечтают, но не многим то она даёт. Ваших свитских я пристрою, но единым отрядом они выступать не будут. Я не хочу пускать ваших волчат на убой, им сначала нужно научиться воевать по-настоящему. При штурме Иерусалима вы будете командовать датским легионом, выступающему к западным воротам. У вас будет шанс, войти в Иерусалим первым, но за это вы должны сегодня же приступить к производству племянника. У меня на него большие планы. К тому-же, скоро прибудет моя мать, лучше бы ей застать Джоанну уже не праздной. Если вы окажете мне эту услугу – Иерусалим будет взят вашим мечом.

– Вы готовы передать мне эту честь, Сир?

– Тоже мне честь, – хмыкнул Ричард. – Королём Иерусалима вы не при каких условиях не будете, но сможете, проявив определённую смекалку, первым поставить своё знамя на его стенах. Это будет очень символично. Мне бы очень хотелось увидеть альбигойский крест на этом знамени. Именно поэтому командовать вы будете командовать теми, кого я вам подчиню, а не теми лишенцами, с которыми вчера пили. И про герцогство Среднего Египта я не шутил, что бы при этом не казалось вашему отцу. Будет вам и герцогство, в этом я вам клянусь вам своей честью, а пока перевооружайте и переодевайте свою свиту для новой войны. Но всё это завтра с утра, сегодня тайное венчание, на котором я непременно поприсутствую, а после – совет вам, да любовь.